Давно закончилась осада...

равюра. Сразу видно, что сделан тонким стальным пером, какие лишь недавно стали входить в обиход вместо гусиных.

Чудо что за картинка!

А под нею аккуратными буквами с завитушками было выведено: «Николаю Лазунову въ день ангела. Е. Славутскiй. 1866 года, декабря 6-го дня».

– Как чудесно… Это вы… ты сам нарисовал?

– Сам… А в тетрадке ты можешь записывать что угодно. На память и вообще… Или тоже рисовать.

– Рисую я плохо. Я буду писать. Я давно уж хотел вести журнал всяких интересных событий, да все не мог собраться, а теперь уж точно… – И спохватился: – Спасибо!

Ребята, нависнув над столом с опасно горячими кружками, тоже разглядывали рисунок.

– Похоже на «Двенадцать Апостолов», которых наш дед мастерит, – выдохнул Федюня.

– Ну, ты скажешь, – оттопырил губу Фрол. – «Апостолы» были линейный корабль, а это фрегат. Смотри, орудийные порты в один ряд… Это вроде «Коварны», с которой наши часы… – И все оглянулись на два стеклянных шара (размером с яблоко), соединенных узким горлышком и укрепленных внутри подставки с точеными столбиками. Часы стояли на чурбаке, недалеко от печки, дверца которой была теперь открыта. Оранжевые блики дрожали на стекле, песок мелко искрился, перетекая из верхней колбы в нижнюю. Он бежал неторопливо, и времени впереди было еще много…

Пили чай, макая в него кусочки рафинада и просасывая сквозь них горячую влагу. Закусывали пряниками, пирогом и леденцами. Болтали, вспоминая школу, недавний салют Маркелыча и смешной случай с незадачливым Савушкой. Того понесло зачем-то одного в разбитый дом у Якорного спуска, полез он в щель между обваленной стеной и печью и застрял. Висел в щели, болтая ногами, пищал и звал на помощь. Хорошо, что услыхали Ибрагимка и Макарка, вызволили, сдали с рук на руки Федюне.

– Я говорю, чего тебя туда понесло, – вновь задосадовал на брата Федюня, – а он только сопит…

– Я за котенком полез! – раскрыл наконец причину своей беды Савушка. – Там котенок бегал, я хотел поймать!

– Вот дурной! Тебе зачем котенок-то?! – изумился Ибрагимка. – У вас и так две кошки, от них чуть не каждый месяц приплод!

– Я же не себе! Я думал, вдруг он той девочки! Я бы ее встретил и отдал. И стало бы ей хорошо.

– Ох дурная голова… – опять сказал Ибрагимка и почему-то вздохнул. Все на миг примолкли.

– Никакой девочки нету и не бывает, – насупленно сообщил Макарка.

– А вдруг бывает, – шепотом заспорил Савушка. – Многие видели…

– Если она и была, котенок-то давно вырос, – рассудительно заметил Фрол. И потянулся к чайнику.

Коля видел, что все, кроме него, понимают, что за девочка и что за котенок. Но спрашивать не стал, решил, что узнает после. Он размяк от чая, сытости и уюта. Чувствовал, как ему хорошо здесь, в Боцманском погребке, среди дружных незлобивых мальчишек, рядом с Женей и Сашей, сделавших ему сегодня такие славные подарки. Трогал за пазухой Женину тетрадку и тихо радовался… И даже опасливая мысль, что в конце концов придется идти сквозь руины провожать Женю,