Путешествие

— Именно. Здесь говорится, что потоки измеряются в хвостах каждой отдельной совы. Если ты чувствуешь ветер одновременно с обеих сторон хвоста, значит, поток шириной в твой хвост.

— Я никогда этого не запомню! Столько слов, цифр — о, нет! Это невозможно!

— Ты отлично справишься, Руби.

В этот момент в библиотеку вошла Отулисса и мрачно вытянула с полки какую-то книгу.

— Тебе удалось сменить клюв, Отулисса? — шепотом спросил Сорен, знавший, только что она ходила с просьбой к самой Барран.

Отулисса моргнула, и огромные слезы выкатились из уголков ее глаз.

— Нет! Я плохо соображаю и летаю хуже вас всех! Я обязательно погибну, вот увидите…

Впервые за все время пребывания на острове Сорен пожалел бедную Отулиссу. И тут на открытую страницу его книги шлепнулась сушеная гусеница.

— У тебя все будет прекрасно, голубушка. Пятнистые неясыти исключительно чутко реагируют на малейшие перепады давления. Это редчайшее качество, хотя порой оно делает неясытей раздражительными и несносными в общении. Я бы посоветовал тебе прочитать вот это — «Атмосферное давление и турбулентность: вводный курс». Эту книгу написала Стрикс Эмеральда, знаменитая всепогодница и предсказательница прошлого века. Я всегда мечтал заполучить в свой клюв пятнистую неясыть, несмотря на то, что все они несносные ворчуньи! — усмехнулся Эзилриб и пошел прочь, слегка припадая на свою трехпалую лапу.

«Вот и пойми его! — ошарашенно подумал Сорен. — Да он сам непредсказуем, как любая погодная система. Мне даже слова доброго не сказал, зато специально подошел, чтобы поболтать с Отулиссой!»

— Эту книгу написала Стрикс из рода пятнистых неясытей? — пробормотала Отулисса, изучая обложку. — Великий Глаукс, это может мне пригодиться. Разумеется, предсказательница погоды должна обладать исключительной чувствительностью. Неудивительно, что она из пятнистых неясытей. Наш род настолько древний, что все лучшие качества за столетия у нас необычайно обострились, — залопотала она, впиваясь глазами в страницы.

«Великий Глаукс, да заткнется она когда-нибудь или нет?» — в который раз подумал Сорен и решил пойти проведать миссис Плитивер.

— Ах, я не знаю. Просто не знаю. Мне кажется, сейчас я вообще ни в чем не уверена, честное слово.

Сорен стоял возле маленького дупла, которое миссис Плитивер делила с двумя другими змеями. Грусть, прозвучавшая в голосе старой змеи, заставила его оцепенеть на месте. Миссис Плитивер никогда так не говорила! Она никогда не теряла надежды и всегда была исполнена оптимизма.

Сорен стал прислушиваться дальше.

— Гильдия арфисток самая престижная, и я чувствую, что моя судьба — стать одной из них, — говорила вторая змея. — Знаете, дорогая, это чем-то похоже на зов, который совы испытывают в желудках. У нас, понятное дело, желудков нет, но тем не менее!

— Да как вам только в голову могло прийти такое! — с неподдельным возмущением ахнула миссис Плитивер. Голос ее задрожал от гнева. — Я полагаю, с нашей стороны было бы непростительной вольностью даже в мыслях сравнивать себя с благородными совами. Не пристало нам такое, ничуть не пристало! Не тот у нас статус, вот как я это называю! — заключила она.

Вот теперь Сорен узнал свою старую добрую миссис Плитивер! Вообще-то она отнюдь не страдала комплексом неполноценности. Миссис Плитивер искренне считала себя лучшей в мире служанкой, но при этом не лукавила, когда говорила, что и в мыслях не смеет сравнивать себя с представителями лучшего вида пернатых. Служение совам составляло весь смысл ее жизни, а хорошее служение было высшей наградой и добродетелью.

— Но позвольте, миссис Плитивер, — снова заговорила вторая змея, — должны же вы отдавать предпочтение одним гильдиям перед другими.

— Ах, да при чем тут предпочтение! Когда нас знакомили с различными гильдиями, я сразу же поняла, что для меня существует только арфа! Когда я скользила по струнам от ноты к ноте, ползла по гамме и прыгала по октавам, во всем моем теле звучала чудесная вибрация. А больше всего на свете мне хотелось бы — ах, я просто не знаю, как это объяснить! — вплести музыку в голос мадам Плонк. Я хотела бы переплести звуки арфы со звуками ее волшебного голоса и соткать из них нечто огромное и прекрасное.

Сорен моргнул. Похоже, у миссис Плитивер есть кое-что получше совиного мускульного желудка!

— Ладно, мне пора идти, — беззаботно прожурчала вторая змея. — Я должна заглянуть к Октавии и занести ей немного спелых ягод молочника. Она просто обожает их, представляете? Надеюсь, вы знаете Октавию — она убирает гнездо мадам Плонк. Так что я поползла. Пока-пока, — попрощалась змея и выскользнула из дупла.

Сорен вжался в угол, чтобы его не заметили, и расслышал, как после ухода подруги миссис Плитивер недовольно проворчала:! — Нет, это надо же! Сначала заявляет, будто у нее есть желудок, а потом ползет к Октавии и что-то мурлычет себе под нос! Просто возмутительно!

Сорен решил отложить свой визит к старой подруге. Сначала он сделает нечто другое. Пожалуй, все-таки «заглянет» к мадам Плонк и расскажет ей об удивительной змее, наделенной даром, намного превышающим чувствительность совиного желудка, о змее с настоящим артистическим чутьем.

ГЛАВА XIX

Визит к мадам Плонк

— Простите, мадам Плонк, наверное, я поступаю не совсем правильно, заявляясь к вам вот так, запросто, — растерянно бормотал Сорен.

Все заранее приготовленные слова вылетели у него из головы, стоило совенку переступить порог этого удивительного места. Казалось, сам воздух здесь дрожал и переливался от разноцветных бликов бесчисленных стеклянных вертушек, которые гроздьями свисали с потолка или покачивались на воткнутых в стены прутиках. В дупле было несколько отверстий для света. Повсюду пестрели кусочки тканей с красивыми вышивками, а в глубине виднелась ниша, занавешенная шнурами из сверкающих бусин. В глазах рябило от невыносимой пестроты красок. А в центре всего этого разноцветия царило ослепительно-белое пятно — сама мадам Плонк.

Сорен сглотнул и заставил себя, не моргая, не отрывать глаз от белого пятна.

— Просто я знаю, что миссис Плитивер очень застенчива и никогда не осмелится прийти к вам.

— Миссис Плитивер? — перебила мадам Плонк. — Но я не знаю такой змеи!

— Она прибыла сюда вместе со мной, мадам. Это верная служанка нашей семьи.

— Теперь я поняла. Так ты говоришь, что она хочет поступить в гильдию арфисток?

— Да, мадам, — пробормотал Сорен, чувствуя, что выглядит ужасно глупо.

«Да какая мне разница!» — внезапно решился он. Он пришел сюда ради миссис Плитивер. Она так мечтает о гильдии арфисток! Но тут мадам Плонк, словно подслушав его мысли, сказала:

— Но одного желания еще недостаточно.

— Да, мадам, я это понимаю. Какими бы сильными не были наши желания, они не всегда сбываются.

Мадам Плонк моргнула и кивнула головой.

— Мудрый ответ, мой мальчик. Но теперь ответь мне на такой вопрос — как ты думаешь, что заставляет твою миссис Плитивер желать именно этого?

И тут Сорена осенило.

— Видите ли, — задумчиво начал он, — многие змеи хотят вступить в гильдию арфисток лишь потому, что это самая главная и самая престижная гильдия на всем острове и в нее принимают лишь змей из очень старых, заслуженных семей. Но я уверен в том, что для миссис Плитивер это не имеет никакого значения.

— Вот как? — с искренним изумлением спросила мадам Плонк. Сорен ужаснулся. Неужели он сказал что-то не то? Но отступать было поздно. Он набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

— Нет. Клянусь вам, все эти соображения не стоят для нее и двух погадок!

Мадам Плонк молча моргнула.

«Она смеется надо мной!» — пронеслось в голове у Сорена. И все-таки он заставил себя продолжать. — Я думаю, миссис Плитивер хочет вступить не в самую престижную, а в самую прекрасную гильдию. Она мечтает об искусстве.

Мадам Плонк еле слышно ахнула.

— Как интересно. Но тогда ответь мне — что такое искусство? «Великий Глаукс!» — взмолился про себя Сорен. Ему показалось, будто желудок выпал у него из живота. Он понятия не имел о том, что такое искусство. Но какое-то чувство подсказывало совенку, что он на правильном пути.