Невидимая нить

- Ну, мужики! - крикнул шофер.- Кто из вас полезет в кузов укладывать сено?

Мишка и Генка переглянулись.

Ладно,- согласился шофер,- сам полезу. Дело не простое, а вы, видать, еще не умеете. Наблюдайте за мной, пригодится.

Генка и Мишка набросились на стог с двух сторон. Пласт за пластом снимали вилами легкое, шершавое сено, пахнувшее лугом и цветами. Шофер деловито разравнивал сено в кузове, утаптывал ногами. Глаза его были веселые, губы нет-нет да и разбегались в улыбке. Ребята это заметили, принимали добродушие незнакомого человека за одобрение их работы, только мать Мишки, подгребая разбросанные клочки сена в кучки, старалась остудить пыл ребят:

- Да куда же вы, дети, торопитесь! Успеете!

Но Генка и Мишка, не показывая, что устали, трудились без передыху. Они старались. Да как старались! Наперегонки. Словно на беговой дорожке. Мать Мишки, поняв их, села на оставшийся от стога ворох сена и сказала:

- Все, ребята, перерыв!

- Ага, устала! - закричал Мишка. И ребята как по команде воткнули вилы в землю и повалились на теплый, нагретый солнцем торфяник.

У Генки ныли руки, горели ладони, и все же он чувствовал такую в себе легкость, что, казалось, мог сейчас взлететь высоко-высоко, будто тот коршун, который, не двигая крыльями, круг за кругом парил над поляной и, наверное, наблюдал за ними. А у Мишки ноги словно налились свинцом, ему даже шевелить ими не хотелось. Миша рассматривал растертую до крови водянку на руке и старался не думать о том, что еще нужно грузить едва ли не целый стог. А тут еще проклятые оводни, словно намагниченные, прилипали к телу. Больно кусаются.

Кажется, полежали всего минутку. Шофер, все так же улыбаясь, крикнул с высоты:

- Мужики, вперед! Еще один удар, и победа за нами!

Генка вскочил, глотнул из капроновой фляги холодной воды, вытер рукой губы и взялся за вилы.

- Поехали! - его звонкий, веселый голос эхом отдался далеко в лесу.

За ним поднялся и Мишка.

Друзья налегли на последний стог. Он таял так же быстро, словно снег под весенним солнцем. Усталости как не бывало. Вилы мелькали над машиной, и только мать по-прежнему просила:

- Да не торопитесь, сынки, успеете!

Ровно через час сено было уложено в кузов, крепко крест-накрест увязано веревками, и шофер, с той же добродушной улыбкой, сел в кабину вместе с матерью Мишки. Машина уехала. Мишка и Генка задвинули на проезде жерди, еще раз окинули взором опустевшую поляну.

- Когда поедем в музей? - спросил Мишка.

- Завтра.

- Только с утра.

Дальше шагали молча. Генка был выше ростом, солидней, рубашка расстегнута. У Мишки - завязана узлом на животе. Походка у обоих ленивая. Усталость все больше давала о себе знать.

- Мишка,- задумчиво произнес Генка.- А что, если мы и вправду найдем клад?

- Клад! - скептически сказал Мишка.- Понимаешь?! Искать вообще интересно. А клад… Вот если что-нибудь старинное разыщется - это будет здорово!

- А если золото? Не зря бандиты приходили к деду Михаю. Выходит, клад существует.

- Может, и существует. Мы же не его ищем. Тайну хотим разгадать. Плохо, если дед не все отдал нам. Должна была бы карта еще одна быть. Может, Михай давно забрал этот клад, как говорят люди?

- Мне он обманщиком не показался,- возразил Генка. Книгу-то отдал. Ты подумай только: стал бы он отдавать книгу, если б нашел клад? Наверное, нет. А во-вторых, живет скромно, детей у него нет…

- Как нет? - удивился Миша.- Дочка живет в Минске. Только никогда к нему не приезжает.

- Почему?

- Кто ее знает. Если взяла клад, то и ехать ей незачем. Это наши, деревенские, которые в городе живут, едут каждую пятницу за салом и картошкой. А она за золото все купит.

- Глупости! - возразил Гена.- Ничего мы пока не знаем.

- Узнаем.

Не заметили друзья, как подошли к Мишкиному огороду. Высокая картофельная ботва хлестала по ногам, на листьях красными точками сидели куколки колорадского жука, листья свеклы, рассеянной по картофелю, поникли от жары. Только подсолнух, один-единственный в огороде, приподнял свою желтую корону на толстом и крепком стебле и, казалось, не спускал своего взора с нестерпимо жгучего солнца.

Машина уже стояла во дворе. Шофер снял веревки, открыл борт и ожидал помощников.

- Ну как,- посмотрел Генка на друга.- Поможем?

- Я устал,- признался Мишка.- Кажется, сейчас возьму в руки вилы и упаду.

- Я тоже,- сказал Генка.- Но начнем работать, и вся усталость пройдет. Не матери же разгружать и укладывать сено. А отоспимся ночью. Раньше сегодня спать ляжем.

Они, не показывая своей усталости, сразу же взялись за вилы и полезли в кузов. Шофер посмотрел им вслед, но уже без улыбки. Оценивающе. Будто видел ребят впервые.

11 июля. Суббота. 10.00

Небо ткало серебряные нити и опускало их на землю. В солнечных лучах они горели, переливались блестками, терялись в зеленой траве, растекались ручейками по натоптанной дороге. Воздух поднимался запахом парной земли и хвои. Грибной дождь мерно и беззвучно освежал землю.

Мишка и Генка знакомой тропинкой вдоль озера ехали в Заозерное. Это - большая деревня. От главной улицы в обе стороны разветвлялись улочки и переулки, с новыми, ярко окрашенными домами, крепкими заборами, обширными садами. В центре деревни высились двух- и трехэтажные здания, среди которых самой красивой была средняя школа. Здешний музей находился в отдельном помещении, стоящем среди лип и каштанов рядом со школой. Внутри было много светлых просторных комнат, где со вкусом и знанием были расставлены и развешаны экспонаты: начиная от каменного наконечника стрелы первобытного человека до макета космического корабля «Союз», сделанного учениками. Школа летом отдыхала. Музей - нет. В нем теперь работали художники, студенты-дипломники, готовившие к защите свой первый практический труд на базе Заозерского музея. Защита работ будет перед выездной экзаменационной комиссией в присутствии местных энтузиастов. Все, что студенты сделают, останется в дар школьному музею.

Когда ребята приехали, директор музея, учитель истории Иван Павлович Ванькевич, был уже на месте. Заметив Мишу и Гену, переминавшихся с ноги на ногу у порога, с сожалением сказал:

- Музей пока не работает, ребятки.

- Мы лично к вам, Иван Павлович.

- Ко мне? - удивился Ванькевич. А откуда вы?

- Из Дубков. Мы там учимся.

- Понятно. Так по какому делу?

- Мы нашли вот эту книгу,- показал Мишка.- Хотим сдать ее в музей, но очень она рваная.

У Ивана Павловича загорелись глаза. Он осторожно взял в руки потрепанные страницы и сразу уставился на титульный лист.

- Санкт-Петербург. 1810 год,-прошептал он.- Затем осторожно, словно боясь, что книгу вот-вот выдернут у него из рук, стал перелистывать страницу за страницей. Вздыхая, огорченно сказал: - Жаль, не вся,- посмотрел на ребят.- Подарите музею?

- Конечно,- подтвердил Миша.- Только сначала хотим книгу привести в порядок.

- Не беспокойтесь! - успокоил ребят Иван Павлович.- Это мы сами сделаем. Вы только скажите о себе и о том, как нашли книгу. Это будет написано под нею, когда выставим.

Мишка и Генка переглянулись. Пришли за советом, а вместо этого могут книги лишиться и про обстоятельства нельзя пока рассказывать. Выходит, надо врать? Миша решился:

- Мы ее нашли на чердаке в сарае. Книгу мы отдадим в музей, честное комсомольское! Только сами приведем в порядок. Сделаем все, как нужно. Мы только хотели узнать: что такое талант? В книге очень часто встречается это слово. Например: закопать талант. Вот смотрите,- и показал страницу.

Иван Павлович прочитал, вернул книгу и улыбнулся:

- Здесь это, пожалуй, не оценка способностей человека. Скорее всего речь идет о деньгах. Талант - денежная единица в древней Греции. Она была в обороте и при Александре Македонском. Талант, если не ошибаюсь, равнялся двадцати пяти килограммам серебра. Да-да! Двадцать пять. Интересно?