Выстрел

про себя и это: замечание о Белке обеспокоило Шаринца.

– Что ж, по-твоему: Белка была заодно с Витькой? – спросил Шаринец.

– Так ведь сам знаешь, из его компании.

– Убивала, выходит, заодно? Девчонка?

– Разве я говорю, что убивала? Я говорю: ребят по следователям затаскают. А насчет Белки я вообще хотел с тобой поговорить.

– Чего говорить-то? – насторожился Шаринец.

Мише было важно не то, что говорит Шаринец, он не проговорится, важно, как говорит.

– Ее могут взять на фабрику – не хочет. Что посоветуешь?

– А я при чем? Почему ты ко мне?

– Говорят, ты имеешь на нее влияние.

– Кто говорил? Ну! – грубо спросил Шаринец.

Миша усмехнулся:

– А ты чего на меня кричишь?! Думаешь, я глухой? Может быть, ты сам глухой? Могу так рявкнуть, что у тебя барабанные перепонки лопнут. Знаешь, что такое барабанные перепонки? – Миша протянул руку к уху Шаринца. – Вот тут они у тебя, ты ими слушаешь, а лопнут, ничего не будешь слышать, глухим навсегда останешься. Понял?

Шаринец мрачно молчал.

– Я тебе не мальчик, учти, – продолжал Миша, – не Шныра, не Паштет. Мне говорили, что ты имеешь влияние на Белку. Кто говорил? Витька Буров говорил, вот кто! Витька говорил, что Белка тебя слушает, вот я и прошу: уговори ее пойти работать на фабрику, хорошее дело сделаешь.

Мишкино объяснение, по-видимому, удовлетворило Шаринца, и он спокойно сказал:

– Не маленькая, сама все понимает об себе. И не знаюсь я с ней, она с Витькой была. В Крым, дураки, собирались, на солнышке позагорать, вот и загорает, бандюга!

В говорливости Шаринца Миша почувствовал возбужденность человека к чему-то причастного, в обвинениях Витьки – фальшь, в злорадстве – торжество мстителя. И его осведомленность, кто где был в ту ночь, и его беспокойство о Белке…

На другой день, в школе, Миша отозвал Шныру в сторону.

– Можешь узнать: говорила Белка Шаринцу, что Зимины уезжают на дачу?

– Если она Шаринца навела, разве она признается? – усомнился Шныра.

– Это верно. А могла она навести Шаринца?

– Не знаю. Только Витька ни при чем, это точно.

– Хочешь Витьку выручить?

– Спрашиваешь!

– Следи за Шаринцом и Белкой.

Шныра исподлобья посмотрел на него:

– Шаринец узнает – убьет.

– А ты так, чтобы не узнал. Белке ничего не говори. И Фургону.

– Я с Паштетом, – подумав, сказал Шныра.

– Не продаст?

– Он верный, любит Витьку.

31

Валентин Валентинович не играл в карты. Есть карточные игры, в которых требуется умение, но надо ломать голову, а свою голову Валентин Валентинович берег для кое-чего более существенного.

Но местонахождение игорного притона, где играл Красавцев, было ему известно.

Два раза коротко он позвонил в дверь.

Настороженный женский голос спросил:

– Кто там?

– От Антониды Аристарховны, – паролем ответил Навроцкий.

Дверь открыла дебелая накрашенная женщина – хозяйка заведения.

За ярко освещенным столом сидели игроки.

В углу, на маленьком столике, стояли вина и закуски. Туда и подсел Валентин Валентинович,