Кабинет фей

Королева, услышав столь горестные вести, сжала принцессу в объятиях, испуская ужасные вопли.

— Скорее меня лишат жизни, — восклицала она, — чем отдам я мою дочь этому чудовищу; уж лучше пусть забирает наше королевство со всем добром в придачу! Бесчеловечный отец, и вы могли согласиться на столь великую жестокость? Как же так! Мое дитя запекут в тесте? Ах! Мысль об этом мне невыносима: пришлите ко мне сего посла, изувера этакого, быть может, мое горе смягчит его сердце.

Король отправился за послом и привел того к королеве; она же вместе с дочерью, бросившись к его ногам, умоляли сжалиться и уговорить дракона взять все, что у них есть, только сохранить жизнь Муфетте; но он им ответил, что это от него вовсе не зависит: дракон слишком упрям и прожорлив, и раз уж он присмотрел себе какой-нибудь лакомый кусочек, то даже все боги вместе взятые не заставят его отказаться, и по-дружески посоветовал вести себя достойно, ибо дракон может принести им гораздо большие несчастья. От таких слов королева упала в обморок, а следом бы и принцесса, если бы ей не нужно было прийти на помощь матери.

Едва эти печальные вести разлетелись по дворцу, как о них узнал и весь город; повсюду слышались плачи да причитания, ибо Муфетту все обожали. Король не мог решиться отдать ее великану, тот же, уже прождав несколько часов, начал терять терпение и принялся изрыгать страшную ругань. Тогда сказали король с королевой:

— Что может быть еще горше? Нам нипочем, если озерный дракон явится сожрать нас; но если нашу Муфетту запекут в тесте, такого мы не переживем.

На это великан ответил, что получил известия от своего господина: пожелай только принцесса выйти замуж за племянника дракона, и тот согласится оставить ее в живых; а кстати, этот племянник статен, хорош собой и вообще принц, и она будет жить с ним в полном достатке.

Это предложение немного смягчило горе Их Величеств, и королева бросилась уговаривать принцессу, но та скорее согласилась бы умереть.

— Я не способна, сударыня, — сказала она, — сберечь свою жизнь ценой измены: вы обещали меня принцу Муфи, и я никогда не буду принадлежать другому; что ж, я, с вашего позволения, умру, и пусть конец моей несчастной жизни принесет покой вашей.

Тут вошел король, обратившись к дочери с самыми нежными словами, какие только можно вообразить, однако она осталась тверда; тогда он решил сам отвести ее на вершину горы, куда за ней прилетит озерный дракон.

Все было готово для горького жертвоприношения, пред мрачностью коего побледнели бы и Ифигения, и Психея [250]; все кругом заполонили черные одеяния, восковые и мрачные лица, и четыре сотни самых красивых девушек, облачившись в длинные белые одежды и водрузив на головы венки из кипариса, вышли сопровождать принцессу; ее несли в паланкине из черного бархата, дабы все видели это творение богов: волосы, перехваченные лентами и ниспадавшие на плечи, венчала корона из цветков жасмина и ноготков. Казалось, ничто уже не трогало ее в этом мире, кроме скорби короля с королевой; великан, вооруженный до зубов, шествовал рядом с паланкином, пожирая принцессу таким жадным взглядом, что, казалось, и сам не прочь ее съесть; эхом разносились вздохи и рыдания, а слез пролилось столько, что всю дорогу затопило.

— Ах! Лягушка, Лягушка, — воскликнула тут королева, — что же это вы меня бросили! Увы! Зачем нужно было мне спасенье в темном болоте, раз нынче вы в нем отказываете? Отчего не умерла я тогда! Я не увидела бы сегодня крушения всех моих надежд! Слышите, — я не увидела бы, как мою дорогую Муфетту вот-вот съедят.

Пока она причитала, процессия, хоть и очень медленно, продолжала двигаться вперед и вот уже оказалась на вершине роковой горы: тут крики и причитания стали столь пронзительными, что никогда и никто еще не вопил так жалостно; великан же приказал всем проститься с принцессой и убираться прочь. Да ведь ничего не поделаешь — в те времена все было по-простому, и от таких напастей и защиты-то никакой не было.

Король с королевой и всем двором взобрались на другую гору, с которой могли все видеть; скоро они заметили подлетающего дракона в пол-лье длиною; он, хотя и шестикрылый, снижался с трудом, ибо слишком тяжелым было его туловище, сплошь покрытое толстой синей чешуей и длинными огненными иглами; хвост вился пятьюдесятью с половиной кольцами, каждый коготь был размером с ветряную мельницу, а в разинутой пасти виднелись три ряда зубов, длинных, как у слона.

Но пока он мало-помалу приближался, добрая и верная Лягушка верхом на ястребе устремилась к принцу Муфи. На ней была розовая шапочка, и потому, хотя принц и заперся у себя в кабинете, она вошла туда без ключа.

— Как, вы еще здесь, о несчастный влюбленный! — воскликнула она. — Мечтаете о прелестной Муфетте, а она в эту минуту на краю погибели; не медлите! вот вам лепесток розы — сами увидите, как я сейчас на него дуну, и он превратится в скакуна редкой породы.

В тот же миг появился конь зеленого цвета, с дюжиной копыт и о трех головах: одна изрыгала огонь, другая — картечь, а третья — пушечные ядра. Еще Лягушка дала принцу меч длиною в восемнадцать локтей, который был легче перышка, а в придачу — цельный бриллиант, чтоб он облачился в него, как в доспех; хоть и был камень тверже скалы, но так удобен, что никаких движений отнюдь не стеснял.

— Спешите же, — сказала она ему, — летите на выручку той, кого любите; мой зеленый конь доставит вас к ней; а освободив ее, расскажите ей о моей в том заслуге.

— О великодушная фея, — воскликнул принц, — ныне я не в силах выразить вам всей признательности, но объявляю себя навеки вашим верным рабом.

Он вскочил на трехглавого коня о двенадцати ногах, и тот мгновенно пустился вскачь, помчавшись быстрее трех лучших скакунов вместе взятых, так что принц очень скоро очутился на вершине горы, где увидел свою дорогую принцессу, совсем беззащитную, и неторопливо летевшего к ней дракона. Тут зеленый конь принялся вовсю изрыгать огонь, картечь и пушечные ядра, чем немало удивил чудовище: двадцать ядер попало ему в шею, слегка ободрав чешую, а картечью выбило глаз. Дракон рассвирепел и совсем было кинулся на принца, но меч в восемнадцать локтей был так хорошо закален, что принц мог орудовать им как хотел и то вонзал его по самую рукоять, то бил им, как хлыстом. И все же, не будь на нем непробиваемых бриллиантовых доспехов, несдобровать бы ему от драконьих когтей. Муфетта узнала его издалека — так ярко сверкал защищавший его бриллиантовый панцирь; и тут ее охватила такая смертельная тревога, на какую способна лишь влюбленная девица; зато в сердца короля с королевой проник слабый луч надежды, ибо поразил их вид трехголового коня о двенадцати копытах, изрыгавшего огонь, и вооруженного чудо-мечом принца в бриллиантовом футляре, столь вовремя явившегося и сражавшегося так рьяно. Король нацепил свою шляпу на жезл, а королева привязала к своей трости платок: и давай оба вовсю махать принцу, чтоб вдохновлять его на битву. Все последовали их примеру; хотя, по правде говоря, нужды в этом не было — доблесть его питало пламя, горевшее у него в сердце, и опасность, коей подвергалась возлюбленная.

И как же преуспел он в битве! Земля была усыпана иглами, когтями, рогами, крыльями и чешуей дракона, из многих ран которого натекли лужи синей крови, а кровь трехглавого коня была зеленой, что создавало на земле весьма своеобразный оттенок [251]. Пять раз был повержен принц и пять раз поднимался, лихо вскакивая обратно в седло, и тут в ход шли пушечная канонада и греческий огонь [252], которым доселе не было равных; наконец дракон выбился из сил и упал; тогда принц нанес ему страшную рану в живот — и тут-то и случилось такое, чему поверить невозможно, хоть это столь же правдиво, как и все в этой сказке: из огромной дыры вылез принц [253], самый прекрасный и милый из всех, кои на свете есть: в расшитых жемчугом одеждах из синего бархата с позолотой, а на голове у него шлем с греческим орнаментом, украшенный белыми перьями. И подбежал он к принцу Муфи с распростертыми объятиями.