Собрание сочинений. Т. 5
Собрание сочинений. Т. 5 читать книгу онлайн
В пятый том собрания сочинений С. Черного вошли почти в полном объеме стихи и прозаические произведения, обращенные к детям.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Отвечая на анкету Андрея Седых в рубрике «Писатели о своих книгах», Саша Черный дал следующую автохарактеристику своему произведению: «В повести „Чудесное лето“ помимо внешних событий и приключений меня занимала внутренняя, как бы подводная ее тема: захотелось вырвать эмигрантского мальчика, совсем еще детеныша, из городской квартирной клетки, освободить его от эмигрантских будней, среди которых всякое детство гаснет. В редких случаях (к счастью, не выдуманных) на долю наших детей выпадают такие праздники. Лето в усадьбе под Парижем и месяц у моря в Провансе окружают маленькое, уже рассуждающее создание хороводом ясных, насыщенных радостью, дней. Каждая собака, мул, котенок, становятся другом. Море, облака, холмы — не французские, не чужие, и не приходится смотреть на них со стороны глазами эмигранта-пасынка. Полнота такого маленького детского счастья, дошкольного, догородского, беспечного цветения и является основной темой повести. Книга эта была для меня подлинным отдыхом. Буду сердечно рад, если маленькие читатели переживут, хотя бы мысленно, вместе со мною зеленые дни „Чудесного лета“» (ПН. 1930, 1 января).
Книга была положительно встречена эмигрантской критикой. Примечательно, что рецензенты уделяли место не только содержанию и художественному анализу самой книги, но и попытались дать оценку и самобытности дарования Саши Черного как детского писателя. Об этом писали: Цетлин М.// ПН. 1930, 13 февраля; Покровский Н.// Заря. Харбин, 1930, 27 апреля; И. Л. <Иван Лукаш?>// Возрождение. Париж, 1930, 1 мая.
Как единое целое повесть сложилась не сразу. Поначалу в печати появлялись отдельные самостоятельные рассказы. Только через пару лет обозначился замысел книги. В подзаголовке к публикации рассказа «Прощание» сообщалось: «Из повести „В усадьбе под Парижем“». Позднее его сменил другой подзаголовок: «Из повести „Чудесное лето“». Всего удалось обнаружить 19 публикаций, которые в виде глав вошли в состав книги «Чудесное лето». Две главы впервые были напечатаны в книге, и, видимо, написаны были на заключительном этапе, когда материал подвергался переработке и выстраиванию в композиционное целое.
В комментарии отражена авторская работа над текстом: зафиксированы наиболее существенные разночтения по сравнению с первой публикацией, приведены изъятые автором фрагменты. Отмечены также датировка и пометы, сделанные автором к некоторым публикациям.
ИР. 1927. № 21(106). С. 22–23. В журнальной публикации рассказ был подразделен на несколько сценок, каждая из которых имела заглавие. В этом номере журнала было три таких части: «За парадной дверью», «На скамье», «Картинная галерея». Их текст послужил основой для начальной главы повести. В следующем номере журнала было напечатано продолжение рассказа, однако при подготовке книги эта половина не была использована. Поскольку она состоит из отдельных самостоятельных сцен, то эта часть поддается выделению в автономное произведение, которое и включено нами в раздел «Рассказы, сказки, сценки, не собранные в книги». …Все это дурацкая вавилонская башня наделала. — Имеется в виду библейский миф о попытке построить в Вавилоне башню до неба. Господь, разгневанный этим намерением людей, «смешал язык их», и строители перестали понимать друг друга (Быт., II, 1–9). … про английского чудака, который на пари восемнадцать сигар, не вставая с места, выкурил. — Мотив этого необычного соревнования нашел отражение в пародийной «бумеранговской» рубрике «Наши телеграммы» — корреспонденция из Ливерпуля (см. т. III).
ПН. 1929, 30 июня. С подзаголовком: «Глава из провести „Чудесное лето“». Под текстом публикации сноска-примечание: «Готовится к печати в издательстве „Москва“ в Берлине». …Альфонс Павлович Жиро… — Есть основания полагать, что фамилия эта знакома была Саше Черному еще с тех пор, когда он служил в санитарном отделе штаба V армии в годы первой мировой войны. В одном из приказов по данному подразделению от 28 апреля 1916 г. фигурирует Уполномоченный 1-го Русского автомобильного клуба в Москве французский гражданин Андрей Жиро (РГВИА. Ф. 2121, оп. 4, д. 2, л. 123). …с шустовским нектаром. — Подразумевается коньяк И. В. Шустова (см. т. III). «Судьба играет человеком»— крылатая фраза, цитата из песни «Шумел, горел пожар московский». Наиболее популярной она стала в 1912 году — в столетний юбилей Отечественной войны 1812 года. …В часе езды на север от Парижа у меня именьице. …гарднеровское блюдечко без чашки, веселого мастерового-гармониста. — Завод по производству фарфора Ф. Я. Гарднера, основанный в 1766 году в Вербилках Московской губернии. Выпускал массовую и дорогую высокохудожественную продукцию, так называемый гарднеровский фарфор. Таким образом в русский обиход вошли тонко вылепленные и окрашенные фарфоровые фигурки. Дагомея— до 1975 г. государство Бенин в Центральной Африке. Бонбоньерка— конфетная коробка.
ИР. 1926. № 10(43). С. 14–15. «И не надо!»— В первом абзаце, после этих слов был другой текст: «Откуда они знают? Сначала ведь надо попробовать, а потом оставлять дома. И слово какое глупое! Конечно, если у маленького мальчика заболят ноги, он может отстать и даже поплакать немножко, они бы и не заметили. Зачем же непременно „хныкать“?»
«Подписи нет. Какой остров? Кого спасти?.. Пожал плечами и бросил записку в смородину». — Вместо фразы было: «Пошел к Насте, а та хоть и большая — головой до кухонной полки достает, — да неграмотная».
ИР. 1926. № 11(44). С. 14–15.
ПН. 1929, 5 мая. Под текстом авторская помета: Париж. 1929. Серафим Саровский(1759–1833) — иеромонах Саровского монастыря. В 1903 году причислен к лику Святых. Фуар(фр. foire) — ярмарка. Консоме руж, — рюсс! Компрене? — На ломаном французском языке означает: бульон красный, — русский! Понимаете? Шпанская муха— небольшой жучок металлически-зеленого цвета. В Испании и Германии из него приготовляли пластырь от нарывов, продававшийся в аптеках. …станиславская, анненская, две георгиевских. — Перечислены воинские награды — кресты орденов Станислава, Анны и св. Георгия, которыми в царской армии награждались за боевые заслуги и «за службу». Либава— порт на Балтийском море в Латвии. Ныне г. Лиепая. Бумазейный— из теплой хлопчатобумажной ткани, одна сторона которой ворсистая, как у байки.
ИР. 1926. № 41 (74). С. 20–21. С пометой: La Faviere.
ИР. 1926. № 37 (70). С. 20–21. Под заглавием: «Сочинение»…. За окном мохнатое клеверное поле.<…> вези за собой хоть целое семейство. — Вместо этого фрагмента было: «За окном голое поле, огромные шатры необмолоченного хлеба, плотный вал сложенного к осенней отправке лука и далекое шоссе с лохматыми тополями…» Как написать?<…> Пиши после этого, пожалуйста!..—Вместо этого фрагмента было: «Сочинение было готово, и так как оно было написано карандашом, то в нем не было ни одной кляксы. Вот оно, слово в слово, буква в букву. Только знаки препинания, — Игорь называет их „знаки спотыкания“, — кое-где приведены в порядок: нельзя же вместо знака вопросительного ставить поросячий хвостик, а вместо запятой вообще ничего не ставить… Об орфографии уж лучше помолчим. Есть, например, мальчики, которые по рассеянности пишут „пунимаю“ вместо „понимаю“ и „удобряю“ вместо „одобряю“. Мы им подражать не будем». …А если кто наступил тебе на мозоль и не извинился, граммофончик шипит: «Вы невежа!»— Вместо этой фразы было: «У меня здесь миллион знакомых, — все окрестные жители. Мы сэкономим тогда много времени и останемся вежливыми». …Потом — антизубрильный пульверизатор.<…> Придумаешь лет через восемь, да будет поздно… — Вместо этого фрагмента было: «Насчет школы и уроков еще не знаю, но что-нибудь изобрести надо. Например, такой пульверизатор. Если урок скучный, а учитель сердитый, побрызгаешь немножко под скамейкой и учитель заснет до конца урока. А ученики сидят тихо и марки друг у друга обменивают. Или, например, антизубрильные лепешки. Чтобы названий рек, городов и хронологии зубрить не надо было. Проглотил лепешку, раз прочитал и до следующего года все помнишь. Ах, хорошо!.. Еще что? Что еще? Ночью, когда не сплю, сто сорок три изобретения в минуту сквозь голову пробегают. И все самые-самые важные. А днем только чуточку помню. Особенно сейчас. Горлинка стонет, оса над носом вьется и, самое главное, — страшно дыни хочется. Поэтому точка».