Сказки народов Восточной Европы и Кавказа

— Ты уже хвалился, что умеешь строить, вот и сумей без меня довести работу до конца.

Так гнездо у голубя до сих пор и стоит недостроенное. Однако голубь нет-нет да и похвастается:

— Умею! Умею!

А на самом-то деле и не умеет!

ЛЬВИНАЯ ДОЛЯ.

Татская сказка

Пересказ Н. Капиевой.

о лесу шел голодный лев, а навстречу ему брели волк и лиса. Увидев царя зверей, кинулись они наутек, но лев остановил их и предложил:

— Хотите, пойдем на охоту вместе? Добычу разделим по справедливости.

Как было не согласиться!

Вышли они втроем на охоту. Поохотились. Добыча у них оказалась такая: сначала белка, потом заяц, а под конец олень.

— Ну что ж, волк, приступай к дележу, — приказал лев.

— Ты лев, — говорит волк, — ты наш повелитель. Тебе полагается первая добыча, я, уж так и быть, буду доволен последней, а лиса…

Рассвирепел лев, даже не дослушал волка, взмахом лапы свернул ему шею.

— Дели ты, лиса! — зарычал он.

— О царь зверей, о господин мой лев! — сказала лиса, поглядывая искоса на мертвого волка. — Ты самый могучий из нас, тебе — львиная доля. Зайца ты съешь утром, оленя — в обед, белку на ужин. А мне, малому зверю, много ли нужно! Что оставишь, то и довольно!

Очень понравился льву такой дележ.

— Какая ты умница! — воскликнул он. — Откуда у тебя столько ума?

— Я умна, потому что иногда мне доставался кусочек от волчьего языка, — скромно ответила лиса.

С тех пор лев и лиса неразлучны. Он охотится, а она подбирает остатки.

КАК СТАРЫЙ КОТ ОБРАТИЛСЯ В ХАДЖИ.

Адыгейская сказка

Перевод Т. Керашева, литературная обработка П. Максимова.

оту на старости лет стало трудно ловить мышей.

«Плохо мое дело, — подумал кот, — надо что-то придумать».

И придумал.

Намотал на голову чалму в знак того, что он уже стал хаджи́ [117], и велел передать мышам, что он покаялся в своих грехах и хочет помириться с мышами.

— Стар я уже стал и чувствую, что не сегодня завтра умру, — передал кот мышам. — А среди вас есть такие, у кого я съел отца, мать или сына. Соберитесь все на собрание, и я буду просить у мышей, чтобы они простили меня.

Услышав об этом, мыши обрадовались, возликовали. Но среди них оказалось и много таких, которые не поверили раскаянию кота.

— Святых котов не бывает! — говорили они. — Тому, кто поедал нас, а теперь говорит, что не будет нас есть, — верить нельзя!

Больше всех не верили коту две старые мыши — Асра́н и Аудже́дж; они сами не верили и других мышей предостерегали.

Но большинство мышей не послушали их уговоров и пошли на собрание, назначенное котом-хаджи. Старые, опытные мыши, Асран и Ауджедж, не пошли на собрание, взобравшись на плетень, они издали наблюдали за происходящим.

И вот мыши собрались. Пришел и кот-хаджи.

— Очень хорошо, что вы собрались, — Аллах сделай вас здоровыми, — сказал кот. — Но это место не подходит для собрания. Я стал стар и слабоват глазами. Лучше вы войдите в печь, я сяду у дверцы, и так мы будем разговаривать, чтобы лучше видеть и слышать друг друга.

Кот говорил тихим и мягким голосом, и мыши послушались его.

Подбадривая друг дружку и весело шутя, они вошли в печь и расселись там. Кот-хаджи сел у дверцы.

И только что мыши ладненько высказали коту свои жалобы, как он выпустил свои страшные когти и стал хватать мышей и сворачивать им шеи.

Так и передавил всех мышей, собравшихся в печке. Остался в живых только один молодой мышонок Салим.

— Тебя я отпущу, чтобы ты мог рассказать тем двум старым мышам — Асран и Ауджедж, что произошло с остальными мышами! — сказал кот и, ободрав ему уши, отпустил.

Вырвавшись из лап кота, мышонок Салим пустился бежать от него со всех ног.

— Ох, кажется, чего мы боялись, то и случилось! — в страхе сказали две старые мыши, Асран и

Ауджедж, увидя бегущего мышонка. — Смотри — у этого мышонка нет обоих ушей! Салим! Что случилось? — в сильной тревоге пискнули старые мыши, когда мышонок поравнялся с ними.

— Вестей хороших нет! — дрожа от страха, отвечал мышонок. — Из всех мышей, которые собрались в печке, ушел живым только я один, да и то оставил там свои уши.

Услышав это, старые мыши со страху попадали с плетня, и при этом Асран сломала себе ребро, а Ауджедж — лапку.

Тяжело раненных, их отнесли в дом; они долго лежали там и не допускали к себе ни мышиного лекаря, ни других мышей.

Долгое время они не пускали к себе никого Пустили только одну старую мышь — из уважения к ее старости.

— Что такое случилось с вами, мои дети? — спросила мышь-старуха, войдя в дом, где они лежали, и поставила перед ними немного теплого ханту́пса [118], который она принесла с собой, чтоб угостить больных.

— Ох, случилось такое горе, что теперь не стоит и жить на свете… — отвечали ей те две мыши.

— Ну, до этого еще не дошло, — стала утешать их мышь-старуха. — Когда-то со мной случилось еще и не такое горе: моих девятерых мышат заклевал орел, моих десятерых мышат задушила просяная шелуха. И вот хотела я тогда удавиться, но у меня не хватило сил поднять на себя руки… Взобравшись на балку, я бросилась оттуда вниз головой, чтобы разбиться, но упала в корзину с шерстью и осталась невредимой. После этого я решила сломать свои зубы о твердый сыр. Думала так. «Оставшись без зубов, скорее умру». Стала грызть

сыр — и что же? — зубы не сломались. «Утоплюсь в масле», — решила я. Но, всунув голову в густое масло, не утонула — опять осталась жива.

И вот — живу и веселюсь, и ничуть не жалею о том, что мне тогда не удалось покончить с собой! — бодро закончила старая, мудрая мышь. — Советую и вам выбросить из головы невеселые мысли. Ваше горе, в сравнении с моим, — небольшое горе.

Уходя от больных, старушка-мышь посоветовала им допустить к себе лекаря и принимать пищу, которую им принесут.

Те послушали ее и скоро выздоровели. Потом они вывели маленьких мышат, и после этого мыши размножились вновь.

ПАУК И МУХА.

Латышская сказка

Обработка Ю. Банага, перевод Л. Воронковой.

давние времена жизнь на земле была очень трудной, потому что не было огня. Как только зайдет солнце, уже и не видно ничего, и холодно. Люди, правда, знали, что огонь есть в самой глубине адского пекла. Но никто не мог туда спуститься и достать огня.

В те времена миром правил один-единственный король.

У короля была такая власть, что его приказов слушались не только люди, но и все звери, насекомые и всякая другая живность, какая только находилась на земле и в воздухе.

Однажды король объявил большую награду тому, кто спустится в пекло и вынесет огонь. Многие пытались, но ни один человек не смог достать огня.

Все же король решил во что бы то ни стало добыть для людей огонь. Он созвал всех своих советников и велел им придумать еще большую награду герою, который вынесет на землю огонь.

Советники долго думали и наконец решили: тот, кто принесет огонь, на веки вечные может бесплатно есть за любым столом.

Гонцы разнесли эту весть по всему свету, объявили ее не только людям, но и зверям, и птицам, и насекомым. Много героев пускалось в опасный путь, но никто не мог вынести огонь из ужасной глубины.

Но вот услыхал королевскую весть Паук и сразу решил добыть огонь. Он спешно принялся вить веревки, чтобы на них спуститься в преисподнюю. Когда веревки были готовы, Паук, не сказав никому ни слова, отправился в ад.