Макар-Следопыт

— И за дело, — вставил Макар. — Не рыскал бы с бандой по Украине, не жег бы деревни и села, как сущий тигр!

— Тигр?! — рявкнул помещик, багровея. — Так вот что я тебе, мальчик, скажу: у каждого зверя есть свое логово, и это логово он привык защищать. Мало того, что вы разорили это логово, вы отняли у меня и моего детеныша, — вот ее, Любочку! — вы полсердца у меня вырвали, а когда я озлился и начал ее разыскивать, вы, меня обзываете тигром! Что бы стали делать вы на моем месте?

— В логове-то все и дело, — усмехнулся Макар. — А как же вон другие живут без логова? Чай, тоже люди! Больше скажу: немало и вашего брата, помещика, осталось у нас. Что ж, работают, как другие, и никому не вредят: можно, стало быть, и без большого да мягкого логова прожить. То-то и дело!.. А дочки твоей и пальцем никто не тронул, хорошая она и нам зла не сделала. Ты вот ее мыкаешь без пользы по разным кабакам.

— Я разбогатею, и она будет счастлива.

— Ах, папа, зачем мне это? Что толку мне в заграничных деньгах! Я истосковалась по милым степям, по родным сенокосам, по спокойному Днепру!.. Как хочешь, а я уеду с Макаром.

— Чтобы они испортили тебя, развратили, сделали большевичкой! — снова вскипятился отец.

— Ты меня здесь скорее испортишь, папа.

— Отпустить на нищету, на погибель! Нет, нет!

— На какую такую погибель? — возмутился Макар. — Отсюда мы поедем в Крым, а из Крыма в Москву, к Ленину.

— К Ленину?.. — изумился Балдыбаев. — Да кто ж ты такой?

— Сказано тебе: красноармеец и чрезвычайный курьер. Хорошо будет твоей Любочке, нечего тут долго и разговаривать.

— Я подтверждаю все, что говорит этот мальчик, — вмешался молчавший до тех пор Селим. — Вообще, пора кончать нашу беседу. Они хотели уехать от вас тайно, но я настоял на этом свидании, жалея вас. Мой совет, человека постороннего и вовсе не большевика, как вы воображаете, — мой совет: отпустите дочь с ним. Он внушает всяческое доверие, он честный и преданный своему государству солдат, и перед ним большая будущность. Ваша дочь будет на родине счастлива, тем более, что она сама рвется туда. Пройдет несколько времени — и вы сможете вернуться к ней.

— Но как же я их найду? — спросил Балдыбаев, видимо поколебленный.

— Очень просто, — заявил Макар. — Приехав в Москву, она вам напишет.

— Конечно, напишу! — воскликнула Любочка.

— И отца не забудешь?

— Нет, нет, никогда!

Балдыбаев задумался, горько нахмурив лоб.

— Я тебя не отпускаю, — сказал он, наконец, тихо. — Я не могу отдать свою дочь добровольно… Но разве я могу удержать тебя? Спасибо на том, что сказала мне и не убила меня на месте своим бегством.

— Мне тебя очень, очень жалко, папочка, — сказала Любочка, заливаясь слезами и целуя его руку. — Но, право, так будет лучше для нас обоих. Ты не хочешь и не можешь понять нас, а я молода и не хочу пропадать на чужих задворках… Но я знаю, знаю, — мы скоро увидимся опять — в России.

Селим встал.

— Пора, пора! — торопил он. — Не беспокойтесь за дочь, я сделаю все, чтоб обеспечить им благополучное возвращение, — обратился он к Балдыбаеву. — Не обессудьте, вам придется провести здесь, дней пять, пока они не будут в безопасности от турецких властей. Мы обставим вас со всеми удобствами, а затем выпустим на свободу. К сожалению, я не могу сделать это сейчас, так как вовсе не уверен, что вы не предпримете против нас преследования.

После короткого, но жаркого прощанья, Любочка рассталась с отцом. Тот казался глубоко потрясенным и опечаленным, но в последнюю минуту сказал:

— Будь счастлива. Об одном молю бога, чтобы мальчик этот говорил правду!

— Я никогда не лгу! — с достоинством ответил Следопыт. — Даю честное слово красноармейца — Любочка не пропадет.

Выйдя из хижины, Селим сказал ребятам:

— Вот видите, так вышло гораздо лучше. Завтра я вам достану паспорта и билеты до Севастополя. Встретимся возле Айя-Софии. И да будет над вами Аллах, удалые ребята!..

Через день, ясным солнечным утром, огромный пароход под бело-голубые греческим флагом тихо вышел из Золотого Рога и повернул в Босфор. На носу его стояли радостные, сияющие счастьем Макар и Любочка и жадными глазам глядели вперед, где за голубыми волнами лежала милая, вечно ими любимая родная земля.

Заключение

В песчаную отмель морского берега к северу от Перекопа врезалась остроносая шлюпка. Старый рыбак, сидевший в ней, спустил парус, и на землю выпрыгнуло трое ребятишек.

— Прощай, дед! — крикнул один из них. — Счастливого возвращения!

— А вам счастливой дороги! — отозвался дед. — Добирайтесь скорей до родной Украины, съешьте там вареников с вишнями за мое здоровье!

Ребята, весело смеясь и болтая, бодро тронулись в путь. То были, как читатель уже догадался, Макар, Любочка и Егорка Сморчок.

Старый рыбак, к которому направил их Мартын из Севастополя, перевез ребят из Крыма морем, минуя перекопские укрепления белых. По дороге их не раз останавливали дозорные суда, но, убедившись, что это — мирные рыбаки, отпускал! Теперь ребята направлялись в тыл красных войск чтобы там сесть на поезд и ехать в Москву.

Они прошли уже довольно большое расстояние, когда наступил вечер, заставивший их сделать привал. Но едва только они разложили костер из сухого перекати-поля, как откуда ни возьмись белый разъезд.

Они уже давно считали себя в безопасности, за линией красных, но, очевидно, рыбак ошибся, или красные за последние дни отступили, но только на самом деле они попали в полосу между враждующими армиями.

Белые окружили ребят и начали их обыскивать.

— Не иначе, как шпиончики, — решили они. — Ведем их, братцы, в деревню.

Как ни уверяли ребята, что они местные, идут на родину, — им никто не поверил, так как они не знали даже толком ближайших сел. Горькая обида волновала их, когда они брели под конвоем. Что могло быть хуже! Попасться теперь, когда пройден такой великий путь, полный всяческих приключений и опасностей! Попасться с письмом к Ленину, зашитым в поясок брюк! Судьба злобно подсмеивалась над ними!

Их привели в деревню, где стояла кавалерийская часть белых, выславшая разведку, и притащили к хате, в которой поместился командир эскадрона.

Через минуту оттуда вышел молоденький офицер и направился к ребятам, жавшимся возле завалинки.

— Откуда вы, ребята? — обратился к ним офицер, — и вдруг поперхнулся, да так и остался стоять с разинутым ртом.

— Юрий! — вскрикнула Любочка, кидаясь к нему.

Макар ахнул: действительно, перед ними стоял Любочкин брат!

Дело немудреное: Перекопский перешеек не так велик, а кавалерии у белых вовсе немного; вот и натолкнулись на старого знакомого.

Юрий сразу смекнул, что дело тут серьезное. Он сказал солдатам, что знает этих ребят, что они — здешние, и тотчас освободил их, а потом пошел с ними до околицы деревни, слушая рассказы Макара и Любочки об их странствиях.

— Куда же вы теперь направляетесь? — спросил он наконец.

— В Москву! — отвечали ребята.

— А если я вас не пущу? Долг службы велит мне вас задержать.

— Зачем мы тебе? — удивилась Любочка.

— Как зачем? Ведь вы — наши враги, красные.

— Слушай, Юрий, — спросила она порывисто. — Неужели ты думаешь, что Россия там, за твоей спиной, а не впереди?

— Нет, я этого не думаю, — тихо отвечал Юрий, опустив голову.

— Так зачем же ты борешься против родины? Зачем ты продолжаешь вести эту отчаянную, бессмысленную борьбу? Пойдем с нами! Ведь вас осталась только кучка… и вы обречены на смерть.

— Пойдем, — подхватил Макар. — Ты парень неплохой, и наши тебя пальцем не тронут. Ты нам пригодишься, нам ведь тоже комсостав нужен. Мало ли у нас бывших офицеров служит! Что, в самом деле, каких-то спекулянтов своей шкурой покрывать!

— Скажи, Макар, — ответил задумчиво Юрий. — Ушел бы ты от своей роты, если бы знал, что спасешься один только ты, а все остальные погибнут?