Зеркальное время

Слова его предназначались Рогеру, но он не отводил взгляда от Юлиана.

— Юлиан сам пришел, — сказал Рогер. Заметно нерв­ничая, он добавил: — Я дал ему слово, что отведу его назад, если он захочет.

— Да? — Кожаный презрительно скривился. — Дал слово? Что ж.

Так и осталось неясным, то ли ему все равно, что Юлиан может уйти отсюда, то ли ему плевать на все обещания Рогера.

Наконец его ужасные холодные глаза отпустили Юлиа­на, и он повернулся прямо к Рогеру:

— У него с собой?

— Что? — спросил Юлиан, прежде чем Рогер успел ответить.

— Нет, — поспешно сказал Рогер. Он попытался улыб­нуться, но у него получилась только жалкая гримаса. — Мы... поговорим об этом после, о'кей? Это действительно не важно. — Он в волнении сглотнул и добавил: — Я обещал ему все здесь показать.

— Да? — Кожаный зло засмеялся. — Не спросив меня? Разве ты забыл, что на сей раз ты на моей территории?

Он говорил спокойно, но в его словах безошибочно угадывалась угроза, тем более что остальные окружили их плотным кольцом. Требовалось совсем немного фан­тазии, чтобы Юлиан увидел себя окруженным бандой лохматых троллей.

— Что это значит? — спросил Рогер. По голосу было заметно, что он боится. — Разве ты не пытался действовать своими методами? Они же не сработали. Теперь мой черед.

Юлиан переводил взгляд с одного на другого. По­степенно в нем закипал гнев.

— Не затруднит ли вас объяснить мне, о чем идет речь? — сказал он. Слова — а прежде всего, тон, каким они были произнесены, — изумили его самого, но Кожаный лишь презрительно фыркнул, а Рогер сделал торопливый успокаивающий жест и поспешно заверил:

— К делу не относится. Это наши личные отношения.

— У меня совсем другое впечатление, — возразил Юлиан.

— Ну, хорошо. — Кожаный скривил лицо. — Делай как знаешь. Путь свободен. Можете отправляться на свою экскурсию. Но не забывай поглядывать на часы. А если встретишь свою подружку, передай ей от меня привет. Мы с ней еще не рассчитались.

Юлиан хотел что-то сказать, но Рогер бросил на него умоляющий взгляд, и они ушли молча. Только очутившись на людной дорожке, Рогер остановился.

— Еле отделались. Я и не знал, что он так сердит.

— Не ты ли уверял меня, что все в порядке?

— Он, наверное, до сих пор еще злится из-за того, что сделала Алиса. Как-никак, он потерял двух своих людей.

— Алиса? — Юлиан испугался — Но он ей ничего не сделает?

— Не бойся, — ответил Рогер. — Она и сама может по­стоять за себя. Если на то пошло, это он должен бояться ее, а не наоборот.

И хотя у Юлиана были большие сомнения, особенно после того, что сейчас произошло, он задал Рогеру совсем другой вопрос:

— Ты уверен, что здесь место твоей мечты? Если бы я мог выбирать, я бы отказался от такого места, где приходится дрожать за свою жизнь.

— Да? — усмехнулся Рогер. — Ты бы выбрал тихое мес­течко, где можно умереть от скуки? Неужто ты не мечтал пережить великие опасности и приключения? Я должен тебе сказать —без Майка и его банды здесь было бы смертельно скучно. И потом, они не всегда такие злые. До сих пор я мог с ними договориться.

— А если в один прекрасный день не сможешь?

— Такого не будет, — уверенно заявил Рогер. — Я нужен Майку так же, как и он мне. Какое ему удовольствие быть тираном там, где больше некого терроризировать.

Ну нет, с содроганием подумал Юлиан, это не рай. Хотя и не ад. Это сумасшедший дом!

Но на всякий случай не стал говорить это вслух.

— Идем же, — сказал Рогер. — Я тебе все покажу.

Вообще-то Юлиану уже ничего не хотелось видеть. Он предпочел бы вернуться в архив, где Франк, может быть, уже начал беспокоиться. Как долго он здесь? Час? Два?

Но он не возразил, и на это у него были две причины. После сцены с Кожаным и его компанией мальчику стало ясно, что Рогер сказал ему не всю правду. Он обманул его или утаил что-то несомненно важное, и надо узнать, что именно.

И вторая причина — Алиса. Юлиану хотелось увидеть ее и побыть с ней рядом. Когда он думал о ней, его охватывало чувство, которое невозможно описать словами. Видимо, в шутливых замечаниях Франка была доля прав­ды. Но чувство это было такое чистое и прекрасное, что он без стыда мог бы о нем говорить.

И было еще кое-что: ярмарка все сильнее и сильнее притягивала его. Они с Рогером покачались на кораб­ле-качелях, покатались на карусели и попытали счастья в нескольких игральных и лотерейных будках — конечно, все впустую. Юлиан несколько раз спрашивал про Алису, но Рогер неизменно отвечал, что они ее еще встретят и что самое лакомое оставляют напоследок.

Потом они подошли к павильону, где показывал свои трюки глотатель огня. Это был мускулистый мужчина с коротко остриженными волосами, но без бровей и ресниц, которые, видимо, стали жертвой его профессии. На нем были только желтые шаровары, и зрители видели ужасные ожоги на его груди и плечах. Юлиан заметил, что большинство из них просто нарисованы.

И когда мальчик стоял, не отрывая глаз от языков пламени, вырывающихся изо рта артиста, ему явилось видение.

Языки огня вдруг превратились в море пламени, оку­тавшее мужчину, словно пылающее одеяние. Он вскрик­нул, зашатался и сделался живым факелом, мечущимся по площадке. Публика подняла крик, потому что огонь перекидывался на все вокруг, охватывая своими языками куртки, брюки, шляпы и волосы..:

Юлиан вскрикнул и зажмурил глаза, а когда снова открыл их, видение исчезло. Глотатель огня, как прежде, выдувал пламя, зрители аплодировали и бросали монеты в шляпу у его ног.

— Пошли дальше, — позвал Рогер. — Уже пора, подхо­дит время. Нам не надо слишком долго оставаться на одном месте, — сказал он через некоторое время. — Ты слишком заметен, понимаешь? Шмотки не такие, как здесь, и бросаются в глаза.

Это, правда, кое-что объясняло, но вряд ли было истинной причиной его внезапного беспокойства. Юлиан тоже почувствовал, как ему становится все неуютнее. Словно его видение раз и навсегда разрушило иллюзию здешнего сказочного мира. Все вокруг внезапно показалось ему угрожающим. Он ощущал невидимый, но давящий груз, который медленно опускался на все вокруг.

— Что это? — спросил он. — Я хочу наконец знать, что здесь происходит, Рогер!

— Ничего. — Рогер отвел глаза.

— Но что-то должно произойти, разве не так? — тре­бовательно пытал Юлиан. — И ты знаешь, что именно!

— Да, — ответил Рогер, все еще не глядя на него. — Но поверь мне, изменить ничего нельзя.

— Кто же говорит, что я собираюсь что-то менять? Я всего лишь хочу узнать, что здесь происходит или, если угодно, произойдет. — Он загородил Рогеру путь. — Говори же, наконец! Что должно случиться? И почему ты не ведешь меня к Алисе?

Рогер сердито дернул плечом:

— Да вон она идет.

Юлиан обернулся и в ту же секунду увидел черно­волосую девочку, выходящую из палатки. Если это была случайность, то он отказывался что-либо понимать. От­куда Рогер мог знать, что Алиса выйдет из этой палатки, еще до того, как она сделала это?

Девочка сразу направилась к ним. Но вид у нее был не особенно радостный. Точнее говоря, она была даже рассержена и гневно обратилась к Рогеру:

— Что он здесь делает? Ты что, свихнулся — привести его сюда? И, как нарочно, именно сейчас?

— Он сам пришел, — угрюмо оправдывался Рогер.

— Ах, сам? — возмутилась Алиса. — И что же ты ему такого наговорил, что он пошел за тобой?

— Ничего, — огрызнулся Рогер. — Он хотел узнать прав­ду о своем отце, только и всего.

— Это так, — подтвердил Юлиан.

Алиса удивленно взглянула на него, Юлиан и сам не понимал, чего это он берет Рогера под свою защиту. Но, может быть, он беспокоился вовсе не о Рогере, а просто не мог вынести, чтобы Алиса сердилась?

— Я бы все равно проник сюда, — продолжал Юлиан. — Рогер только помог мне.

— Что-то я сомневаюсь, — сказала Алиса, и Юлиан не совсем понял, что именно кажется ей сомнительным. — Тебе придется вернуться. Чем раньше, тем лучше. Мы отведем тебя к колесу обозрения, — решила она. — Это самый верный путь.