Чудесные дни в «Ужиках»

— С кем это ты тут болтаешь? — У Марика оказался хороший слух.

— Да так, думаю, чем нам завтра питаться, — я слукавил, но не признаваться же, что с печкой разговариваю — просто не поймут.

— А, это ты правильно думаешь. Будешь теперь нашим кормильцем, раз у тебя это так здорово выходит, — друг потрепал меня по плечу и пошёл к умывальнику чистить зубы.

Кстати, забыл сказать, что раковина в избе была. Только вместо крана на стене висел рукомойник. Такой, что толкаешь под пимпочку, и вода льётся на руки, а из раковины течёт прямиком в ведро, стоящее на полу. А вот туалета в помещении не было. Если честно, мы сначала решили, что его нет совсем, но Ник показал нам крошечный домик за хлевом, но уточнил, что по ночам до него бежать не обязательно, а можно использовать специально выделенное для этих целей ведро, стоящее под кроватью. И если поход до домика нам показался вполне приемлемым вариантом, то идею ходить в ведро мы отмели, дружно решив на ночь много не пить.

Убрав со стола, мы загасили свечи и тоже забрались на печку. Идея спать всем вместе пришла в голову Марку, он нас быстро убедил, что втроём теплее, веселее и не так страшно на новом месте засыпать. Горячие кирпичи приятно согревали бока, большие пуховые подушки мы прихватили с кровати, а матрасом тут служили расстеленные толстые фуфайки. Места было много, хватило бы и на пятерых, а вот до потолка можно лёжа запросто дотронуться рукой. Нам очень хотелось поболтать с Никиткой, узнать о нём самом и о деревне в целом побольше, но едва мы приняли горизонтальное положение, тут же крепко, безмятежно уснули.

День 3

Проснулся я от страшного грохота. Звук был такой, словно где-то рядом подпрыгнул взрослый слон. Мы с Ником резко подскочили и тут же встретились лбами с потолком. Ушибленная голова сразу заболела, в глазах замелькали звёздочки, а откуда-то снизу послышался стон вперемешку со всхлипываниями. Я свесился с печи и увидел распластавшегося на полу Марика. Тот лежал на животе, не шевелился и издавал звуки, похожие на подвывание раненого волчонка. Мурка стояла рядом и, словно жалея, тыкалась ему мордой в бок.

Ник одним большим прыжком оказался рядом с упавшим, а я слезал с печи намеренно осторожно. Если Никитке придётся возиться с двумя ушибленными городскими недотёпами, это будет перебор.

— Крови нет, уже хорошо, — Ник начал осматривать пострадавшего.

— Марик, — я осторожно потрогал товарища за плечо, и он снова застонал, — можешь сказать, что болит у тебя? В каком месте ушибся?

— Ушиб всего Марика, — не переставая стонать, поставил диагноз наш рухнувший с печи юморист.

— Шутишь, значит жить будешь. Сейчас соберём раскиданные по комнате руки и ноги, аккуратненько пришьём, и будешь скакать как новенький, — поддержал шутливый тон Ник.

Мне было не до острот, я волновался о том, что в деревне нет не только больницы, но даже, скорей всего, простого врача. А если перелом? Что тогда делать?

— Маркушечка, ты только пока не вставай, попробуй пошевелить по очереди руками и ногами, — я очень переживал и как встревоженная наседка квохтал и суетился вокруг.

Мы вдвоём ощупывали пострадавшего, осторожно помогали сгибать ему конечности и в конце концов обнаружили повреждение — правая нога, похоже, была сломана. Марк не мог ей пошевелить и не давал нам даже дотронуться.

— Что теперь делать? — Я отвёл Ника в сторонку и говорил шёпотом, — наверное, надо вызвать скорую?

— Да, телефон есть, правда не в нашей деревне. Всего несколько километров отсюда. Скорая поедет из города, у нас к вечеру будет.

— А до вечера человеку мучиться от боли? Надо искать другой выход. Может в деревне есть фельдшер? Или медсестра? Где местные лечатся, если что-то срочное? — я не терял надежды.

— Погоди-ка, дай подумать. Среди дачников есть врач и медсестра, но они вроде как ещё не приезжали в этом году. Есть ещё один вариант, не знаю только, как вы к этому отнесётесь, — Никита замялся. — Дед мой раз ходил к знахарке…

— Знахарка — это которая всё знает? — подал голос ушибленный. Он перестал стонать и, как оказалось, старательно нас подслушивал.

— Скорее, которая всё лечит.

— Так пошли скорее за ней! — появилась надежда на быструю помощь, и я воспрянул духом, — знахарка придёт и поможет Марку — гипс наложит, даст обезболивающее и что там ещё надо давать в таких случаях, не знаю… Таблетки противоушибочные?

— Боюсь, нам придётся самим к ней идти, — Никита покачал головой, — старуха не ходит по чужим домам. Она нелюдима и не слишком приветлива, лишний раз к ней деревенские стараются не обращаться.

— Но Марик сам идти не сможет! А на руках мы его разве что до двери донесём, — я опять приуныл.

— Погоди, не отчаивайся, сейчас что-нибудь придумаем, — Ник начал ходить по комнате, размышляя. — Так, нам нужно что-то типа, телеги, большой тачки или хотя бы саней.

Мне вдруг пришла в голову идея:

— Есть! Есть что-то типа саней, — я мигом сгонял в амбар и вернулся с огромным, ухающем дном при каждом движении корытом. — Годится такая повозка?

— Хм, почему бы и нет? — одобрил находку Никита.

— Эй, вы что, в этом собираетесь меня по всей деревне волочь? — Марик возмущённо зашевелился, но острая боль заставила его смириться. — Ладно, везите в чём хотите, только побыстрей и поаккуратней.

Пока я на скорую руку доил Муру, Ник постелил на дно лохани фуфайку, сделав что-то наподобие передвижной кровати. Мы бережно уложили туда всхлипывающего при каждом движении пострадавшего и, чтобы избежать лишних вопросов и пересудов прохожих, сверху решили накрыть Марка старым пальто. Пусть местные любопытные бабульки думают, что мы так развлекаемся. Подумаешь, катаем по деревне корыто со старыми тряпками, кому какое дело. А вот если какая-нибудь дотошная старушка узнает, что несовершеннолетние дети живут без взрослых, да один из них ещё и травмирован, могут и в милицию сообщить.

Очень осторожно, придерживая с двух сторон, мы потащили корыто с притихшим Мариком к выходу.

— Эй, ты так и собираешься идти босиком? — поинтересовался Никита. — Возьми в сенях какие-нибудь опорки.

— Точно, сени! Я всё это время никак не мог вспомнить, как называется прихожая в избе. А что такое опорки?

— Обувь такая, на полу стоит, на галоши похожа.

Я быстренько сунул ноги в резиновые башмаки и ухватил свой край «носилок»:

— Далеко нужно идти? Тяжёленький груз у нас, — мы только вышли на улицу, а я уже запыхался.

— Да уж, нелёгкий пациент нам попался. Идти неблизко, знахарка живёт отшельницей, её дом не стоит вдоль дороги, как все остальные, он за полем, почти у самого леса, — Ник задумчиво потёр лоб. — Нужно привязать верёвку к корыту, запряжёмся и потянем волоком по земле. Будем сегодня твоими лошадками, Марк.

— Мне уже всё равно, тащите как хотите, только поскорей, — Марик высунул голову из под тряпья и скорчил гримасу, — очень больно.

— Ты ложись поудобней, я тебя накрою с головой, чтоб солнце не пекло и постарайся уснуть, — проявил я заботу о раненом друге.

Мурка увязалась за нами, она шла рядом как преданная собачка, без ошейника и верёвки. А дорога оказалась непростой. Корыто то и дело норовило перевернуться, на каждой кочке наш немощный приятель вскрикивал от боли, и верёвка больно впивалась нам в руки. Нам пришлось разделить обязанности — Ник тащил корыто, а я толкал сзади, постоянно придерживая края, чтобы не перевернулось.

Не обошлось и без неожиданностей — на самом трудном участке пути (нужно было тащить в горку) ни с того, ни с сего привязались три местных хулигана. Двое были примерно нашего возраста, а один старше года на три. Мы старались не обращать внимания на грубые подколы, как вдруг старший из них, белобрысый долговязый тип со шрамом на подбородке, грубо и беспардонно выхватил верёвки и попытался утащить нашу повозку, не догадываясь о её содержимом.

Этот беспредельщик, злорадно хохоча, успел отбежать на несколько шагов, как вдруг одеяло на корыте зашевелилось и прячущийся под ним Марк страшным голосом произнёс: