Президент не уходит в отставку

— Дурак, спрячь деньги, — негромко, но внушительно произнес Сорока. Они тебе сейчас нужнее.

— Все равно когда-то отдавать, — пробормотал Гарик. Он действительно чувствовал себя дураком. — Нина говорит…

— Ну, раз Нина говорит, тогда давай, — улыбнулся Сорока, принимая деньги. — Это хорошо, что ты жену слушаешься…

— Ну чего ты издеваешься? — укоризненно взглянул на него Гарик. — Нина тебя так хорошо не знает, как я… Ты ведь такой, можешь и оскорбиться…

— За что?

— Ну мало ли, — замялся Гарик. — Я ведь считаю, что эта машина наша общая…

— А Нина думает по-другому, — сказал Сорока. — И правильно думает. Это машина ваша, и нечего, дорогой мой, терзаться… Все правильно.

— Когда тебе понадобится телега, только скажи, — повеселел Гарик.

— Скажу-скажу… — рассмеялся Сорока, подумав, что вряд ли ему когда-нибудь потребуется «Запорожец». Он тогда еще и не подозревал, как эта маленькая юркая машинка очень скоро крепко выручит его…

— Так придешь в субботу? — недоверчиво посмотрел на него Гарик.

— На жареную утку-то с картошкой? — улыбнулся Сорока. — Обязательно приду! Твоя Нина отличная хозяйка.

— Ты еще не знаешь, какие она пельмени делает… — расплылся в улыбке Гарик. — Обалдеть можно!

— Я уже обалдел, — пошутил Сорока, но Гарик не понял шутки. Он уставился на друга.

— Тебе не понравилось у нас?

— С чего ты взял? — Сорока крепко стиснул его ладонь, повернулся, чтобы уйти, но Гарик задержал.

— Послушай, у меня такое ощущение, будто я поглупел после женитьбы… — начал он.

— Не поглупел, а опупел, как говорили у нас в детдоме… — рассмеялся Сорока.

— Честно говоря, иногда себя чувствую дураком… Вроде бы все так и вместе с тем не так…

— Ты еще не почувствовал себя по-настоящему женатым человеком, — стараясь его не обидеть, сказал Сорока. — Ничего, скоро почувствуешь…

— Чужой я там, — сказал Гарик, не отпуская его руки. Сорока уже несколько раз пытался вытащить ладонь, но тот не давал. — Да и они для меня чужие… Нина говорит: «Называй их папа и мама…» Я этих слов-то никогда не произносил…

— Ну и не произноси!

— Им не понять, что мы с тобой не умеем произносить эти слова… Папа… мама… А если я их забыл? С тех самых пор, как у меня не стало папы и… мамы?

— Вот еще проблема! — стал сердиться Сорока. — Поступай так, как находишь нужным. И слушай себя, а не Нину.

— Я очень люблю ее, и родители хорошие люди, но что-то меня, понимаешь, мучает.

— Не понимаю, — сказал Сорока, на этот раз покривив душой. Он наконец понял, что происходит с его другом, но объяснить ему этого сейчас не смог бы. Да этого и не надо было делать: Гарик не дурак и сам во всем разберется. Они детдомовцы и, казалось бы, в такие простые слова, как «папа» и «мама», вкладывают свой особый, глубокий смысл…

— Может, зря я переехал к ним? — делился своими сомнениями Гарик. — Надо было начинать новую жизнь самостоятельно.

— Это верно, — скупо обронил Сорока.

— Так ведь еще не поздно! — обрадовался Гарик. — Снимем с Ниной комнату — и…

В этот момент раздался длительный визгливый сигнал.

— Иди, — улыбнулся Сорока, — она тебя ждет.

— А с другой стороны, какого черта платить бешеные деньги за комнату, когда нам ее родители предоставили бесплатную, со всеми удобствами? — растерянно смотрел на него Гарик.

— Ты постой, добрый молодец, на перепутье: налево пойдешь — направо пойдешь… А я побежал! Работа стоит!

— Так куда мне идти-то: налево или направо? — крикнул ему вслед Гарик, на лице его не было даже улыбки.

— А ты подумай! — уже в дверях цеха обернулся Сорока. — Есть ведь и еще одна дорога — это прямо!

— Прямо… — пробормотал Гарик. — А прямых дорог, друг Сорока, не бывает!.. — Засунув руки в карманы куртки, он, хмуря брови, зашагал к машине, которая снова испустили продолжительный вопль.

— Ну, что ты такой грустный? — улыбнулась Нина. — Твой гордый друг, конечно, деньги не взял.

— Взял, — ответил Гарик, усаживаясь за руль.

— Что он хоть сказал-то?

— Говорит, что после женитьбы я поглупел… Вернее — опупел.

— Опупел? — удивилась Нина. — Что он имел в виду?

— Именно то, что сказал. Сорока никогда не темнит.

— Холостые друзья всегда плохо влияют на женатых, — заметила Нина.

Нина откинулась на спинку сиденья и задумалась. Гарик старательно объехал большую лужу, разлившуюся посередине дороги, и выехал на прямую. У трамвайных путей им пришлось остановиться и пропустить трамвай.

— Сорока, Сорока… — сказала Нина. — А своя голова у тебя есть на плечах?

— Он мой единственный и настоящий друг! — разозлился Гарик и резко затормозил перед выездом на Приморское шоссе.

— А я? — совсем тихо произнесла Нина.

— Ты? — бросил он косой взгляд на нее. — Ты — жена.

— Я обижусь, Гарик, — сказала Нина. — Плохи наши с тобой дела, если я не друг тебе.

— Друг, друг, — уступил Гарик и даже улыбнулся.

— Ты был один, — продолжала Нина. — А теперь нас двое… — И, сделав паузу, со значением прибавила: — А когда-нибудь будет и трое… Кого ты хочешь: мальчика или девочку?

Гарик вертел головой, выглядывая, свободно ли шоссе, наконец дал газ и вывернул на правую сторону. Их тут же обогнал грохочущий самосвал.

— И мальчика и девочку, — беспечно откликнулся он. — А лучше всего тройню!

— Какой ты еще дурачок! — улыбнулась Нина и, посерьезнев, потребовала: — А теперь извинись! И постарайся впредь держать себя в руках. Кричать на любимую женщину…

Он нагнулся к ней, поцеловал в щеку и резко отстранился, вглядываясь вперед. Навстречу приближалась желтая «Волга» с двумя динамиками на крыше. В кабине какие-то блестящие приборы, чующие за версту нарушителей правил уличного движения.

— Куда теперь? — спросил Гарик и усмехнулся про себя: он уже спрашивает Нину, куда ему ехать…

— На Садовую, милый, — распорядилась она. — Я попросила ребят с приемки подобрать тебе хороший костюм.

— Сдается мне, Нинка, что мы с тобой становимся мещанами, — покачал головой Гарик.

— Хорошо, милый, поехали домой, — спокойно сказала Нина.

— В субботний день торчать дома… — заколебался Гарик. — Вообще-то стоит взглянуть на костюм… В театр не в чем пойти. А деньги? У нас до получки остался четвертак…

— Пусть тебя это не беспокоит, — сказала Нина.

— Опять у родителей? — поморщился Гарик. — В долг без отдачи?

— И это пусть тебя не волнует, — улыбнулась Нина.

— А меня это волнует, — сдерживаясь, чтобы снова не накричать на жену, заявил Гарик. — Не могу я, Нинка, быть бедным родственником и жить за чужой счет! Я действительно опупел, что согласился жить у вас. Хотим мы этого или нет, но мы зависимы, понимаешь, за-ви-си-мы! Вот что, к черту твою комиссионку! Поехали искать комнату. Сейчас же, немедленно!..

Пока он все это говорил, Нина с любопытством смотрела на него; сначала лицо ее было серьезным, затем на губах появилась улыбка.

— Но за комнату нужно каждый месяц платить, — напомнила она.

— Мы с тобой не так уж мало зарабатываем, — ответил он. — А с костюмом можно подождать. Я в театре раз в год бываю.

— Ты не спросил, сколько раз я бываю в театре…

— Едем на площадь Мира, там сдают комнаты, — твердо сказал Гарик.

— Ты мой повелитель, тебе видней, — сказала Нина, продолжая улыбаться: Апраксин двор, где комиссионка, совсем рядом с площадью Мира…

Глава двадцать восьмая

Неделю спустя Гарик снова объявился на станции. На этот раз один, без Нины.

— Еле доехал до тебя, — сообщил он. — Тормоза совсем не держат. Вчера на Литейном чуть не поцеловался с таксером… Жму-жму, а тормоз не срабатывает. Посмотри: что за чертовщина?

Наверное, на лице Сороки отразилось все то, что он в эту минуту подумал, потому что Гарик, вздохнув, сказал:

— Я понимаю, у тебя очередь и все такое… Поеду на другую станцию, может, повезет, до вечера проскочу…