Книга русских инородных сказок - 1

После этого случая Арик окончательно спал с лица и почернел душой. С близкими не разговаривал, от отцовских, не говоря уже о супружеских, обязанностей уклонялся, переговорами с деловыми партнерами манкировал. Неизвестно, насколько бы плачевно сложилась его дальнейшая жизнь и судьба, если бы не один случай, который смело можно отнести к разряду чудес. И пускай чудо это произошло уже ближе к лету, не побоюсь назвать его рождественским, то есть находящимся под непосредственной юрисдикцией святителя Николая.

Однажды вечером в квартире Арика зазвонил телефон. Арик поднял трубку и услышал женский голос, который, многократно извинившись, неожиданно произнес: «Скажите, а вы случайно не теряли сотового телефона? Siemens S35, темно-синего цвета в черном кожаном чехле?» «Терял, — срывающимся голосом ответил Арик, — а что?» «Вы извините нас, но я только что нашла его в вещах сынишки. Он у меня в пятом классе учится, нашел, видно, где-то на улице, а показать побоялся. Решил, что мы подумаем, что украл. Сейчас я к Пасхе квартиру прибирала и в его игрушках нашла. А у меня у мужа такой же, так я ваш зарядила. Думаю, как бы хозяина найти, он же переживает — вещь дорогая. Стала записную книжку смотреть и смотрю написано: „дом“, я и нажала, и попала на вас. Не знаю, как вас зовут». Арик представился, а потом договорился о встрече. За находчивость и добросердечие мать шалуна, оказавшаяся милой домохозяйкой средних лет, получила букет цветов. Арик получил обещание всыпать сыну по первое число и свой сотовый.

На этом наша история могла бы и закончиться, если бы Арик был человеком бессовестным, он же, напротив, оказался на редкость совестливым. Напомню, что совесть суть орган богообщения, так что неудивительно, что, терзаемый ее муками, Арик стал захаживать в церковь. Зашел раз, другой, а в третий попал как раз на молебен в честь святителя Николая. Пожилой человек с бородкой и в красивой, расшитой золотом хламиде читал акафист святому. Под малопонятный церковнославянский бубнеж Арик впал в подобие транса, но на словах заключительной молитвы: «…помози мне грешному и унылому, в настощем житии, умоли Господа Бога, даровати ми оставление всех моих грехов, елико согреших от юности моея, во всем житии моем, делом, словом, помышлением и всеми моими чувствы» неожиданно очнулся. Уж не он ли должен твердить эти слова с утра и до вечера? Уж не он ли согрешил во всем житии своем, делом, словом, помышлением и всеми своими чувствы — зрением, слухом, осязанием, обонянием и даже тем спорным шестым чувством (какое пятое Арик забыл) под названием интуиция? Разве не это многогрешное шестое чувство, которое, к слову сказать, сыграло презлейшую шутку и со злочестивым пресвитером Александрийским, убеждало Арика, что именно Николай украл у него телефон, разве не оно толкнуло его на бессмысленную и нелепую войну? Оно. Что ж, Арик сделал вывод: отныне он будет верить не предчувствиям, но одним лишь только фактам. Таким образом Арик сформулировал для себя новый символ веры. А поскольку вера без дел мертва, он от апологетики сразу же перешел к делам.

Арик опять позвонил в редакцию «Родни» и опять попал на меня. Надо сказать, что второй его звонок был совершен в более удачное время, чем первый. Очередные съемки ожидались еще не скоро, в редакции царило затишье, да и я там оказалась чисто случайно — так, зашла по личному делу, по какому не скажу, поскольку к теме нынешнего повествования оно не имеет никакого отношения. На этот раз я терпеливо выслушала Арика и его нравоучительную историю про веру и неверие, преступление и покаяние. Не хватало только прощения. За тем Арик и звонил — хотел узнать телефон и адрес Николая, чтобы встретиться с ним и попросить прощения. Телефон я знала, адрес — нет, а даже если бы и знала, то не дала бы ни первого, ни второго — не было у меня на то полномочий. Но кое-что для своего героя я все же сделала. Убедитесь сами — номер редакции он набирал в состоянии сокрушенном, а трубку клал уже воодушевленным. Растроганная рассказом, я подсказала ему, как найти Николая. Коля, артист и мой давний приятель, помимо шастанья с фанерной коробкой по метро, пения в подземных переходах и прочих подобных делишек, работал еще и по прямой своей специальности — играл в маленьком, но заметном театре и был там, не побоюсь этого слова, звездой и средоточием надежд и чаяний режиссера. Я рассказана Арику, когда будет ближайший спектакль и объяснила, как театр найти.

Не без труда Арий нашел л Замоскворечье тот укромный дворик, где в еще более укромном подвале прятался маленький, но заметный театрик. Зажимаясь от собственной тут неуместности, а еще и от волнения, Арик купил билет и пробрался на место. Он решил сперва посмотреть спектакль, а потом уже найти артиста и извиниться. Будь это женщина, он подарил бы цветы. А так, не сотовый же дарить, не бутылку… Впрочем, Арик надеялся, что когда все важные слова будут сказаны, а недоразумения разрешены, обиженные утешены, обидчики прощены, они с Колей поедут куда-нибудь, посидят, поговорят обо всем по-мужски, посмеются, а потом, размечтался Арик, расстанутся друзьями, чтобы друзьями же встретиться не раз и не два…

Но дальше все пошло как-то наперекосяк. Готовый к переживанию самого важного катарсиса, Арик пережил жестокое разочарование. Он-то ожидал, что спектакль прольет миро и елей на его исстрадавшуюся душу, а Коля сыграет если не мирного ангела во плоти, то кого-нибудь вроде Алешеньки Карамазова с тихими проникновенными словами и плавными движениями. Нет, нет и нет. Спектакль оказался из разряда тех самых авангардных действ, где сам черт не разберет, что происходит на сцене. Артисты кривлялись хуже поджариваемых в аду грешников, а Николай кривлялся яростнее других. И не только кривлялся, но и выкрикивал щедро пересыпанную непристойностями невнятицу, и заигрывал с девицами в зале, и скакал по каким-то железным конструкциям, а в конце, к великому ужасу Арика, заплакал самыми натуральными слезами. Когда спектакль наконец кончился, у Арика было только одно желание — убежать отсюда, и подальше. Но, отогнав (а зря) прочь сие постыдное намерение, Арик пошел в гримерку — извиняться.

И что бы вы думали там произошло? Нет, не пошлая в своей трогательности сцена примирения. Коля повел себя примерно так же, как поступил бы святой Николай, вздумай гнусный ересиарх Арий прийти к нему со своими ненужными извинениями — послал его на хуй.

МОЯ ЛЮБОВЬ

Я высиживала свою любовь так, как очень упорная наседка высиживает яйцо. Я боялась сдвинуться с места, чтобы яичко, не дай Бог, не остыло или его не утащил стервятник. Я не могла отлучиться ни на минуту, чтобы не пропустить стук слабенького клювика о скорлупу. Я первой должна была увидеть, как она вылупится и скажет мне что-нибудь нежное. Я ждала, ждала, ждала. Иногда мое терпение истощалось, и я начинала злиться. Мне хотелось все бросить ко всем чертям и отправиться туда, где нет никакой любви, а есть веселые красивые люди, много секса, музыки и приключений. Но нет, говорила я себе, а как же моя любовь без меня. Я буду торчать тут, пока не увижу первые плоды своего могучего чувства.

Я так тряслась за будущее своей любви, что совсем перестала заботиться о настоящем. А между тем цыпленочек сдох, а яичко стухло. Прискорбный факт дошел до моего сознания довольно поздно, но, когда это все же произошло, я даже обрадовалась. Умерла так умерла, сказала я себе и встала с насиженного места. Но вот ужас, пока я высиживала свою любовь, ноги мои затекли и утратили навык хождения, на заднице образовалась здоровая мозоль, глаза от постоянного всматривания стали близорукими и слезящимися, уши от постоянного вслушивания сделались похожими на два уродливых локатора. Таким образом, все: руки, ноги, душа, тело, — все пришло в полную негодность. Я взглянула на себя в зеркало и испугалась. С этим надо было что-то делать.

Еще несколько месяцев и довольно много денег я потратила на косметологов, визажистов, бодимейкеров, проктологов и логопедов. И вот наступили времена, когда я уже могла без содрогания и даже с симпатией смотреть на свое отражение в зеркале. У меня появилась новая красивая одежда, новые красивые волосы и зубы.