Что я видел. Рассказы

— Это потому так гудит внизу, что наша дорога железная.

А дядя говорит:

— Ты думаешь, она как доска железная? Как железный пол? Нет, брат.

Я говорю:

— Почему?

— А потому, что там лежат всего две железины — рельсы, гладкие и длинные-длинные. По ним наши колёса катятся и вагончики бегут шибко-шибко.

Я сказал:

— Почему?

Мама сказала:

— Не приставай к дяде.

А дядя говорит:

— А потому, что впереди паровоз тянет. У паровоза машина. Она крутит ему колёса.

Я сказал:

— Почему?

— А потому, что в паровозе пар. Там котёл с водой и огонь жгут. От воды пар идёт прямо в машину. Вот завтра, как станем на станции, пойдём с тобой паровоз смотреть.

А я сказал:

— А если колесики соскочат?

— Куда? — говорит дяденька.

— С этих…

А дяденька говорит:

— С рельсов? Бывает, соскакивают. Ух, тогда что выходит!

И дяденька рассказал, что один раз он ехал и вдруг сам паровоз соскочил с рельсов и не по железу побежал, а прямо по земле. А машинист поезд остановил. Мама говорит:

— Не рассказывайте страшного: я спать не буду.

А дяденька говорит:

— А ничего страшного и не было. Машинист остановил, вот и всё. Да и я могу поезд остановить хоть сейчас!

Как поезд остановили

Мама и тётенька с собачкой стали говорить, что он не может поезд остановить. Пусть как угодно хочет — не остановит.

А дяденька говорит:

— Нет, могу!

Мама говорит:

— Фу, какие глупости! Как не стыдно!

А я у дяденьки на коленях сидел. Он меня снял, сразу вскочил и хватается за ручку. А ручка была на стенке, очень блестящая, а от неё красная палка. Это не палка, а трубка. Дяденька как дёрнет за ручку, и вдруг всё как загудит… Мама чуть с дивана не полетела, собака тётеньке на колени вскочила, а я за дядины штаны ухватился — и не упал.

И поезд стал. А потом паровоз начал свистеть, а в коридоре все начали кричать. А дяденька меня отцепил, вышел в коридор и громко крикнул:

— Не кричите, это ничего! Это я остановил, сейчас поедем дальше.

И мы, правда, поехали.

Потом к нам пришёл кондуктор и стал дяденьке говорить, как он смел поезд останавливать. А дяденька сказал, что он очень главный инженер и захотел узнать: можно остановить или нет. И ушёл куда-то с кондуктором.

Мама очень испугалась, что его кондуктор увёл, а тётенька сказала, что хоть он и главный инженер, а глупый, и ему обязательно попадёт, и что останавливать можно, только если кто-нибудь свалится вон. Мальчик, например, какой-нибудь. Тогда всякий может дёргать за ручку, и за это ничего не будет.

Потом дяденька к нам опять пришёл, очень красный, и нарочно смеялся и сказал, что теперь спать надо, и всё говорил:

— Ну, ладно, ничего. Поехали! Поехали!

Наверное, его всё-таки ругали.

Как мы спать легли

Потом дяденька взял наш диван за спинку, за самый низ, и потянул. Я думал, что он ломает. А спинка загнулась вверх и стала как полочка над нашим диваном. А у нас внизу стало как домик: сверху крыша. И зацепками инженер прицепил её, чтобы она вниз не падала. Потом сам залез наверх и говорит:

— Вот как славно! Хочешь ко мне? Давай руки.

Он меня схватил за руки и поднял. Там, наверху, вышел тоже диван. Пришёл кондуктор и спросил билеты, и за собачку тоже спросил билет. Тётенька дала собачке билет в зубы и сказала:

— Инзол, подай кондуктору билет. Ну, скорее!

Инзол стал лапками на кондуктора и протянул мордочку с билетом. Кондуктор боялся, а всё-таки взял, и Инзол не укусил и билет отдал. Кондуктор сказал:

— Он в цирке работает?

А Инзола хозяйка сказала:

— Нет, он в кино показывается.

А потом мама постелила, и мы легли спать.

Как ночью приехали на станцию

Вдруг я проснулся, оттого что внизу у нас, под полом, заскрипело. Поезд остановился. Наш вагон тряхнулся. У нас темно, только синенькая лампочка чуть светит. А вагон ещё раз тряхнулся и совсем стал. Я испугался и закричал:

— Ой, колёса сошли! Мама, паровоз по земле пошёл!

Я так закричал, что все проснулись. Собачка рычит. А дядя сверху говорит:

— Что ты, дурашка? Это станция. Сейчас посмотрим.

Слез сверху и — к окну, а на окне тёмная занавеска, и ничего не видно. Дядя её снизу подёргал, и она убежала наверх. А за окном свет, фонари. Люди бегают, и у нас в коридоре тоже затопали.

Мама мне говорит:

— Фу, какой ты скандальный!

А дядя говорит:

— Это станция. Хорошая станция. Это Бологое.

Мама меня к окну не пустила, а собачка влезла и смотрела. Я стал дядю спрашивать, что там видно, а мама сунула мне яблоко и говорит:

— Ешь и молчи.

Яблоко было страшно кислое, и я заснул.

Как мы в вагоне умывались

Я утром проснулся, а все уже встали. Мама меня одела, взяла мыло и полотенце и говорит:

— Пойдём мыться!

А поезд шёл со всей силы, и нас шатало так, что даже смешно. Как будто это нарочно. А это потому, что скоро идёт. Мы прошли в самый конец по коридорчику, а там дверка и маленькая комнатка — уборная. И умывальник там есть. Большой, фарфоровый, как корыто. А над ним кран, и никакой ручки нет. А как снизу поддашь в кнопочку, так из него вода сразу сильно-сильно. Только высоко. Мама меня держала, и я сам вымылся. А перед умывальником, на стенке, — зеркало, и видно, когда моешься. А в это время поезд стал останавливаться, и кто-то постучал к нам в дверь и сказал:

— Кончайте, граждане. На остановках нельзя.

Мама открыла дверь и говорит:

— А мы уже и кончили.

Как нам кофе принесли

Когда мы пришли в нашу комнату, я стал смотреть в окно и увидел, что мы стоим против дома. А перед домом — платформа. А сверху платформы — крыша. И люди ходят с чемоданчиками, с узелками. А дядя мне показывает:

— Вон, видишь, дяденька стоит. Это начальник станции. Он в красной шапке.

Я сказал:

— Почему?

— А чтобы его видней было. Как надо начальника, сейчас смотри: где красная шапка? А это всё — станция.

И дядя показал мне на дом. А там двери открылись, и из них вышли всё тётеньки, тётеньки, и все с подносами. На подносах стаканы. И скорей — к поезду.

Я говорю:

— Почему?

А мама говорит:

— Вот сейчас увидишь. Слезай-ка со стола.

И постелила на столик салфетку. Я только слез, слышу — сзади говорят:

— Кофею, чаю кому угодно?

— Бутерброды, пирожки, яблоки! Кому угодно?

И мама взяла себе чаю, мне — кофе. Это тётенька нам в вагон принесла. И бутерброды мама купила: мне с колбасой, а себе — с сыром. Дяденька тоже взял чаю. И собаке тоже купили бутерброд.

А мама говорит:

— Не копайся, пей скорей. Сейчас поедем.

А я не мог скорей, потому что собачка ходила на ножках, как человек, и лапками просила, чтобы тётенька ей бутерброд дала. А потом она съела бутерброд и стала у меня просить. Я скорей откусил кусок. А что осталось, хотел собачке дать.

А тётенька как крикнет:

— Инзол, тубо! Как не стыдно!

И собачка совсем под стол залезла. Я всё успел допить и доесть. Потом стаканы у нас взяли назад.

Я спросил:

— А когда Москва?

Дяденька мне сказал, что скоро. И тут паровоз засвистел, и мы поехали.

Я стал смотреть в окно и ждать Москву.

А дяденька говорит:

— Вот ты вниз посмотри. Вон они, рельсы.

Как автомобиль хотел обогнать наш поезд

А там, внизу, рядом с нами шли всё время два рельса. И дядя сказал, что по ним тоже поезда ходят. Я смотрел на рельсы, и вдруг что-то страшно зафыркало, загремело, и у нас темно стало. Я со страху не успел заплакать, а в окне что-то замелькало, и мне сразу показалось, что на нас налетела страшная машина.

Дяденька меня схватил и говорит: