Старый барабанщик

Злой волшебник зарычал:

— А ну-ка выйдем!

Он хотел перенести бой на улицу: там он был сильнее, ведь в комнате не устроишь урагана или града. Но барабанщик и Серёжа не испугались.

— Выйдем! — сказал Серёжа.

— Выйдем! — сказал барабанщик.

И людоед прогудел:

— Выйдем!

Все надели пальто и тёплые шапки и даже уши завязали, потому что на улице был мороз и колючая метель. Серёжа поёжился от холода и крикнул: «Тангенс-котангенс!»

И в ту же секунду злой волшебник Градус превратился в волчок. Он кружился по двору и мелодично звенел: «Ы-ы-ы-ы». Людоед бегал за ним и не знал, что делать. Он ведь не был волшебником, а простым людоедом. Но делать ничего не пришлось. Градус покружился немного и снова стал Градусом: он-то был самым настоящим волшебником и прекрасно умел расколдовываться. Ему это было так же просто сделать, как тебе решить задачку в два действия, может быть даже ещё проще. И вот он стоит перед Серёжкой и барабанщиком, грозный, злой волшебник, да ещё разозлённый.

— Значит, ты так! — крикнул Градус. — А теперь смотри, как я с вами поступлю!

И он замёл-закружил такую метель, что в одну минуту засыпал снегом Серёжу по самую макушку и барабанщика вместе с барабаном и палочками. Но зато и людоед, и сам Градус тоже были по шею в снегу. Ведь непогода для всех одинакова.

Градус вертел головой и злобно кричал:

— Ага! Что! Попробуй со мной сладить!

— И попробую, — выплёвывая снег, отвечал Серёжка, — ещё как попробую!

— Ещё как попробуем! — кричал барабанщик, пытаясь высвободить хотя бы барабан. Что делать, он понятия не имел. Волшебные дела — довольно хитрая штука, в них не так просто разобраться. Но барабанщик знал. Серёжа что-нибудь придумает, такой уж он человек.

Серёжа под снегом крикнул: «Чижик-пыжик!», и они с барабанщиком превратились в два кипящих самовара — один большой, другой поменьше. Из труб шёл дым, а внутри булькало. Снег вокруг горячих самоваров, конечно, стал таять и растаял. Тогда самовары, снова став Серёжей и барабанщиком, выбрались из сугроба на скамейку. Барабанщик заботливо отряхнул барабан, взмахнул палочками, и на весь двор прозвучал сигнал: «Тра-та-та-та!» Это означало: «Победа! Пусть пока не полная, а всё-таки!»

Градус и людоед долго ещё барахтались в сугробе. Снег засыпал им рты, и они не могли даже ругаться, а не то что произносить заклинания. Злой волшебник только рычал, а Митя мычал. Серёжа громко смеялся, а потом крикнул: «Музыкантов-исполнителей!» И тотчас Градус и людоед превратились в два холодных снежных чучела. Снежные бабы стояли посреди двора с выпученными глазами и морковками вместо носов, Митя держал в руке метлу, а Градус ухват. Они не могли сдвинуться с места, снежные бабы не умеют ходить даже в сказках. Градус вращал глазами-копейками, а его нос-морковка покраснел от мороза ещё больше. Людоеду хотелось почесать в затылке, как он всегда делал в трудных обстоятельствах, но руки торчали в разные стороны и не слушались.

Таня летела всё ниже и ниже. Плавно и совсем неожиданно она пошла на посадку и скоро приземлилась на берегу заснеженной речки. Вокруг не было ни людей, ни домов. Метель не утихала, один сапожок где-то потерялся. Таня стояла на одной ноге под круглым белым кустом и думала, что же теперь делать. «Надо идти искать жильё». Вспомнив книги о великих путешественниках, Таня понюхала ветер и учуяла запах дыма. Надо шагать прямо и прямо. И Таня двинулась в путь.

Но одно дело исследователи в меховых мохнатых куртках и всякой другой тёплой одежде, а другое дело — девочка в одном красном сапожке и с золотой лентой в спутанных волосах.

Она шла еле-еле, и в то самое время, когда Таня совсем уж потеряла надежду выбраться из этого заколдованного царства ледяного ветра и равнодушных зверей, из-за куста выскочила та самая косматая ворона. Она дружелюбно склонила голову набок и сказала:

— Не реви, как не стыдно? Это же всё происходит в сказке, а не на самом деле. На, держи твой сапожок.

Из-за сугроба выпрыгнул заяц, тот самый, с отмороженными ушами.

— На, съешь капустную котлету, — пропищал он. — Бери, не стесняйся, у меня ещё есть.

И медведь вразвалку пришёл на поляну. Сразу запахло нафталином. У медведя было прекрасное настроение: он успел в магазин.

— Ты на нас, девочка, не обижайся, — прорычал он. — Это нас злой волшебник заколдовал, чтобы мы тебе не помогали. А теперь мы исправились. Садись на мою спину, я тебя домой отвезу. Только держись крепче, мы быстро доедем.

А во дворе шло сражение. Это было тяжёлое сражение-превращение. Градус превратил Серёжу и барабанщика в огурцы, Серёжа быстренько превратил злого волшебника и его друга в две кляксы. Но тоже ненадолго. Сражение могло продолжаться бесконечно — силы были равны. Побеждать злых волшебников — дело нелёгкое. И тут Серёжа придумал. Он закричал: «Сосиски-сардельки!» — это было самое сильное заклинание, против него не мог устоять даже Градус со всей своей злостью. Как только Серёжа вспомнил и произнёс эти роковые слова, Градус превратился в лягушку. Толстая зелёная лягушка с мокрой спиной и ртом от уха до уха шлёпнулась около скамейки и злобно смотрела на Серёжку и на барабанщика. А людоед Митя в ту же самую минуту стал цаплей, серой и стройной, как большинство цапель. И тут произошло то, что навсегда решило исход небывалого сражения. Цапля смотрела на лягушку странными глазами, в глазах у неё светился аппетит. И она поступила так, как поступает любая голодная цапля — она проглотила лягушку. Проглотила сразу, без остатка. Со злым волшебником было покончено навсегда. Мы постараемся не жалеть о нём: он был очень злым и очень вредным волшебником.

Барабанщик простучал сигнал полной победы: «Трам-барам-ба-рам-там-там!» И это означало: «Мы справились со злым волшебником Градусом, мы одолели его в трудном и опасном бою. Вот почему теперь у нас хорошее настроение».

Они хотели сделать цаплю снова Митей, но потом раздумали. Хотя Митя и был перевоспитавшимся людоедом, но всё-таки людоед он и есть людоед, как сказал Серёжка. Да и сам Митя не хотел возвращаться к прежней жизни, в которой было много такого, что его огорчало: компот, и сушки, и жёлтая майка, и обезжиренная докторская колбаса. Он только что проглотил своего хорошего знакомого, и пока он оставался цаплей, его не мучила совесть. Проглотил и проглотил, дело обычное.

На длинных ногах Митя отправился в сторону зоопарка. Идти ему было не очень далеко, полторы автобусных остановки.

А Серёжа и барабанщик отправились домой. Метель улеглась, улицы были спокойными и голубыми от лунного света. Друзья шли молча. Проходя мимо мастерской металлоизделий, они увидели тяжёлый висячий замок и картонную табличку «Закрыто на обед». Около скверика им повстречалась красивая девочка с утюгом в руке. В волосах её блестела золотая лента. Девочка не спеша шла по улице, и было видно, что всё в её жизни спокойно и хорошо.

«Она похожа на парашютистку Зою, самую лучшую девушку на свете», — подумал старый барабанщик.

«Она похожа на прекрасную принцессу из самой волшебной сказки», — подумал Серёжа.

«Похоже, что она умеет летать», — вздохнул про себя старый барабанщик.

Серёжина мама пришла с работы и, как всегда, помедлила перед дверью. Она всякий раз входила домой с некоторой опаской: что сегодня придумал её сын? Ничего нельзя знать заранее, даже если в доме живёт просто человек двенадцати лет, а тут жил волшебник. И мама вынуждена была с этим считаться. Так часто бывает на свете: сердись не сердись, а считаться надо, если ничего нельзя поделать.