Тайна музея восковых фигур(изд.1965)

— Допустим. Но откуда вы можете знать, что преступнику около тридцати лет и что он нервный, вспыльчивый человек?

— Это просто. По структуре волос можно довольно точно определить возраст. Конечно, это делается в лабораторных условиях. Ну, а что касается характера, то всегда существует некоторая зависимость между способом убийства и личностью самого убийцы… В данном случае способ убийства показывает, что решение пришло внезапно и овладело преступником целиком. Спокойный человек вряд ли так поступил бы…

Я был обескуражен простотой объяснений, но все же задал еще один вопрос:

— А почему вы считаете, что он работает или работал в парке?

— У нас имеются два доказательства этого. Первое — характер грунта, прилипшего к подошвам преступника. Тщательный анализ оставленных им следов позволяет сделать этот вывод. Второе — возле окна, через которое выскочил преступник, найдено вот это… — Карриган достал из кармана прозрачный целлофановый пакетик и показал эмалевую брошку с буквами «К. А.». Такие значки носят служащие Кони-Айленда.

— А больше вы ничего не нашли? — спросил Джо.

Карриган недовольно поморщился.

— К сожалению, нашли. Ведь там, под окнами музея, толкалось человек пятьсот. Когда их удалось прогнать, мы обнаружили тринадцать разных пуговиц, с десяток шпилек для волос, два носовых платка, одну серьгу, серебряное кольцо и еще один такой же значок…

— Как же вы определили, что именно этот принадлежит убийце? — спросил я.

— На его обратной стороне мы обнаружили такие же ворсинки одежды, что и на подоконнике. К сожалению, значки не нумерованы, иначе убийца был бы уже в наших руках.

— Но вы же знаете о нем много, — вставил Джо. — Это один из служащих Кони-Айленда, худой брюнет лет тридцати. Этих примет вполне достаточно, чтобы отобрать несколько человек, среди которых наверняка окажется преступник. Спорю, что таких типов не наберется и десятка!

— Тринадцать, — сказал Карриган. — В парке Кони-Айленд работает тринадцать худых брюнетов, в возрасте около тридцати лет. Из них восемь человек в день убийства были в светлых костюмах; трое находились на работе, и свидетели могут это доказать. Один — безногий инвалид и один… Вот его-то мы и взяли под наблюдение.

— А кто он такой? Где работает? — спросил Джо нетерпеливо.

— Да есть тут такой тип… — Карриган не был расположен к откровенности. — Пока ничего определенного не известно.

— Ну да, рассказывайте! — ухмыльнулся Джо. — Так я вам и поверил. Только вы зря все это… Я же вам объяснил: нам нужно знать все об этом деле не для обычной газетной стряпни. Речь идет о настоящей литературе, понимаете? Вот он… — Джо беззастенчиво ткнул в мою сторону пальцем. — Это же настоящий писатель — Генри Мак Алистер…

— Перестань! — сказал я сердито.

— Видите? — улыбнулся Джо. — Он стесняется! Теперь вам ясно, что перед вами не репортер уголовной хроники? Вы имеете дело с интеллигентным человеком, Карриган! Я здесь только посредник и прямого отношения к делу не имею, так что выкладывайте все как есть, раскрывайте ваши карты! Даю слово: пока следствие не закончится — в газету не попадет ни строки… Ты знаешь, Мак, когда в криминалистике кажется, что все ясно, что все очень просто, вдруг неожиданно всплывает какая-нибудь загадочная деталь и загоняет все следствие в тупик… Бьюсь об заклад, Карриган, что вы нам это можете доказать!

Карриган улыбнулся и покачал головой:

— Ну хорошо, Джо. У меня от вас секретов не будет. Сдаюсь. Вот, смотрите, но помните уговор — ни слова в газету!

Он вытащил еще один прозрачный целлофановый конверт и протянул его нам. В нем лежал маленький бумажный билет, похожий на трамвайный, на котором было написано: «Музей восковых фигур — Кони-Айленд. 50 центов». Билет был пронумерован пятизначной цифрой.

— Этот билет продан за несколько минут до убийства. Он предпоследний.

— Предпоследний? — спросил я. — А где же последний?

Карриган пожал плечами.

— Кто его знает… Его не оказалось в урне. Но он продан.

— И, вероятнее всего, убийце, не так ли? — спросил Джо и, не ожидая ответа, задал еще вопрос: — Скажите, Карриган, а наша прекрасная итальянка не помнит, случайно, кому она его продавала?

Ответ Карригана был совершенно неожиданным.

— Помнит, — сказал он тихо и вздохнул, — женщине…

Джо хмыкнул:

— Вот так история! Выходит, что преступление могло быть совершено женщиной.

— Чепуха! — махнул рукой Карриган и насупился. — Она не могла нанести такого удара…

— Конечно, — поддержал я его. — И потом, данные экспертизы: следы и так далее…

— Да нет… — Карриган поморщился. — В том-то и дело, что экспертиза не утверждает, что убийца был мужчиной. Нечетки следы обуви, не удалось установить точно размер шага.

— Как же так? А мужские перчатки?.. И потом, сила удара…

Карриган лишь пожал плечами. И я понял, что оспаривать заключение судебной экспертизы не было никаких оснований.

— Кассирша хорошо видела ее руки, — продолжал полицейский инспектор. — Окошко в кассе маленькое и расположено низко. Она говорит, что предупредила посетительницу о том, что в музее скоро будет перерыв, и хорошо запомнила дешевый модный браслет «змейка» на руке с небрежно накрашенными ногтями.

— Скажите, Карриган, как вы представляете себе это дело? — спросил Джо, внимательно разглядывая старый телефонный аппарат.

Карриган ответил с готовностью:

— Я изложу вам самую простую и, по-моему, самую вероятную версию. Безусловно, преступник знал, что каждый понедельник хозяин музея относит в банк выручку за неделю. Мало того, он знал, что швейцару часто доверяют ключи от кабинета. Есть все основания предполагать, что убийца и жертва знакомы — мексиканец работал в музее около пятнадцати лет и, конечно, знал чуть ли не всех служащих Кони-Айленда, да и его все знали. Возможно также, что преступник заранее рассчитывал на помощь своего знакомого швейцара. Об этом мог бы свидетельствовать тот факт, что он пришел в музей без оружия… Итак, в день убийства преступник находился где-то недалеко от музея — вероятно, на работе. Незадолго до перерыва в музей вошла женщина, его сообщница. Наверно, швейцар ее предупредил, что музей скоро закрывается на обед. Очень возможно, что она ответила, что побудет до закрытия, а затем вернется после перерыва. Поэтому у нее не надорвали билет. Она обошла музей и, убедившись, что посетителей там не осталось, вышла и подала знак сообщнику. Предварительно надев перчатки, преступник вошел в музей, спокойно закрыл за собой дверь и поднялся к знакомому швейцару, которому предложил участвовать в «деле». Но они что-то не поделили, и между ними произошла схватка, в результате которой швейцар свалился с лестницы, — это подтверждает судебно-медицинская экспертиза. Бандиту стало ясно — швейцар выдаст его. За попытку к ограблению его ждет суровая кара. Тогда он решает «убрать» мексиканца и самостоятельно довести до конца задуманное ограбление музея. Он хватает валявшийся тут же кусок мрамора и бьет им швейцара по голове. Лабораторное исследование подтверждает, что убийца оставил следы перчаток — мелкие ворсинки — на том куске мрамора, которым был убит сторож. Затем преступник берет из кармана своей жертвы ключи. На них он тоже оставил следы своих перчаток… Возбужденный, он поднимается по лестнице и вдруг снова видит свою жертву! Она стоит как ни в чем не бывало. Нельзя забывать, что убийца находился в состоянии крайнего нервного напряжения. Мы знаем случаи, когда люди, совершив убийство, продолжают бесцельно убивать, разрушать вещи, ломать мебель. Такое состояние психиатры называют патологическим аффектом и даже на этом основании требуют признать преступника невменяемым. Одним словом, ничего нет удивительного в том, что убийца в слепой ярости ударил куклу и разрушил ее. Экспертиза подтверждает и эту версию — кукла была сброшена с лестницы ударом кулака, защищенного перчаткой.

Дальше, бандит ищет кабинет хозяина музея, где, как он знает, находятся деньги, и оставляет за собой многочисленные следы. Он нервничает, повсюду натыкается на кукол, которых путает с живыми людьми и, конечно, — Карриган бросил на меня быстрый взгляд, — конечно, теряет самообладание. Это естественно… Наконец он находит вот эту самую дверь и открывает ее взятым у сторожа ключом. Но сейф он даже не пытается открыть — внизу раздаются удары в дверь. Преступник собирается выпрыгнуть в окно кабинета, но внизу слишком много народу. Удары в дверь становятся все настойчивее. Тогда он решает бежать и мечется от окна к окну, пока не находит такое место, где внизу никого не видно. Здесь он сбрасывает окровавленные перчатки, с трудом протискивается наружу и прыгает со второго этажа. Затем преступник бежит по аллеям парка, исчезая в густой пелене дождя. Бегущий под ливнем человек не привлекает ничьего внимания. По пути он выбрасывает связку ключей, взятую у швейцара, — единственное, как он думает, свидетельство преступления.