Боль

Васька встал, не одеваясь прошел старику за спину. Он вдруг понял, что и спал с этим желанием - посмотреть на картину, что и пробудило его это желание.

Ваську сотрясала дрожь. "Любопытно и неожиданно" - для старика. Для Васьки - чудо.

"Нинкина картина" - про себя он ее так называл - жила сама по себе, в каком-то медленном многоцветном кипении. Картина пугала Ваську мыслью: имеет ли он к ней какое-нибудь отношение? Ведь вторую, даже приблизительно такую, ему не сделать ни в жизнь, даже не скопировать эту, а ведь истина и красота живут повторениями...

И не верил Васька, что это он ее написал.

- Не верите? - спросил старик.

- Не верю. И не знаю, как это вышло.

- Было бы грустно, если б вы знали.

Старик повел глазами по коврам, висящим на стенах.

- Забавно, - бормотал он. - Забавно.

А Сережа видел кирпичную осыпь, рояль, торчащий как сломанное крыло ночной птицы, и золото закатного солнца в осыпавшихся на асфальт стеклах. Слышал Сережа звук ее каблуков в тишине.

- Вы не возражаете, - спросил вдруг старик, - если я пойду куплю водки и колбасы? У меня мясные талоны не отоварены.

Васька покраснел, как если бы встретил Анну Ильиничну.

- Вы же только по праздникам.

- Сегодня праздник, - сказал старик.

Сережа вскочил.

- Я схожу. - В его ушах выла бомба.

Но, заглушая этот цепенящий звук, во дворе зачмокал футбольный мяч. Новые мальчишки, став в кружок, лениво перебрасывали его, стараясь не промахнуться.