Предпоследняя передряга

— Здание на том берегу пруда — это отель «Развязка», — сказала она. — Приходилось ли вам бывать там?

— Нет, — ответила Вайолет. — Как-то раз родители брали нас на выходные в отель «Прелюдия».

— Да-да, — кивнул Клаус. — А я и забыл.

— Морковка на завтрак, — сказала Солнышко, с улыбкой вспомнив те выходные.

— Да, отель «Прелюдия» — очень славное место, — сказала Кит, — но отель «Развязка» — это нечто куда большее, чем просто отель. Долгие годы он был для волонтёров местом встречи, где они могли обменяться информацией, обсудить планы борьбы с врагами и вернуть книги, которые мы брали друг у друга почитать. До раскола подобным целям служило очень много мест. Ведь честные и благородные люди могут собираться практически где угодно — в книжных лавках и в банках, в ресторанах и канцелярских магазинах, в кафе и в прачечных, в опиумных притонах и на геодезических вышках.

— Наверное, прекрасные были времена, — заметила Вайолет.

— Мне тоже так говорили, — сказала Кит. — А когда мне было четыре года, все изменилось. Наше общество пошатнулось, и это было так ужасно, словно пошатнулся весь мир, и тогда все наши прибежища были уничтожены — все, одно за другим. У нас была большая научная лаборатория, но волонтёра, которому она принадлежала, убили. У нас была огромная пещера, однако ею завладела предательская фирма по торговле недвижимостью. И ещё у нас был колоссальный штаб в Мёртвых Горах, но…

— Его сожгли, — тихо сказал Клаус. — Мы побывали там вскоре после пожара.

— Да-да, — кивнула Кит. — Я и забыла. Так вот, это было наше предпоследнее прибежище. И когда был уничтожен штаб в горах, остался лишь отель «Развязка». Теперь на всей земле лишь здесь осталось место честности и благородству. — Она вздохнула и устремила неподвижный взгляд на спокойную плоскую поверхность пруда. — И стоит нам допустить малейшую оплошность — они исчезнут навсегда. Только представьте себе мир, где неукротимо свирепствуют злоба и обман!

— Представляем, — тихо сказала Вайолет, и её брат и сестра согласно кивнули.

Дети понимали, что слово «неукротимо» здесь означало «буйно и неуёмно», и с лёгкостью могли представить себе подобный мир, ведь они сами в нем жили. Со времени первой встречи с Графом Олафом вся жизнь Бодлеров была полна неукротимой злобы и обмана, и детям было очень трудно удержаться и не стать негодяями самим. Более того, обдумывая свои недавние поступки, они не были уверены, что не совершили никакого негодяйства, хотя намерения у них при этом были самые добрые.

— Когда мы были в горах, — сказал Клаус, — то нашли сообщение, которое оставил кто-то из волонтёров. Там говорилось, что Г. П. В. собирается в отеле «Развязка» в четверг.

Кит кивнула и подлила себе ещё кофе.

— Оно было адресовано Ж. С.? — спросила она.

— Да, — ответила Вайолет. — Мы решили, что за этими инициалами скрывается Жак Сникет.

— Брат? — спросила Солнышко.

Кит печально кивнула, не поднимая глаз от плюшки.

— Да, Жак был моим братом. Из-за раскола я не видела братьев много лет, и лишь недавно я узнала, что Жака убили.

— Мы были едва знакомы с Жаком, — сказала Вайолет, припомнив то время, когда опекунами Бодлеров были жители целого города. — Наверное, это известие вас потрясло.

— Опечалило, — ответила Кит, — но не потрясло. Ведь наши враги убили столько хороших людей. — Она протянула руку и по очереди погладила всех Бодлеров. — Не мне вам объяснять, как горько потерять родственника. Мне было так горько, что я решила больше никогда не вставать с постели.

— А дальше? — спросил Клаус.

Кит улыбнулась.

— Мне захотелось есть, — ответила она, — а когда я открыла холодильник, оказалось, что мне там оставили сообщение.

— Как в Главном Противопожарном Вместилище, которое мы обнаружили в горах, — сказала Вайолет. — Тот же принцип.

— Да, — подтвердила Кит. — Вас заметил другой волонтёр. Разумеется, дети, мы понимаем, вы не имеете отношения к смерти моего брата, что бы там ни написала та дура-журналистка в «Дейли пунктилио».

Бодлеры переглянулись. Они уже позабыли о Джеральдине Жюльен, журналистке, из-за которой Бодлеров постигло столько неотвратимых бедствий, — здесь это выражение означает «Сиротам пришлось пережить много опасностей, поскольку Джеральдина напечатала в газете, будто Бодлеры убили Жака Сникета, которого она приняла за Графа Олафа». Бодлерам пришлось несколько раз маскироваться, чтобы не попасть в руки властям.

— А кто нас заметил? — спросил Клаус.

— Куигли Квегмайр, конечно, — ответила Кит. — Он нашёл вас в Мёртвых Горах, а потом, когда вы разлучились, сумел выйти со мной на связь. Мы с ним встретились в заброшенном бутике, некогда торговавшем махровыми халатами, и маскировались под манекены, пока не поняли, как быть дальше. В конце концов нам удалось отправить на подводную лодку капитана Уиддершинса Глубоководную Почтовую Весть.

— Квиквиг, — сказала Солнышко, имея в виду подводное судно, на котором она с братом и сестрой недавно провела несколько кошмарных дней.

— Мы планировали встретить вас на Брайни-Бич, — продолжала Кит, — и отправиться в отель «Развязка» на собрание Г. П. В.

— Но где же Куигли? — спросила Вайолет.

Кит вздохнула и отпила кофе.

— Он очень хотел с вами встретиться, — сказала она, — но он получил сообщение от своих брата и сестры.

— От Дункана и Айседоры! — воскликнул Клаус. — Мы так давно ничего о них не слышали! Они в безопасности?

— Надеюсь, — ответила Кит. — Сообщение обрывалось на полуслове, но, судя по всему, на них напали в воздухе над морем. Куигли вылетел к ним на помощь на вертолёте, который мы угнали из местной зеленной лавки. Если все пойдёт хорошо, то в четверг вы увидитесь со всеми тремя тройняшками Квегмайр. То есть если вы не отмените собрание.

— Как это — отменим? — спросила Вайолет. — Зачем же мы будем это делать?

— Даже последнее прибежище может оказаться небезопасным, — печально заметила Кит. — И если вы это обнаружите, то именно вы, Бодлеры, должны будете подать Г. П. В. сигнал, что собрание в четверг отменяется.

— Почему так? — спросила Солнышко.

Кит улыбнулась младшей Бодлер, открыла папку, которую Бодлеры забрали из такси, и начала просматривать бумаги.

— Все так плохо организовано, — сказала она. — Извините. Мне было некогда вносить все новости в записную книжку. Мой брат частенько говаривал, что все тайны на свете перестали бы быть тайнами, если бы у него было чуточку больше времени на чтение. Я едва успела просмотреть все те карты, стихи и чертежи, которые присылал мне Чарльз, и выбрать обои для детской. Секундочку, Бодлеры. Я все найду.

Дети продолжили завтрак, изо всех сил стараясь проявлять терпение, пока Кит просматривала бумаги в папке, время от времени останавливаясь, чтобы разгладить те из них, которые были очень уж измяты. Наконец она взяла бумажку — совсем крошечную, не больше гусеницы, — свёрнутую в рулончик.

— Вот она, — сказала Кит. — Вчера вечером мне её передал официант. Она была спрятана в печенье.

Она вручила бумажку Клаусу, а он сощурился на неё из-под очков.

— «Человек по имени Ж. С. зарегистрировался, — прочитал он, — и заказал чай с сахаром. Привет от моего брата. Искренне Ваш, Франк».

— Обычно те записки, которые запекают в печенье, — это полнейшая чушь, — сказала Кит, — но недавно в ресторане сменилось руководство. Наверное, Бодлеры, вы понимаете, почему записка привела меня в такое отчаяние. Кто-то выдаёт себя за моего брата и зарегистрировался в отеле незадолго до того, как там должно собраться все наше общество.

— Граф Олаф, — сказала Вайолет.

— Может быть, и Олаф, — согласилась Кит, — но на свете есть множество негодяев, которые готовы выдать себя за кого- то другого. Например, те два негодяя, которых вы видели в горах.

— Или Хьюго, Колетт и Кевин, — сказал Клаус, перечислив тех троих, с которыми они познакомились на карнавале Калигари и которые потом примкнули к труппе Графа Олафа и договорились встретиться с ним в отеле.