Сказки Восточной Африки. Волшебный Цветок

В ожидании королевского ответа вожди преклонили колени. Никто не осмеливался нарушить течение мыслей владыки. Перед мысленным взором короля прошли все годы его правления. Он не раз повергал могучих врагов, провозгласил немало мудрых законов, добился величия страны. Да, временами он бывал жесток, много народу пострадало от его гнева. Предсказание змеи сбылось.

«Что ты сделаешь?» – вновь послышался приглушенный голос.

Король медленно поднял голову. Однако он смотрел не на коленопреклоненных вождей. Его взор был устремлен мимо них, в будущее, которое зависело от того, что он сейчас скажет.

– Милостиво встретьте чужеземцев и приведите их ко мне,– наконец произнес король.– Да не упадет ни один волос с их головы.

Много лет миновало с тех давних пор. Большие деревья все еще стоят на холме Будо, в ясную погоду их видно издалека. Но склоны холма расчистили от диких зарослей. Там, где была непроходимая чащоба, теперь построены дома и разбиты сады. Только хижина, куда приводили принцев накануне коронации, осталась нетронутой. Если вы придете к большим деревьям, внимательно смотрите под ноги. Золотисто‑красная полоска, мелькнувшая в траве, напомнит вам, что с давних времен змеиному племени даровано право вольно жить на холме Будо.

Мкаа Иехони, маленький охотник

У султана Маджнуна было семеро сыновей. Султан почитал себя счастливым – ведь тот, кто оставляет после себя многочисленное потомство, обретает блаженство на небесах. Но не только в детях находил радость старый Маджнун. Был у него любимец – дикий кот. Султан ухаживал за ним, как за родным чадом. Горе тому, кто осмелился бы причинить ему хоть малейший вред.

Султанову любимцу дозволялось бегать где угодно. Никто не чинил ему препятствий, разве что ворчали потихонечку, чтобы, не дай бог, султан не услышал. Время шло, проказы кота становились все злее и злее. Однажды он подкрался к пасшемуся на опушке ближнего леса стаду коров и свалил теленка.

Пастух пришел к султану жаловаться, но Маджнун только ногой топнул:

– Кот мой, стало быть, и теленок, которого он задрал, тоже мой. Не смей жаловаться, презренный.

И стражники тут же вытолкали пастуха вон из дворца. Прошло несколько дней. Вновь жалоба на кота – козу сцапал.

– Кот мой, и коза моя,– отмахнулся султан.

С тех пор что ни день, то новые проделки: султанов любимец то корову убьет, то осла покалечит, а то на лошадь или верблюда нападет. Окрестным крестьянам просто житья не стало. А султан знай твердит:

– Не любите вы моего кота, сгубить мечтаете, вот и наговариваете. Пусть тешится как угодно. Такова моя воля!

Приуныли люди. А кот пуще прежнего безобразничает, уж на людей бросается. Рыщет по округе, страх на больших и малых нагоняет. Крестьяне лишились покоя – ни за водой к источнику сходить, ни скот на пастбище выгнать – везде страшные кошачьи когти мерещатся.

Стали старики совет держать, думают‑гадают, как поступить. Решили – нужно опять к султану идти, в ноги кинуться, просить, чтоб от лиха избавил.

Во дворец отправились самые уважаемые старцы. – Что же такое на свете творится, владыка! – воскликнули они.– Ты, наш отец и защитник, потворствуешь злобному зверю. Кот. убивает всех, кто попадается ему на пути. Ни днем, ни ночью покоя от него нет. Будь милосерден, защити нас, о султан!

Однако Маджнун и на сей раз не внял словам старцев. Великая тревога охватила людей. Крестьяне в страхе покидали обжитые места, уходили подальше в леса и горы, но ненавистный кот теперь бродил далеко от дворца, подстерегая несчастных на глухих тропах. Многих он погубил, многих обездолил, лишив их скота.

Однажды султан сказал шестерым старшим сыновьям:

– Дети, я хочу вместе с вами объехать свои владения, посмотреть, как живут мои подданные, хороший ли урожай уродился на их полях.

Маджнун и шестеро старших уехали, а младший сын Мкаа Иехони, что значит «маменькин сыночек», остался во дворце с женщинами.

Дорога, по которой ехал султан с сыновьями и свитой, вела через густой лес. Сквозь ветви деревьев, смыкавшихся над головами путников, едва пробивался дневной свет. Под вечер остановились на небольшой поляне. Пока слуги ставили шатер, султан, сопровождаемый сыновьями и стражниками, удалился чуть в сторону от дороги – до его слуха донеслось пение какой‑то удивительной птицы. Маджнун переходил от дерева к дереву, стараясь разглядеть птицу среди листвы.

Вдруг из чащобы метнулась тень. Стражники не успели поднять ружья, как хищный зверь набросился на юношей, смертельно ранил троих и скрылся в зарослях.

– Кот! Кот! – стражники бросились вслед за зверем, но было поздно. Его и след простыл.

Потрясенный отец скорбно склонился над истекающими кровью сыновьями.

– Несчастный, я не верил людям, говорившим мне о злобном нраве кота, и поплатился за это. Чудовище отняло у меня сыновей.– В отчаянии он рвал волосы на голове.– Догоните его, убейте! О, горе мне!

Вернувшись во дворец, Маджнун объявил, что тот, кто убьет скрывающегося в лесах зверя, получит большую награду. Много охотников вызвалось исполнить волю султана. Каждому хотелось покончить с взбесившейся тварью. Но дни шли за днями, а кот оставался неуловимым. На какие только уловки не пускались смельчаки: подбрасывали приманки, ставили хитроумные капканы – все тщетно. Словно какая‑то неведомая сила оберегала кота. Немало охотников сложили голову. О коварстве людоеда рассказывали страшные истории.

Пуще прежнего закручинился султан Маджнун. «Никто не может сладить со зверем, этак он до меня доберется. Подстережет где‑нибудь и – цап. Напрасно я не слушал жалобщиков».

Он увеличил награду за поимку кота.

Когда маленький Мкаа Иехони, седьмой сын, узнал о смерти братьев, он сказал матушке:

– Я пойду в лес. Либо чудище убьет меня, как братьев, либо я покончу с ним.

– Сынок,– взмолилась женщина,– пощади свою мать, не покидай меня. Погибших не воскресишь, только зря сам пропадешь. Мое сердце разорвется от горя.

– Нет,– упрямо повторил мальчик,– я должен пойти. Только прошу тебя, ничего не говори отцу.

Делать нечего, едва сдерживая слезы, матушка напекла сыну лепешек в дорогу и велела нескольким слугам сопровождать его. Мкаа Иехони взял длинное копье с острым наконечником, подпоясался отцовским мечом и, поклонившись матери в ноги, отправился в путь.

Он был совсем несмышленый, толком не знал, как выглядит зверь, которого ему надо убить. Сразу за оградой дворца навстречу ему попался здоровенный, свирепого вида пес.

– Ага, тебя‑то мне и надо! – обрадовался юный охотник и пронзил бедного пса копьем.

Затем обвязал его тело веревкой и потащил домой, напевая:

Мамочка, мамочка, отвори скорей,

Я убил пожирателя людей.

Услышав голос сына, султанша, которая печально сидела у себя в опочивальне, выглянула в окно. Она увидела добычу сына и, всплеснув руками, сказала:

– Сынок, ты ошибся, это не кот, пожиратель людей.

– Какой же он, этот кот?

– О, гораздо крупнее пса и страшнее. Не ходил бы ты, малыш, в лес, остался бы дома.

– Нет,– притопнул ногой Мкаа Иехони,– пока не разделаюсь с котом, не сидеть мне дома.

Он вновь вышел за ворота. Долго шагал по дороге. Когда ему повстречалась цибетовая кошка, он подумал, что вот ее‑то он и ищет. Изловчась, поразил ее копьем и отнес во дворец, напевая:

Мамочка, мамочка, отвори скорей,

Я убил пожирателя людей.

– Сынок,– вздохнула султанша, увидев цибетовую кошку,– это не кот, пожиратель людей.

В третий раз Мкаа Иехони покинул родной дом, не слушая отговоров матери, и опять вскоре вернулся, на этот раз волоча за собой убитую рысь. Он напевал все ту же песенку:

Мамочка, мамочка, отвори скорей,

Я убил пожирателя людей.

Султанша встретила его на пороге, печально покачала головой:

– Это не кот, пожиратель людей. Вот видишь, сынок, тебе никак не удается напасть на след убийцы твоих братьев. Не упрямься, откажись от опасной затеи. Ты даже не знаешь, где искать кота и как он выглядит. Ты устал, на тебе лица нет, уж не захворал ли? Прошу тебя, останься со мной.