Сироты квартала Бельвилль

— Хорошо. Едем, — кивнул Клеман.

40. Лотарэ

Радио в автобусе бормотало настойчиво и тревожно:

И после небольшого перерыва снова:

С самого отъезда из Мулен Вьё никто не проронил ни слова. Они сидели в микроавтобусе республики, ссутулившись, тесно прижавшись друг к другу. У всех в ушах еще стоял тоскливый вой Казака, который никак не хотел примириться с тем, что Клоди оставляет его, не берет с собой. И этот вой, и беспрерывное бормотание радио невыразимо угнетало людей. В них все слабее мерцала надежда, все страшнее казалось то, что вот-вот должно обнаружиться. Встряхивались они только когда надо было действовать, работать руками, трудиться изо всех сил: уже три раза приходилось поворачивать — искать объезды; уже несколько раз все пассажиры выскакивали из автобуса, брались за лопаты, расчищали заносы на дорогах. А как сложно было вести автобус в таких условиях — все невольно смотрели на серебряную голову Патоша, который сидел за рулем, не отрывая напряженного взгляда от шоссе. Но может быть, именно это напряжение отвлекало его от других страшных мыслей, заставляло думать только о дороге?

Уже сильно смерклось. На обочине то и дело виднелись машины, не сумевшие пробиться дальше, брошенные водителями. Иногда на шоссе работали лопатами люди, видимо, добровольцы из ближних селений и городков. Промелькнул мост. Клоди вспомнила: здесь, за этим мостом, лежит прозрачное, темно-синее горное озеро. Сюда еще осенью возил ее вместе со старшими ребятами Патош полюбоваться видом снежных гор, отражающихся в озере. Тогда осенью они собирали на горных склонах душистые голубые кустики лаванды, а после в маленьком ресторанчике у озера ели мороженое. И как радовалась Мать, получив лаванду! Вместе с Боболь она раскладывала засушенные букетики по ящикам, где лежало чистое белье, и после тонко и нежно пахло это белье, сохраняя запах гор, солнца и прозрачных озер на всю зиму… Клоди внезапно ощутила этот запах — запах счастья, беспечности, легких дней в горных долинах. Как давно это было! Как немыслимо давно. Точно в какой-то прошлой жизни…

явственнее забормотало радио.

Патош свирепо выругался:

— Опять объезд!

Он стал медленно разворачиваться. Кто-то постучал в боковое стекло. Патош открыл дверцу, и в автобус вскочил весь вываленный в снегу высокий человек в стеганой куртке.

— Мы с ребятами узнали автобус республики, — сказал он торопливо. — Здесь очень много наших с завода «Рапид». Тоже работаем на завалах. Азнер, как узнал о том, что здесь ваши мальчики, сейчас же собрал добровольцев. Поезжайте по туннелю Галибье — мы расчистили подходы к нему. Через этот туннель добирались до Романша и Лотарэ снегоочистители и отряды альпийских стрелков и жандармерия. Автобусы радио и телевидения тоже уже там — дают репортажи с места событий. Вот пронырливый народ, эти журналисты! — прибавил рабочий. — Только что-то случится — они уж тут как тут! И нипочем от них не отобьешься!..

— Значит, и журналисты уже там?.. — пробормотал Старый Старожил.

— Что с отелем Лотарэ? — нетерпеливо прервал его Патош.

Высокий заметно смутился.

— С отелем? — повторил он. — Так его ведь еще не откопали… Там идут самые главные работы…

В автобусе раздался какой-то странный звук — не то стон, не то всхлип. Все невольно опустили головы, не смея взглянуть ни на Патоша, ни друг на друга.

— Показывайте дорогу, — отрывисто сказал Патош. — Я никогда еще не ездил этим туннелем.

И снова в тяжелом молчании путь по узкому снежному коридору, где работали лопатами сотни людей. Машины, встречаясь, опасливо пятились до расчищенного места, где можно было разъехаться. Чем ближе подвигался автобус к туннелю, тем все больше людей и машин попадалось навстречу. Вот наконец и темное жерло туннеля. Патош включил фары, и в длинных острых лучах желтоватого света заискрились, заиграли опушенные инеем своды и стены. Гулко отозвался под сводами туннеля сигнал встречной машины, которая, очевидно, боялась, что автобус ее заденет.

Но вот впереди забрезжило что-то голубоватое. Автобус вынырнул наружу, и сразу, облитые лучами сильных прожекторов, перед путниками встали громады Лотарэ.

Три обнаженных скалистых пика венчали величественный амфитеатр, созданный самой природой. В обычное время фермы и канаты подъемников, как пунктиры, отмечали трассы от верхнего плато, лежащего над тремя пиками, до подножия гор. Но сейчас ни ферм, ни канатов не было видно даже в бинокль, захваченный Клеманом, — все покрывала сплошная масса снега. Путники поискали глазами легкие, яркие постройки двух горных шалэ на половине спуска и ниже — янтарно-желтый, такой веселый на вид домик отеля Лотарэ. Ничего. Ничего. Ничего не было ни на спуске, ни у подножия гор — только снег, снег, снег… На шоссе и кое-как расчищенных площадках у подножия сгрудились стада машин — легковых, уборочных, грузовых, санитарных с красными крестами на кузовах, автобусов радио и телевидения, обвитых толстыми черными проводами, полицейских с мигающими вращающимися фонарями впереди.

Патош с трудом втиснул автобус в это стадо. Высокий рабочий куда-то убежал, но почти тотчас вернулся с седоусым Азнером — бригадиром завода «Рапид», старым приятелем Патоша. Азнер был запорошен снегом и мрачен. Он даже не поздоровался, только молча обнял Патоша и обратился к сидящим в автобусе:

— Вы все приехали очень кстати. Разбирайте ваши лопаты и давайте на северный склон. Там прошла самая большая лавина. Очень нужны люди — машинам туда не пройти. Приходится орудовать вручную… — Патошу он сказал: — Наверное, на тебя сейчас накинутся журналисты, они, кажется, уже пронюхали, что это автобус республики. Мы с ребятами постараемся тебя утащить от них поскорее на гору. Но кто знает, не последуют ли они за тобой даже туда…

Путники высыпали из автобуса. Клоди уцепилась за рукав Клемана и не сводила глаз со снежной громады Лотарэ. Почти дневной ярко-голубой свет прожекторов, установленных во многих местах на горе и у подножия, вырывал из мрака работающие снегоочистители, копошащихся на склонах людей с лопатами, машины, толпы, облепившие машины внизу. Из микрофонов громко, на всю окрестность, раздавались команды руководителей спасательных служб:

— Снегоочистителю Эф Пэ тридцать восемь — передвинуться на участок пятый!

— Горноспасатели! Горноспасатели, вас видим, вас видим! Переходите за бугор на плечо!

— Третий взвод альпийских стрелков — на смену второму!

— Добровольцы, пожарные Ла Мюра, вас ждут у восточного спуска! Просьба взять с собой канаты.

В небе трещали вертолеты.

Телекамеры, похожие на гигантские головы роботов, виднелись на склонах и внизу, на шоссе. То и дело вспыхивал магний — это фото- и кинокорреспонденты снимали ход спасательных работ, отдельных людей.

Всюду был слышен голос радиокомментатора:

— Метеорологические условия остаются без изменений. Снежных оползней пока не ожидается. Как удалось установить, постройки Лотарэ и Романша велись без учета лавиноопасного склона. Акционеры общества «Альпин», ведущего это строительство, не вняли предупреждениям альпийской службы и некоторых известных архитекторов, так как прекращение строительства в этих местах, излюбленных лыжниками и туристами, грозило им немалыми убытками…