Дай лапу, друг медведь !

- Теперь знать будем, - отозвался Андрюшка. - А медвежата-то! Не ворохнулись, пока медведица нас вынюхивала да выглядывала.

- Как! Какие медвежата? - удивился Валерка. - Ведь ничего не видно было!

- Не видно, а слышно. Шаги - это медведица шла, а шебаршило - это медвежата. Слышал ведь?

- Ну, слышал.

- Лариска говорила, что медвежонков три. Это, считай, двенадцать лап! А они же не в ногу идут, вот и получается сплошной шорох.

Такие рассуждения были для Валерки неожиданностью. Сам он еще был не в состоянии что-либо соображать, Андрюшка же, оказывается, уже все понял, во всем разобрался. Это было тем более неожиданно, что он всегда считал Андрюшку тугодумом.

- А почему они пошли не в овес, а вокруг поля?

- Кто их знает! Чего-то побоялись...

- И ты думаешь, они нас видели?

- Медведица, конечно, видела. Вон сколько времени на нас глядела.

- Откуда знаешь?! - поразился Валерка.

- Ну как же! Разве ты не чувствовал, когда она смотрела на нас?

- И правда, - согласился Валерка и невольно поежился, вспомнив тот момент, когда под лабазом вдруг смолкли шаги зверя. - А завтра пойдем?

- Н-не знаю... Надо с дедком Макаром посоветоваться. Что-то мы не так делаем. Медведи-то в овес не идут!..

6

Старый корзинщик сразу отложил свою работу, как только Валерка и Андрюшка переступили порог его избушки.

- Проходите, молодцы, проходите! - засуетился дед. - Я сейчас самоварчик поставлю, а вы расскажете, как медведей пасете. - Он снял с кухонного стола маленький никелированный самоварчик, вытряс его на шесток, поставил на табуретку возле печки, залил воду. - Люблю об охотницком деле за самоваром поговорить - самая милая беседа!.. А вы чего же молчите?

Валерка глянул на Андрюшку. Тот наморщил широкий лоб и, обращаясь к старику, заговорил:

- В общем, так: мы сделали лабаз метрах в шести от земли на трех березах, они из одного корня растут...

- Погоди, погоди! - оживился старик. - Это на правом краю поля?

- На правом, - подтвердил Андрюшка.

- Знаю те березы. Сам на них сиживал. Место ловкое!..

- Просидели часа полтора, - продолжал Андрюшка, - или два. Когда стало темнеть, левее от нас, на самом краю поля, в кустах, что-то зашипело... Ну, будто велосипедная камера спустила. А потом ухнуло. Громко, даже эхо по лесу пошло. И сук треснул в лесу. Вот и все. Это, значит, позавчера было.

- По-нят-но!.. - выразительно произнес дед Макар, сел на стул напротив ребят, потер руки. - По краю поля ходили, когда место для лабаза искали?

- Ходили, - разом ответили ребята.

- В том и промашка! - Глаза старика заблестели, лицо стало взволнованным. - Деревины для лабаза издали надо искать, на край поля не ходить. Медведь в сухую погоду, ежели ветра нету, шесть часов человеческий след чует. Сам примечал. Вот он пошел в поле, а тут ваши следы. Потянул носом - свежие, ухнул с испугу аль со злости и обратно в лес... Погодите-ко, кажись, самовар скипел! - И дед направился в кухню.

Ребята переглянулись. Оба подумали об одном и том же: если бы не набродили по краю поля, в первый же вечер медведя увидели бы!..

Старик внес шумящий самовар, поставил его посреди стола.

- У медведя нос чуткий, - говорил он, заваривая чай. - На больших-то полях, где много выходов зверя, я даже так делал: надо мне, чтобы он в каком-то углу не выходил, я там пройду по краешку да еще табаку натрушу в траву. И душа спокойна - в том месте медведь двое суток в поле не выйдет. - Макар достал из старинного шкапа стаканы и блюдца, сахарницу с конфетами, тарелку с печеньем, стал разливать чай. - А на Стрелихе, продолжал он, - медведиха ходит. Она и того аккуратнее. Ежели заподозрит что - лучше не жди... Ну, а вчера как? Сидели вечер аль нет?

- Сидели, - ответил Андрюшка. - На лабаз прошли прямиком по овсу.

- Вот это ладно! - кивнул дед и подал Андрюшке, а потом Валерке по стакану дымящегося чаю. - Пейте на здоровье! Чаек беседе не помеха.

- Когда совсем стемнело, слышим шаги. Редкие, тяжелые. И шорох, будто ветер понизу травой шебаршит...

"А ведь точно, - подумал Валерка, - похоже было на ветер".

- Мы поняли - медведь идет. Только он не в поле пошел, а краем леса.

- Ушлая медведиха, ушлая! - заулыбался дед. - Всё как по-писаному! Он поднял блюдце с чаем, подул, топыря рыжеватые прокуренные усы, отпил немного. - Значит, краем леса пошла?

- Ага, - кивнул Андрюшка.

- Понятно!.. Дошла до ваших берез и остановилась?

Ребята от удивления глаза вытаращили.

- Потом нюхтить стала. - Старик сморщил нос и энергично потянул ноздрями воздух.

- Точно! Так и было! - подтвердили ребята.

- А после ухнула опять и ушла.

- Нет, не ухнула, - возразил Андрюшка. - Она зарычала, густо, сердито так...

- Заурчала? - Старик поставил блюдце на краешек стола и помрачнел. Ежели заурчала, дело ваше, ребятки, худое. Видела она вас! Пошла в обход поля, чтобы проверить, нет ли где опять следов, дошла до берез и унюхала. И не только унюхала, а и наглядела. Вот и заурчала. Теперь она каждый вечер эти березы проверять будет. Или в другом месте кормиться станет. Вот так-то!..

- Значит, и караулить бесполезно? - упавшим голосом спросил Андрюшка.

- На этом месте совсем бесполезно, - мотнул головой старик. - Другой лабаз делать надо. Сегодня на поле не ходите, пускай медведиха мало-мало успокоится, а завтра прибегайте ко мне пораньше, и мы вместе на Стрелиху сходим.

Валерка вздохнул, а Андрюшка невозмутимо приступил к чаепитию.

- Дедушка, расскажи что-нибудь про медведей! - попросил он.

- Про медведей? - Старик погладил седую бороду. - Рассказать можно, коли у вас такой интерес получился. - Он налил себе еще стакан чаю, положил в него три ложечки сахарного песку, отхлебнул глоток. - Всякий лесной зверь по-своему интересный, а медведь - на особом счету. Толковый зверь, серьезный. Помню, жил у нас за поскотиной здоровенный старый мишка, черный весь, а лапищи - на следы глядеть страшно. И вот надумал я его изловить.

- Живьем? - удивился Валерка.

- Почто живьем? Добыть решил, на ружье, раз уж охотник... Нашел, где он в овес ходит, лабазок сделал, жду. А он, как ваша медведиха, напрямик в поле не идет. Сначала обход краем лесочка сделает - проверит, нет ли где охотника. Ну, и причуял меня. Не пышкнул, не уркнул, а потихоньку на второе поле убрел. За две с половиной версты. На другой день я там лабаз смастерил. Он опять меня нашел и спокойненько на первое поле утяпал. Так мы недели полторы друг от дружки прятались да друг дружку выглядывали. Где ни сделаю лабаз, везде меня найдет. Думал я, думал, как его обхитрить, и придумал. - Старик помешал ложечкой чай, одним духом опорожнил стакан и продолжал: - Взял я свою фуфайку, набил соломой и посадил это чучело на лабаз на первое поле. Даже голову сделал соломенную и шапку свою напялил. А сам на втором польце сел, прямо в овес. Только темнеть стало, слышу - ломит по лесу мишка, безо всякой опаски шпарит, видать, проголодался. Так с ходу и забежал в поле. Идет в мою сторону, овсины хватает, торопится. А рожа у него такая довольная - думает, опять меня обдурил!.. Подпустил я его шагов на десять и поднялся. Ружье у плеча, только курок спустить. А медведь, верите ли, как увидел меня, так и сел. Даже рот забыл закрыть. Целюсь и вижу, как у него изо рта слюна течет и овсины падают, а глаза такие тоскливые, будто с жизнью прощается!.. Не мог я его, такого, стрелить. Опустил ружье, говорю: "Поди с миром!.." Он башкой мотнул, встал на четыре лапы и бочком, бочком к лесу. Три шага шагнет и на меня поглядит: не верит, боится, что я ему пулю вдогонку пошлю. Так шажком и ушел в лес. Больше тот медведь в овсы не ходил. А на лесных дорогах не один год после того я видел его следы, огромные следы, другого такого медведя в наших краях не бывало.

Старик умолк. Валерка заерзал на стуле.

- А если бы он напал? - спросил он. - Ведь десять шагов всего!.. И на земле.