Открытие мира

Есть еще одно движение, которое захватывает всех, старых и малых. Вся цепочка усилий, деяний взрослых и детей, элементы их борьбы за счастье семей убеждают Шурку в том, что жизнь на земле немыслима без постоянного труда, что самой земле всегда нужны трудовые руки и работа. Праздность это удел нищих, нездоровых духом людей. Таким труд только труден, тягостен, противен. Задолго до появления "Лада" Василия Белова - этой поэмы о разумности и целесообразности даже в мелочах народного трудового опыта и уклада - Василий Смирнов подчеркнул как важнейший жизненный урок деревенской детворы, что "земля не может ждать, у поля свои сроки и требования, и жизнь в деревне вся подчинена этим срокам и требованиям, и каждый день и час оправданы трудом"*.

_______________

* В. В. Смирнова. Русская зима на переломе. "Москва", No 8, 1965 г.

Может быть, непроходящее очарование всего детства Шурки - с трудами по дому и рыбной ловлей на Волге, с озорством на ярмарке и невзгодами военного сиротства, разделяемого с тем же Яшкой, Катькой Растрепой, - в том, что отрицательный опыт несчастий, горя, бед, обесцвечивающий мир, не заслонил того, что можно назвать положительным историческим опытом, трудовой мудростью народа, неистощимой его волей к победе над злом. И горестно, и бедно живется часто людям северной деревни на своих подзолах и глинах ("Наша сторона как раз для горюна - и вымучит и выучит"), то и дело нужда гонит людей в Питер на заработки ("Питер - беднякам бока вытер"), но простой человек и в этих условиях ухитряется не просто выжить, но и сделать свою жизнь разумной, полной высокого смысла. И даже нарядной, украшенной и озорством, и шуткой песней и сказкой о таких близких и вероятных чудесах! Такое детство, такой "лад" народной жизни нельзя позабыть.

И невольно задумываешься: ведь ушла в прошлое вся жизнь старой деревни с ее социальной несправедливостью, свинцовыми мерзостями, но и доныне все, что говорит о нравственном здоровье народа, о богатстве его положительного исторического опыта, входившего, конечно, в самосознание детей, не может устареть. Мы, безусловно, иначе трудимся сейчас на земле, чем те пахари, которых так завороженно созерцает маленький пахарь Шурка: "Как колдуны, ходят по полю за лошадьми мужики и будто ищут клады. Нет-нет да и блеснет на солнце серебром лемех или отвал плуга. А может, это и в самом деле плуг выворачивает из земли серебряные рубли?"

Но какая любовь к земле, какая культура экологического сознания жила в них! Мысль о том, что и вся-то земля и священный дар жизни на ней - это самый великий "клад", врученный человеку, жила невысказанной в этих душах. Она то громко, то тихо звучит во всем повествовании Вас. Смирнова. Этот дар нельзя расточать, подвергать опасности. Иначе оскудеет не только детство. Исчезнет и то, что так необходимо каждому человеку и народу: ощущение прочности и неотменимости своего исторического места на земле, уверенности в счастливом будущем.

Первая книга "Открытия мира" - и это после просветленных сцен сенокоса, рыбной ловли, по-кустодиевски ярких картин ярмарки на тихвинскую - завершается суровой, многое предвещающей сценой: отец уходит на войну, мать ищет поддержки, опоры у того же Шурки. Он утешает мать, обещая со всеми делами по дому успевать: "В школу сбегаю, вернусь, немножко поем - и зачну пахать, молотить... Я умею... - Шурка запнулся, помолчал. - Ну, не умею, так научусь..." Шурка уже сейчас отбирает у матери вожжи, и лошадь сразу почувствовала "твердую руку нового хозяина"...

Да, вновь путь-дорога, предвещающая новые испытания, но и новые открытия. Радость от них часто побеждает тяжесть жизни. Движение по этой дороге к революции, к победе нового уклада - неостановимо. Встреча с героями Василия Смирнова - это пробуждение в каждой душе множества скрытых частиц радости, доверия к жизни, к труженической мудрости родного народа. Такая уж оптимистическая сила заключена в картинах, диалогах, массовых сценах этого романа. Это мастерство, а может быть и волшебство? О нем хочется сказать словами того же Шурки Соколова, нарисовавшего однажды елочку в лесу, запорошенную непогодой, с придавленной снегом веточкой и синими тенями от нее на снегу: "Все, все настоящее, взаправдашнее!"

В и к т о р Ч а л м а е в

СЛОВАРЬ

Б а я т ь - говорить.

Б е р е з о в ы й к о н д у к т о р; е х а т ь с б е р е з о в ы м к о н д у к т о р о м - идти пешком, с палкой.

Б о р о в т р у б ы - лежачая дымовая труба.

В е к ш а - белка.

В ё д р о - теплая, ясная летняя погода.

Г о л б е ц - припечье со ступеньками для лазания на печь и п о л а т и - настил из досок в избе под потолком недалеко от печи, на котором спят.

Г о л о м ё н о - несколько волосин, связанных вместе для лески.

Г у м е н н а я п л е т ю х а - большая корзина.

Д и п л о м а т - старинное женское пальто.

Ж а р о т о ч к а (ж а р о т о к) - угол в русской печи для загребания и сохранения жара, оставшихся углей, золы.

З а г о р о д а - огород.

З н а м о - конечно, известно, известное дело.

З а г о в е т ь - сделать что-либо в последний раз.

К а з ё н к а - казенная (государственная) винная лавка.

"К а т е н ь к а" - кредитный билет в сто рублей.

К о б е д н и ш н и е (сапоги, платы) - праздничный наряд, в котором обычно ходили в церковь, к обедне.

К о з у л я - скамеечка для катания с гор.

К о р о н у ш к и - игра в прятки.

"К у р а" - чижик, чурка, заостренная с концов и сама игра в нее.

К у т я (к у т) - задняя часть избы.

Л а с т и к о в а я - сделанная из л а с т и к а - хлопчатобумажной ткани с блестящей лицевой стороной.

Л о т о к - доска, сделанная специально для катания с гор.

М а т и ц а - балка, брус поперек всей избы, на которой настлан потолок.

М о ж ж у х а - можжевельник.

М ы т а р и - здесь: страдальцы, живущие в суете люди.

Н а б и т ь о с к о м у, о с к о м и н у - испытать неприятный вкус во рту, после того как много чего-то съесть (ягод, сластей и т. д.).

Н а м е д н и - на днях, недавно.

О м я л ь е - остатки от обмятого на мялке льна, конопли; мелкая солома.

О т а в а - трава, выросшая в тот же год на месте скошенной.

П а д е р о - то, что ободрано, оббито.

П е р е л о г - запущенная полоса.

П о в о й н и к - старинный головной убор русской замужней крестьянки в виде повязки, надеваемой под платок.

П л и с о в ы е - сделанные из плиса - грубой ткани, похожей на бархат.

П о л д у ш и - половина земельного надела на душу.

П о л и ц а - полка вокруг всей избы или по одной из стен; полавочник.

П р о с в и р и я - женщина, занимающаяся выпечкой п р о с в и р круглых белых хлебцев, употребляющихся в церковном обряде причастия.

П р е ж е н е ц (п р я ж е н е ц) - лепешка, печенье.

С о к о в ы е - название сорта особенно прочной кожи.

С о л о в ы й - светло-желтый.

С о л о щ и й (от "с л а д к и й", "с о л о д к и й") - лакомка, жадный на еду.

С у с е к - огороженное место в амбаре для ссыпки зерна, муки.

С у с л о н (от "с у с л о н я т ь", прислонять одну вещь к другой) снопы, составленные на жнивье для просушки.

Т е п л и н а - костер.

У к л а д к а - небольшой сундук.

У к р а с н о - сплошь красное.

У с и н я - сплошь синее.

Ч у, ч у т к о - междометие, означающее обратить внимание на что-нибудь в значении: слышишь?

Ш е с т ё р к а - половой, прислуга в трактире, официант.

Я л о в ы й - дешевый сорт кожи.