Выстрел

е видал я никакого револьвера, чего пристали?!

– Не шуми, я тебе так пошумлю! – пригрозил милиционер. – Посмотри за ним, – сказал он товарищу, – я тут поищу.

С Мишей он пошел до чердаку. Свет фонарика скользил по балкам и стропилам. У одной балки милиционер задержался, наклонился, разрыл кучу шлака, вытащил портфель, открыл, осветил фонариком.

Портфель был пуст, на внутреннем клапане серебрилась монограмма: «Николаю Львовичу Зимину от коллектива фабрики»…

Они вернулись к каморке, милиционер показал Витьке портфель.

– Где взял портфель?

– Не видел я этого портфеля.

– Пошли!

Жильцы стояли на лестнице, внизу и вверху, свешивались через перила, поминутно хлопала дверь подъезда, подходили еще люди.

Толпа расступилась, пропуская в квартиру милиционеров и Витьку. Миша остался на площадке. Валентин Валентинович стоял в дверях.

Послышался шум машины, подъехавшей к подъезду.

Агенты угрозыска вошли в квартиру.

Они вышли оттуда с Витькой и поднялись на чердак.

Миша устал, хотелось спать, он присел на ступеньку лестницы, прислонился к перилам.

В широких окнах брезжил ранний майский рассвет.

Валентин Валентинович стоял в дверях квартиры. И как ни устал Миша, он не мог не заметить на лице Навроцкого выражения плохо скрываемой тревоги, напряженности, готовности к любым неожиданностям.

Жильцы не уходили, подходили новые, подошли отец и мать Витьки. Отец был трезв, суетлив, поворачивался во все стороны, слушал разговоры, все время приговаривал: «Так ведь разобраться надо по справедливости, а как же, иначе нельзя». Мать смотрела на всех умоляющим, жалким и затравленным взглядом.

В квартире что-то происходило, осмотр или обыск. Тело Николая Львовича перенесли в комнату.

Вернулись с чердака агенты угрозыска с Витькой. Мать метнулась к нему, но Витька сурово проговорил:

– Чего кидаешься?

Можно было только подивиться его дерзкому хладнокровию.

– Отойдите, гражданка, – сказал агент.

– Это его мать, – объяснил кто-то из толпы.

– Незачем волноваться, – ответил агент, – все выяснят.

Они опять вошли в квартиру.

Миша сидел на лестнице. Валентин Валентинович стоял в дверях.

Настало утро, люди уходили на работу, другие толпились на лестнице, во дворе, у подъезда.

Из квартиры вышли милиционеры, между ними шел Витька. Все хлынули за ними. Спустились во двор и Миша с Валентином Валентиновичем.

– Проходите, граждане, проходите! – говорили милиционеры, раздвигая толпу.

В воротах Витька оглянулся, разыскивая глазами мать, но, видно, не нашел ее.

Его взгляд встретился с Мишиным взглядом.

27

Миша не мог забыть, как оглядывался Витька, разыскивая мать. Он увидел Витьку таким, каким знал в детстве, тот Витька не мог убить. И Витька, который искал глазами мать, тоже не мог и не убил Зимина. Чистая психология, конечно, а все же не мог убить.

Как-то Миша зашел к Люде. Она читала, отложила книгу, когда Миша вошел, посмотрела на Мишу глубоким, выжидательным, совсем новым взглядом, потом вдруг улыбнулась:

– Садись!

У