Рассказы

Потом исчезла и комета. Глухая тёмная ночь навалилась, как тяжёлая чёрная вата. Ветер, который летел с северо-запада, не смог победить эту плотную темноту, ослабел и лёг спать в сухой траве.

Сергей шёл и думал, что заблудиться ночью в степи в сто раз хуже, чем в лесу. В лесу даже на ощупь можно отыскать мох на стволе или наткнуться на муравейник и узнать, где север и юг. А здесь темно и пусто. И тишина. Слышно лишь, как головки каких-то цветов щёлкают по голенищам сапог.

Сергей поднялся на невысокий холм и хотел идти дальше, но вдруг увидел с стороне маленький огонёк. Он горел неподвижно, словно где-то далеко светилось окошко. Сергей повернул на свет. Он думал, что придётся ещё много шагать, но через сотню метров подошёл к низкой глинобитной мазанке. Огонёк был не светом далёкого окошка, а пламенем керосиновой лампочки. Она стояла на плоской крыше мазанки, бросая вокруг жёлтый рассеянный свет.

Дверь была заперта. Сергей постучал в оконце и через несколько секунд услышал топот босых ног. Звякнул крючок и скрипнули старые шарниры. Мальчик лет десяти или одиннадцати, в большом, до колен, ватнике, взглянул снизу вверх на Сергея.

- Заблудились?

- Мне надо на полевой стан Кара-Сук, - сказал Сергей.

- У Княжьего кургана? Это правее, километра три отсюда. А вы не здешний?

- Будь я здешний, разве бы я заблудился? - раздражённо заметил Сергей.

- Случается... - Мальчик переступил с ноги на ногу и неожиданно спросил:

- Есть хотите?

- Хочу.

Мальчик скрылся за скрипучей дверью и сразу вернулся с большим куском хлеба и кружкой молока.

- Там совсем темно, - объяснил он, кивая на дверь. - Лучше здесь поесть.

- Ты, что же, один здесь?

- Не... Я с дедом. У нас отара здесь. Совхозные овцы.

- Значит, пастухи?

- Дед мой пастух, а я так... Я на лето к нему приехал. Из Абакана.

Сергей сел в траву, прислонился спиной к стене хибарки и принялся за еду. Мальчик сел рядом.

- Джек, иди сюда! - негромко крикнул он и свистнул. Откуда-то из темноты появился большой лохматый пёс. Он обнюхал сапоги Сергея, лёг и стал стучать по земле хвостом.

- А зачем у вас лампа на крыше горит? - спросил Сергей, прожёвывая хлеб.

- Да так, на всякий случай. Вдруг заплутает кто... А в степи ни огонька.

- Спасибо, - сказал Сергей, протягивая кружку.

- Может, ещё хотите?

- Не надо...

Сергей не стал объяснять, что сказал спасибо не за еду, а за огонёк, который избавил его от ночных блужданий.

Мальчик позвал Сергея в мазанку, но тот не пошёл. Ночь была тёплой, да и спать не хотелось. Мальчик отнёс кружку и вернулся.

Они долго сидели молча. Лампа бросала вокруг мазанки кольцо рассеянного света, но мальчик и Сергей оставались в тени, под стеной.

- Ты каждую ночь зажигаешь свой маяк? - спросил Сергей.

- Каждую... Только дед сердится, что я керосин зря жгу. Я теперь стал рано-рано вставать, чтобы успеть погасить. Дед проснётся, а лампа уже на лавке...

Мальчик негромко засмеялся, и Сергей тоже улыбнулся.

- Сердитый дед?

- Да нет, он хороший... Он с белогвардейцами воевал, конником был. У него орден Красного Знамени есть.

- А что же он керосин жалеет?

Мальчик не расслышал, и снова наступила тишина.

- Не скучно здесь? - спросил Сергей, чтобы разбить молчание.

- Бывает, что скучно. Это, если дождь. А так интересно, тут горы, балки. В балках ручьи чистые-чистые. И шиповник цветёт... Мальчик нерешительно повернулся к Сергею, но не увидел лица. - А вечером делается тихо-тихо. И нет никого кругом. Спускаешься в долину и думаешь: а вдруг там что-нибудь удивительное... Смотришь, ничего нет. Только месяц над горой. Смешно?

- Нет, - сказал Сергей, и подумал, что ночью почему-то люди гораздо легче открывают свои тайны.

Сергей неожиданно задремал. Когда он проснулся, то увидел, что ночь посветлела. Снова проступили очертания гор, начинался синий рассвет.

Мальчик спал, завернувшись в телогрейку. Он сразу проснулся, как только Сергей поднялся на ноги.

- Эй, внук, - донёсся вдруг из мазанки стариковский голос, лампу задул? А то я сегодня рано встаю.

Мальчик вскочил. Сергей весело рассмеялся и протянул ему руку.

- Мне пора... Спасибо за огонёк, товарищ.

Мальчик смущённо подал маленькую ладонь и покосился на лампу. Она всё ещё горела неподвижным жёлтым огнём.

- Как тебя зовут? - спросил Сергей.

- Антон.

- Ну, будь здоров...

Сергей пришёл на свой стан, когда первые лучи уже пробивались между облаками и каменистой грядой. В это же время подъехал на мохнатой лошадке хакас-почтальон.

Телеграмма есть! - крикнул он. - Кто товарищ Калунов?

- Калинов, - сказал Сергей, и побледнел. - Это я.

Он рванул телеграмму и почитал первый раз быстро и тревожно, второй - медленно и с улыбкой. В телеграмме говорилось, что жена Сергея родила сына. Она спрашивала, какое дать ему имя.

- Дай коня! - закричал Сергей. - Пожалуйста, дай. Съезжу на телеграф!

- Что ты! - воскликнул почтальон. - Не могу. Ответ пиши.

И Сергей торопливо начал писать: "Поздравляю сыном Антоном родная..."

Так появился на свете ещё один Антон.

- А что дальше? - спросил Тоник.

- Всё. Конец.

Тоник, не оборачиваясь, пожал плечами и протянул:

- Ну-у... Я думал, что-нибудь интересное.

- Что поделаешь... - сказал папа.

Тоник молчал. Он приклонил голову к нагретому солнцем косяку и крепко зажмурил глаза. Ему хотелось представить, какая бывает темнота в степи, когда опускается августовская ночь.

И ещё Тонику вдруг стало обидно, что ему никогда не приходилось зажечь огонёк, который бы помог кому-нибудь.

Когда стемнело, он украдкой взял свой фонарик и вышел на улицу. В переулке горела на столбе лампочка и светились окна. За рекой переливалась целая тысяча огней. Красные и зелёные огни горел у причалов, где стояли буксиры, катера и самоходки. Далёкий самолёт пронёс над городом три цветные сигнальные лампочки... У каждого был свой огонёк, и никому, видно, не нужен был фонарик мальчишки.

И вдруг сразу исчезли все огоньки, потому что глаза Тоника закрыли чьи-то маленькие тёплые ладони. Тоник мотнул головой и сердито обернулся. Рядом стояли Римка и маленький Петька, и в руках у Римки был небольшой узелок.