Сказки англов, бриттов, скоттов

Финн и его сыновья бросились в лес и там нашли Дирмеда, целого и невредимого. Он отдыхал рядом с тушей кабана. Черная кровь сочилась из сотни ран, нанесенных копьем охотника.

— Недаром люди прозвали тебя Крепкий Щит, Дирмед, — сказал Финн племяннику.

Хоть Финн и похвалил Дирмеда, в нем кипела злоба, — ведь замысел его не удался. Но Финн знал, что на спине у этого кабана растут ядовитые щетинки. Один лишь укол такой щетинки может убить человека. И вот он позвал Дирмеда и сказал:

— Измерь свою добычу, племянник. Пройди по спине кабана и скажи, сколько ступней будет от его рыла до хвоста.

Дирмед, не чуя беды, встал и босиком прошел по спине кабана от рыла до хвоста, как велел ему Финн. Но, по счастью, ни одна ядовитая щетинка не попалась ему под ногу.

— Шестнадцать ступней! — объявил он. — Измерено точно.

— Измерь еще раз, может быть, ты ошибся, — приказал ему Финн.

И Дирмед опять ступил на широкую спину кабана. Но на полпути ядовитая щетинка уколола его в родимое пятно на правой пятке. Смертоносный яд проник в тело Дирмеда, и он замертво упал на землю.

Тогда Финна стала терзать совесть.

— Дирмед! Что может тебя исцелить? — крикнул он.

И Дирмед ответил слабым голосом:

— Глоток воды из ладоней Финна.

Финн тотчас пошел к ручью, что протекал под деревьями, сложил руки ковшиком и зачерпнул немного воды. Но вдруг вспомнил, какой гнев обуял его, когда Дирмед бежал с Грэн, подошел к Дирмеду и растопырил пальцы. Вода пролилась на землю.

Однако Финн еще раз пошел к ручью, опять сложил руки ковшиком и зачерпнул полную горсть воды. Но душа его раздиралась на части: то в нем вспыхивала давняя любовь к Дирмеду, то яростный гнев на него за его вероломство. И Финн снова пролил драгоценную воду. Когда же он в третий раз подошел к племяннику, Дирмед был уже мертв.

— Я убил единственного сына своей сестры, убил из-за женщины, что меня больше не любит! — горевал Финн. — Тот, кто был третьим в ряду самых доблестных героев Воинства фейнов, пал от моей руки.

Тогда Осгар, Оссиан, могучий Голл, псарь Конен — все те, что росли с Дирмедом и вместе с ним проводили свои молодые годы, стали горько оплакивать его. А когда Грэн узнала, что Дирмед скончался и она осталась одна, дух ее сломился, и она тоже умерла с горя.

Дирмеда и Грэн с почестями похоронили вместе на берегу озера Лок-Дайк, у его серых тихих вод. Их тела положили не в гроб, но в длинную ладью Дирмеда и рядом с ним положили его острый меч, его знаменитый щит и все то, что ему принадлежало. А в ногах Грэн лежали ее белые собаки. Как только умерла их хозяйка и они тоже остались одни, обе они издохли.

Потом над могилой насыпали огромный курган, и он до сего дня носит название Дирмен Дирмед.

Как Финн добыл себе меч

После смерти Дирмеда Финн покинул Кинтайр и стал охотиться на острове Айлей. Как-то раз, когда Финн шел по горному склону, размахивая своим длинным копьем, ему повстречался какой-то широкоплечий, темнолицый незнакомец. Он вприпрыжку бежал навстречу Финну по траве, и у него был всего один глаз, да и тот — на лбу.

— Финн Мак Кул, вождь людей, хочешь пойти со мной в мою кузницу? — спросил он звонким голосом.

— А ты, кузнец, видать, не из смертных, — молвил Финн. — Однако я все же пойду с тобой. Показывай дорогу!

Тут кузнец-эльф дико расхохотался, и хохот его как гром раскатился по горам.

— Следуй за мной, если можешь, Финн Мак Кул! — крикнул он и тотчас понесся с быстротой штормового ветра.

Финн помчался следом за ним.

Они бежали по косогорам, одним махом перескакивали через пустынные ущелья и, едва коснувшись правой ногой дна долины, левой уже ступали на ее дальний склон. Трава на горах волновалась — так быстро они неслись, и ни разу Финн не отстал и не замедлил стремительного бега.

Наконец они подбежали к каменной хижине. В нее вела каменистая тропка. Тут кузнец-эльф повернулся и потряс руку Финну.

— Ходим мы одинаково быстро, — сказал он. — Вот моя кузница! Войдем в нее и скуем меч тебе по руке.

Они вошли в хижину, где их радушно приняла дочь кузнеца. И пока Финн раздувал огонь, кузнец взял большой железный брус и принялся ковать меч, достойный героя.

Финн все еще раздувал мехи, и пот лился с его лба от страшного жара, а кузнец прикрепил к клинку двойную рукоять, и доканчивал свою работу. И тут дочь кузнеца подошла к Финну и шепнула:

— Твой меч почти готов. Финн. Скоро отец повернется к тебе и спросит: «Что еще осталось сделать?» А ты ответь: «Мечу не хватает только пустяка». Потом выхвати у него из рук меч и вонзи в его тело. Так меч закалится его кровью и станет лучшим мечом на свете.

Финн послушался ее совета. Немного погодя кузнец-эльф и правда повернулся к нему и спросил:

— Ну, Финн, меч твой почти готов. Что еще осталось сделать?

А Финн подскочил, схватил меч обеими руками и острым клинком перерубил кузнецу хребет и ребра. Потом наступил ногой на его тело, вытащил меч и ушел из кузницы к своим людям.

И вот, закаленный кровью кузнеца-эльфа, огромный двуручный меч и в самом деле стал лучшим из всех мечей на свете — всегда разил метко и ничего целым не оставлял.

Меч этот назвали Мак-ан-Лайн, и Финн никогда с ним не расставался.

Как покарали Конена

Несчастливый год выдался для фейнов — им не везло на охоте. Настал голод. Мясо сошло с их костей, и скулы выпятились на их лицах. Тогда, отчаявшись найти дичь на острове Айлей, они вернулись в Арднамёркан, где остались их жены, чтобы поохотиться там.

Диву дались все девять тысяч воинов, когда увидели, что жены их стали толстыми и упитанными — в такой-то голодный год! Более того — женщины похорошели вдвое против прежнего и ничуть не жаловались на голод.

Фейны много говорили между собой об этом чуде, и наконец Финн сказал:

— Позор нам, охотникам и кормильцам, что жены наши умеют добывать пищу, а мы нет! Не надо унижаться — не будем просить их открыть нам эту тайну. Но пусть один из нас останется здесь и все разузнает без их ведома. А мы завтра уйдем охотиться на остров Скай.

Потом он повернулся к псарю Конену и сказал:

— Раскрой для нас эту тайну, Конен, и, когда мы вернемся, поведай нам, что узнаешь.

Конен охотно согласился, и, когда наутро все воины отправились на остров Скай, он остался. Влез на дерево, уселся на суку и, спрятавшись в листве, стал следить за женщинами.

Вскоре женщины вышли добывать себе пищу на завтрак. Конен увидел, как они рассыпались по горным склонам и собирают корни вереска, листья папоротника и сладкие побеги орешника. Все собранное они потом сложили в огромный котел и разожгли под ним огонь. И вскоре от их варева пошли вкуснейшие запахи. Они защекотали ноздри Конену, так что он даже чихнул, да с такой силой, что не удержался на суку и со страшным грохотом хлопнулся на землю прямо в толпу женщин.

Они сразу догадались, что он спрятался, чтобы за ними следить, и очень рассердились на него.

— Если бы наши мужья поменьше гордились и чванились и сами попросили бы нас открыть им нашу тайну, мы с радостью открыли бы ее, — говорили они. — Но они, словно воры, захотели ее выкрасть.

Однако женщины боялись бешеных вспышек Конена, и особенно теперь: ведь, как уже было сказано, каждый волос на его голове обладал силой взрослого мужчины, а с тех пор, как начался голод, Конена не стригли. Поэтому женщины не стали его упрекать и даже покормили своим варевом.

Но когда Конен после еды лег отдохнуть, такой сытый, каким не был уже много дней, женщины начали перешептываться и вскоре придумали, как его наказать за любопытство.

Они вбили в землю два кола по обеим сторонам его головы и обмотали колья его длинными волосами. Потом женщины отошли в сторону и все враз громко закричали и застонали.

Конен тотчас проснулся от этого гама и, решив спросонья, что подходят враги или что женщины попали в беду, вскочил на ноги, не успев даже открыть глаза.