И нет у него тайн

— Да пес с ним, пан Стефан. Поедем домой, ваш батюшка уже беспокоятся, должно быть. Мы и так задержались на прогулке.

Мальчик гордо выпрямился и сверкнул темными глазами:

— О чем ты говоришь?! У меня шляхетская кровь, если позабыл! И оставлять его здесь умирать я не намерен. Изволь спешиться и поднять несчастного на свою лошадь, да не мешкай, если и впрямь торопишься вернуться.

Станислав ничего не ответил. Он со вздохом слез на землю, брезгливо морщась, вытащил мальчишку из песка, отряхнул его, не обращая внимания на тихий стон. И забросил поперек седла. Вскочил обратно и сказал:

— Поспешим, пан Стефан, и вправду запоздали. Бойко, Вуч! Ко мне!

Собаки, обрадованные, что про них вспомнили, запрыгали вокруг тронувшихся лошадей.

Стефан искоса поглядывал на найденыша. Тот не подавал признаков жизни, если не считать приглушенных стонов в его груди...

Дорога к поместью заняла всего четверть часа.

Стефан велел отвести коня на конюшню, а сам принял живейшее участие в судьбе мальчика, найденного на берегу моря.

Первым делом было велено его отмыть.

Бесчувственного парнишку снесли на кухню, нагрели в чане воды и толстая кухарка, жалостливо причитая, оттирала его влажной тряпицей от песка, грязи и крови.

Когда кожу отчистили, на ней стали видны страшные полузажившие раны, на животе, на груди, на бедрах. Стефан тут же приказал разыскать лекаря. А покуда мальчишку уложили в чистую постель, здесь же, в комнатке рядом с кухней.

— Пан Стефан... — подошел Станислав и вежливо доложил: — вас желают видеть ваш батюшка. Извольте пройти...

— Уфф... — недовольно сказал Стефан. — Занят я, не видишь? Ну ладно, иду, иду. Марта, будь с мальчишкой, а придет лекарь, пусть поглядит.

Стефан взглянул на бледное лицо найденыша и сокрушенно покачал головой. И вправду, помрет еще...

Мальчишка ему приглянулся, хоть шляхтич и терпеть не мог всякую голытьбу. Но здесь совершенно иной случай, решил Стефан. Может, этот парень знатного рода? Слишком светлая у него кожа... У оборванцев она почти черная, огрубевшая. Нет, здесь иной случай...

Стефан оставил мальчишку на попечение служанки и удалился вслед за Станиславом.

В маленькой комнатушке царил полумрак, поскольку крошечное окошко не справлялось с освещением, а свечи днем жечь не позволялось. Молодой, лет двадцати девяти, лекарь вошел, пригнувшись перед притолокой и сразу приступил к делу.

— Так, значит это и есть наш больной? — спросил он, присаживаясь на подставленный служанкой табурет.

Потрогав холодный влажный лоб мальчика, лекарь закатал на нем рубаху и принялся мять живот, ощупывать раны чуткими тонкими пальцами, простукивать грудь кончиками пальцев. Затем приоткрыл мальчишке рот и оглядел язык. С каждой новой минутой лицо лекаря становилось все серьезней.

— Кхм... — наконец кашлянул он. И, поскольку в комнатке была лишь служанка, принялся рассказывать ей: — Сложный случай, Марта. По всем признакам, у парнишки отравление. Лицо бледное, язык обложен, зрачки опять же расширены. На животе мышцы в спазмах. В остальном не вижу более ничего опасного. Кожа нарастет, кости целы... Вот что... Возьми-ка с десяток яиц да взбей белки с медом. Да не все сразу, а по два на кружку. И давай понемногу, это яд выведет. Потом отвари овес и пусть пьет побольше. Я гляжу, он истощен сильно, нельзя ему нынче ничего мясного. Эй, парень!..

Лекарь легонько похлопал Винса по щекам. Мальчик замычал, не раскрывая глаз. Потом вздрогнул и вскинулся, безумно глядя перед собой.

— Спокойно, спокойно, никто тебя не обидит, — миролюбиво сказал лекарь, придержав мальчишку за плечи. — Говорить можешь? Что болит?

Взгляд мальчика стал более осмысленным и остановился на безусом смуглом лице лекаря.

— Вы кто? Где я? А... где мама?

— Ну вот, замечательно. Уже и говорит. Ты сперва скажи, сам-то ты кто? Откуда взялся? Кто родители?

Винсу показался странным чудной говор лекаря — слова все знакомы, а смысл словно ускользает.

— Я Винсент, сын Флорра, из деревни Иртень, — сказал еле слышно Винс. Все же он был еще очень слаб...

— Хм, интересно... Это где ж такая? Ну да ладно, не к спеху. Скажи лучше, что болит? Живот, голова, руки, ноги?

Винс прислушался к самому себе, пошевелил пальцами, покрутил шеей.

— В животе крутит и глотать больно. И в голове чего-то... Смутно все... А что это со мной?

— Ты не волнуйся, полежишь, пока господа позволяют, а там и снова бегать начнешь. Все, мне идти пора, дела, знаете ли. Не один ты такой, что помощь просит. Марта, все запомнила? Выхаживай парнишку, с Божьей помощью выкарабкается.

Лекарь взьерошил спутанные волосы Винса и вышел за дверь, оставив мальчика на попечение служанки Марты.

Винс устало откинулся на подушку. Ему было непривычно холодно, бил озноб. Память отказывалась подчиняться, стирая недавние морские передряги.

— Марта, — слабо позвал он служанку, что возилась у стола. — Куда я попал? Я домой хочу...

Девушка обернулась, не прерывая занятия.

— Ты,хлопчик, лежи, — ласково сказала она. — Куда тебе домой сейчас? Ты и на ногах не устоишь. Вот поправишься, тогда и разговор заводи. И скажи спасибо нашему панычу Стефану, это он тебя привез. А то б так и помер, да чайки склевали б.

Винса передернуло, когда он представил такую для себя участь.

— А кто такой этот Стефан?

— Я ж говорю, паныч наш. Сын воеводы. Ой, да помолчи ты, не велел лекарь разговаривать. На вот, выпей!

Марта подала Винсу кружку с ароматным напитком из взбитых белков. Винс глотнул и приятная сладкая свежесть протекла по его телу.

— Вкусно? Пей до дна! — усмехнулась Марта.

Выпив все до капли, Винс закрыл глаза. На него накатилась дремота, но на этот раз — живительная и восстанавливающая...

Глава девятая

Воевода Вацлав Сендинеж в одиночку сидел во главе массивного дубового стола. По левую руку от него лежала шипастая булава, по правую — сабля в богато украшенных ножнах.

Да и сам воевода за этим столом не затерялся — кряжистый осанистый вельможа, кулаком способный сшибить с ног быка-трехлетка.

Когда в обеденный зал вошли Станислав и Стефан, пан Вацлав пригласил их за стол. Шустрый лакей мигом поставил перед Стефаном аппетитно прожаренную куропатку, а Станиславу подали жаркое из кабаньей ноги.

— Как прошла прогулка? — спросил пан Вацлав у сына. — Мне Станислав доложил, что ты притащил в дом какого-то нищего оборванца? Зачем же?

Стефан отложил на тарелку ножку, к которой уже примеривался, и ответил, склонив голову:

— Отец... А сказал ли тебе Станислав, что этот несчастный ребенок был на краю гибели? Разве мог я оставить его? Разве оставил бы его ты сам?

Пан Вацлав еле заметно шевельнул усами — ему понравился ответ.

— Поступи ты иначе, ты уже не был бы моим сыном. Но запомни — твое сердце не должно быть столь же мягким к врагам... Что ты намерен делать с ним дальше? Может быть, пусть его свезут в шпиталь для бедноты?

— Нет-нет, он еще слишком слаб, — беспокойно возразил Стефан. — К тому же...

— Продолжай!

— Ты ведь знаешь, как мне скучно! Во всей округе нет никого моих лет.

— Ах, вот в чем дело! — усмехнулся пан Вацлав. — Тебя не вдохновляет компания нашего Станислава. Ну, быть посему, пусть остается этот мальчишка. Я всегда с радостью выполняю прихоти моего единственного и любимого сына.

Пан Вацлав хлопнул мальчика по плечу, едва не сбив его со стула. Но Стефан этого даже не заметил. У него засияли глаза и он горячо поблагодарил родителя.