Обыкновенные волшебные часы

Неожиданно в комнату ураганом ворвался облачённый в парчу и бархат Кадус, при этом мебель, казалось, тяжело вздохнула и уменьшилась в размерах.

— Тысячу извинений, моя прекрасная леди, завтрак будет подан через несколько минут. Ваше посещение было столь неожиданным, что я первый раз в жизни чуть не опоздал распорядиться относительно сервировки стола. Не откажите мне в удовольствии позавтракать вместе, ибо блистательный Ныснимаминипап поднимается несколько позже. Я уже послал гонца к Его Величеству сообщить, что вы нанесёте ему визит ещё до обеда.

«Однако, — подумала Кошка Машка, — он не производит впечатление нерасторопного». Вслух же она сказала нечто совсем другое, и её голос журчал и бархатился:

— Мой друг, Кадус. Вы, надеюсь, позволите называть вас другом и простите гостье эту маленькую фамильярность.

— О-о! — Кадус поднял глаза к небу, призывая того, кого нет, в свидетели своего счастья. — Я буду только польщён!

— Так вот, — продолжала Кошка Машка, — вы должны немедленно мне рассказать, что это за страна, которую я посетила, чем занят её народ и кто ею управляет?

— О, конечно же! — воскликнул Кадус. — Я сделаю это без труда, так как я одно из сановных лиц государства. Наша страна управляется блистательным Ныснимаминипапом, чей ум, сердце и комплекция сделали его по праву первым лицом государства. Наша страна богата и прекрасна. Она населена умными и добродушными людьми. Но есть у нас и своя беда. Жители страны полнеют, и конца этому не видно. И хотя правительство убеждает народ в пользе полноты, в стране проводятся секретные изыскания верных и надёжных способов против ожирения. Ибо как всякий худосочный человек желает увеличить свой вес, так и каждый толстяк — мечтает его уменьшить. Над проблемой тучности трудится наша национальная Академия Изящных Наук. Правительство не жалеет денег на проведение этих работ, но обнадеживающие результаты вряд ли будут получены, ибо самые главные учёные и есть самые отменные толстяки в нашем государстве.

— Но разве вам мешает тучность? Она не слишком бросается в глаза и кажется очень милой, — лживо заметила Кошка Машка.

— Ах, моя прекрасная леди, — воскликнул польщённый Кадус. — Ваши слова напоминают музыку, но… мы слишком толсты и неуклюжи. Мы разрушаем ценности, которые создаём. Взгляните вокруг, и вы увидите, что я прав. А ведь я считаюсь одним из самых ловких людей нашей страны! Из-за своей неловкости мы вынуждены часто обновлять помещения, так как они быстро приходят в негодность. Тучность сделалась несчастьем нашего народа. О горе, горе! Неужели из этого положения нет выхода?! Может быть, вы, прибывшая из страны, где обитают изящные леди, смогли бы открыть нашему несчастному народу главную тайну вашей страны?!

В этом месте монолога Кадус рухнул на колени перед Кошкой Машкой, и, хотя она ценила этот жест у мужчин, находя его лживым, но довольно изысканным, поведение Кадуса ей не понравилось. Она начинала понимать причину столь любезного приёма, оказанного ей расторопным царедворцем.

— Пожалуй, об этом стоит подумать, — неопределённо пообещала Кошка Машка.

— О леди… Сжальтесь! — застонал Кадус, пребывая все ещё в том же положении.

— Не могу обещать наверное, — осторожно сказала Кошка Машка, — но я хотела бы побеседовать с учёными из вашей Изящной Академии.

— Нет ничего проще! — вскричал, поднимая голову, Кадус. — Ведь сегодня вы обедаете у Президента Академии.

— Мне показалось, что мы обедаем сегодня у монарха? — уточнила Кошка Машка.

— Совершенно верно! — восторженно подтвердил Кадус. — Как вы уже догадались, моя прекрасная леди, Президент Академии и Король — одно лицо! Мудрейший из мудрых и есть наш блистательный Ныснимаминипап!

— Ах, вот как! — мурлыкнула Кошка Машка. — Тем лучше!

И она отметила, что по необъяснимой причине и в этой стране самый главный считается почему-то и самым умным.

Ее размышления были прерваны появлением дворецкого. Кошка Машка с удивлением отметила, что дворецкий был… куклой! Правда, куклой превосходно сделанной и, как мгновение спустя убедилась Кошка Машка, превосходно вышколенной.

— Кушать подано! — несколько церемонно объявила кукла-дворецкий и почтительно поклонилась. При этом кукла метнула украдкой на Кошку Машку внимательный и подозрительный взгляд, что почему-то не понравилось Кошке Машке. «Странная, очень странная кукла», — отметила она про себя.

Услышав приглашение, Кадус мгновенно вскочил на ноги. При этом он опрокинул мраморный канделябр, который тут же разбился, и, выбив косяк у двери, склонился перед гостьей в поклоне:

— Прошу вас к столу, моя прекрасная леди.

Кошка Машка медленно и с достоинством направилась в столовую.

Вот это был стол так стол! Такого стола ей в жизни не приходилось видеть. Он был огромен — не помещаясь в столовой, продолжался в другую комнату и терялся из виду. И он был заставлен до отказа изысканными блюдами, от которых шёл столь тонкий и аппетитный аромат, что у Кошки Машки закружилась голова. Несчетное число графинов, салатниц, соусников, сахарниц, конфетниц, различного рода перечниц, солонок и посуды для всевозможных приправ. Целый поток тарелок, блюд и ваз, теснящих друг друга и воюющих за каждый квадратный сантиметр парчовой скатерти с пышной бахромой и подвесками из благородного розового коралла. Потребовалось бы не менее трёх страниц, чтобы очень кратко и в самых общих чертах описать открывавшееся глазам Кошки Машки невиданное изобилие, с которым могла посоперничать лишь фантазия никогда не голодавшего человека. Казалось, стол не выдержит тяжести выставленных яств и вот-вот рухнет. Кадус, перехватив изумленный взгляд Кошки Машки, истолковал его по-своему и поспешно извинился:

— О, прекрасная леди! Ваш визит застал меня врасплох, и этот завтрак, увы, недостоин моей высокой гостьи. Но я обещаю исправить ошибку сегодня же! Клянусь честью! Ужин не будет столь скромным!

— Мой друг, — произнесла Кошка Машка, — не следует говорить о допущенных ошибках перед завтраком, ибо это может испортить аппетит.

— Вы правы, — вздохнул Кадус. — Сколько с утра ни ем, а аппетит всё не приходит.

— Тогда вам следовало бы начинать завтрак с вечера, — посоветовала Кошка Машка.

— Увы, — Кадус сокрушённо качнул головой. — Если я последую вашему совету, то обедать мне придётся уже накануне. Прошу вас сесть в это кресло, леди, — в нём дважды восседал сам Король.

Кошка Машка удивилась, с какой ловкостью этот вельможа принялся уписывать завтрак. Его толстенные руки оказались необыкновенно послушным и весьма быстродействующим инструментом. Среди соусников, тарелок и ваз они чувствовали себя как дома. При этом Кошка Машка отметила, что Кадус ел необычайно много и — она готова была поклясться! — перепробовал почти всё, что было выставлено на этом необъятном столе. Кошку Машку неприятно поразило то, что, приступив к еде, Кадус совершенно забыл о её присутствии. Как зачарованный, он сидел за столом, не в силах оторвать взгляда от выставленных яств. Кошка Машка, несмотря на голод, помедлила из деликатности, полагая, что обычай уделять внимание даме за столом естествен в каждом обществе. Однако убедившись, что вельможа не обращает на неё ни малейшего внимания, она решительно зацепила лапкой курёнка, вымоченного в белом вине и зажаренного с изяществом, намного превосходящим обращение за столом хозяина с дамой.

Между тем Кадус, уничтожая снедь, заметно ярился. Первоначально исходящее от него урчание гурмана сменилось хрипом и чавканьем обыкновенного обжоры. Он тяжело дышал, сопел и даже всхрапывал. Гамма звуков, рождаемых вельможей, заметно испортила аппетит Кошке Машке. Она прекратила есть и принялась в упор, с интересом разглядывать жрущее чудовище. Было видно, что Кадус теряет силы и вот-вот лишится чувств. Скоро он покрылся испариной, и его глаза, ещё минуту назад бессмысленно выпученные, закатились. Издав хриплое рычание, которое напоминало рёв тигра, задыхающегося в ловчей петле, он лишился сознания и затих. Фигура Кадуса обмякла, и его расслабленное тело обтекло стул, так что остались видны только самые концы ножек.