Выстрел

тов. Встретив его во дворе, Миша спросил:

– Ты помнишь человека, который вмешался тогда, когда Витька бросился на меня с финкой? Он крикнул сверху, что все видел.

– Конечно, помню.

– Ты не видел: входил он вчера-позавчера в ваш подъезд?

– Нет, – ответил Саша.

– А Юра не входил?

– Не знаю. Я их видел возле школы, – сказал Саша.

– Когда?

– Недели две назад.

– Их все видели, – пожал плечами Миша.

– Все не могли видеть, это было во время урока, – сказал Саша.

– Нет, на большой перемене.

– В этот день я был дежурным, – возразил Саша. – Утром, во время лабораторных, Юра вышел на улицу. Я спросил: «Ты куда?» Он ответил: «Передать ключи отцу». А то был не отец, а этот Тип Иванович.

– Ты не помнишь точно, когда это было?

– Можно посмотреть по журналу дежурств.

– И Юра передал ему ключи?

– Юрка протянул руку, может быть, они просто поздоровались.

– А ты бы сказал: «Рукопожатия отменяются», – пошутил Миша. – Слушай! Это было не в тот день, когда на учкоме, помнишь, Генка разбирал стихи Зои?

– Точно! – подтвердил Саша.

Миша вспомнил, как растерялся Юра, когда Генка позвал его на учком, как нервничал на заседании, вспомнил приход Навроцкого, как быстро пошел ему навстречу Юра, как потом оставил их вдвоем с Людой, а сам вошел в школу. И ведь никогда, ни до, ни после этого, Валентин Валентинович в школу не приходил.

И самое главное: Юра соврал! Соврал! И кому? Пионеру Саше Панкратову! Будь у него совесть чиста, он не то чтобы оправдываться, объясняться, он бы с ним разговаривать не стал, дал бы щелбана и спокойно вышел бы на улицу. А он соврал! Не хотел, чтобы видели, как он выходит на улицу, как встречается с Навроцким, и потому, наткнувшись неожиданно на дежурного, растерялся, хоть этим дежурным был всего-навсего пионер Саша Панкратов.

Почему хотел скрыть свидание с Навроцким? Ведь на большой перемене он открыто, на глазах у всех с ним встретился. На большой перемене свидание может быть случайным, мало ли кто проходит в это время мимо школы, а во время уроков это свидание заранее условленное, срочное, тайное. Именно поэтому Юра оробел и растерялся перед пионером Сашей Панкратовым, соврал, что идет к отцу.

И ключи какие-то приплел… Почему именно ключи?

Безусловно, Юра не участвовал в убийстве Зимина, но отношения с Навроцким существуют, близкие отношения. Тогда, на фабрике, он наверняка слышал, что сказал Красавцев Панфилову, слышал, но покрывал Навроцкого.

Стояли жаркие июньские дни. В школе шли консультации, сдача несданного, все на ходу; учителя, такие вчера строгие, взыскательные, обстоятельные, теперь торопились; младшие классы уже на каникулах, аудитории пустовали, через день-два будут выдавать свидетельства об окончании школы.

Кончаются занятия, кончается школа…

На последнем бюро обсуждали, кого рекомендовать в председатели учкома на будущий год. Миша предложил Сашу Панкратова. Только-только передали в комсомол? Ну и что? Толковый парень, смелый, принципиальный. С ним согласились, –