Кабинет фей

Едва она закончила молитву, как из лазурного облачка с позолотой по краям слетел прямо к ней маленький мальчик, такой красивый, каких мы с вами и не видывали; голову его украшал венок из цветов. По луку и стрелам королева догадалась, что это сам Амур. И он сказал ей:

Королева, пораженная расходившимся от Амура сиянием и воодушевленная его обещаниями, воскликнула:

Амур, которому редко случается говорить прозой, трижды стукнул по земле и чудесным голосом пропел следующие строки:

Земля разверзлась, послушно раскрыв широкое лоно. По мрачному пути, где не обойтись без такого светозарного проводника, как тот, кто взял королеву под защиту, она спустилась в Ад. Она боялась встретить там мужа в облике Змея, но Амур, иной раз да помогающий несчастливцам и предвидевший все, заранее приказал, чтоб стал Зеленый Змей таким, каким был до своего испытания. Как ни могущественна Маготина, — ах, право, что она такое против самого Амура? Первым же, кого там встретила королева, был ее милый супруг. Она никогда не видала его столь очаровательным; да ведь и он тоже никогда не видал ее такой красавицей, какой она теперь стала. Но их вело предчувствие, а узнать друг друга помог Амур, который был рядом. Тогда королева сказала голосом, исполненным невыразимой нежности:

Король, вне себя от страсти, не находил слов, чтобы выразить своей супруге восхищение и радость, однако Амур, который не любит терять времени попусту, поторопил их и повел к Прозерпине. Королева передала ей поклон от феи и попросила для нее Эликсир Долгой Жизни. Впрочем, меж этими добрыми кумушками все было обговорено заранее; Прозерпина тут же дала сосуд, нарочно закупоренный так небрежно, что его так и хотелось открыть; однако недремлющий Амур тут же предостерег королеву от любопытства, которое могло оказаться роковым. Тут король и королева поспешили выйти на свет из этих скорбных мест. Амур, не пожелав оставлять их, проводил их к Маготине и, чтобы та не заметила его, спрятался в их сердцах; между тем, от одного лишь его присутствия фея вдруг прониклась таким человеколюбием, что, сама не зная почему, обласкала несчастных супругов. Более того, она проявила необыкновенное великодушие, вернув им королевство Китайских Болванчиков. Король с королевой поспешили вернуться туда и с тех пор жили так счастливо, что забыли обо всех невзгодах, выпавших на их долю.

Дон Фернан Толедский. Окончание

Они входили в Венецианский залив [223], когда вдруг разразилась такая непогода, что им пришлось опасаться за свою жизнь. Мореходы долго противились ветрам, пока наконец не пришлось покориться судьбе; их стремительно отнесло так далеко, что судно оказалось более чем в сотне лье от берега. Едва море начало успокаиваться, как их тут же атаковали две бригантины [224]: то были корабли Зороми, знаменитого корсара [225], снискавшего себе столь громкую славу, что его боятся почти во всех морях. Путников заметили, настигли и взяли на абордаж. Они были захвачены так быстро, что в суматохе после бури даже не успели опомниться и занять оборону. После первого бортового залпа испанский капитан сдался, и наши юные влюбленные, подчинившись суровой необходимости, признали корсара своим господином. Не могу вам описать всю меру их скорби — легко понять ее, но непросто о ней рассказать. Корабль тут же заполнился турками, которые отняли у них все и, главное, лишили их свободы. Между тем, поняв по учтивому обращению с дамами и по роскошным нарядам последних, что перед ними — знатные особы, пираты повели себя почтительно, чего трудно было ожидать от подобных варваров.

Зороми отвел их, вместе с доном Фернаном и доном Хайме, на свой корабль, попытался утешить на франкском наречии [226] Леонору и Матильду и обещал скрасить им горечь плена. В ответ девицы залились слезами, свидетельствовавшими об их безмерном горе. Оба испанских кавалера также прониклись их скорбью, хотя сами были люди мужественные.

Как только Леонора улучила минутку, чтобы поговорить с доном Фернаном, она сказала ему, что считает разумным выдать его за своего брата — ведь неизвестно, как дальше повернется судьба. Она также заверила его, что в случае разлуки скорее расстанется с жизнью, чем изменит ему.

— Ах, сударыня, — воскликнул влюбленный дон Фернан, — о чем вы говорите? Возможно ли, чтобы меня постигла такая беда — оказаться вдали от вас?!

— В положении столь плачевном, как наше, — отвечала она, — все приходится предвидеть, не давая слабины.

— Вы так твердо и спокойно рассуждаете, что я боюсь, как бы это не означало вашего безразличия, — произнес он.

— Как можете вы допускать подобные подозрения? — возразила она, печально глядя на него. — Разве того, что ради вас я покинула отчий дом, недостаточно для доказательства моей к вам горячности?