Сказки капитанов (сборник)

— Из Утятина. Я…

— Здесь тебе не Утятино, а Зеленка. Другое государство. Про таможенные сборы слыхал?

Генчик слыхал, но ответил наивно:

— Не…

— Бестолковый, — сочувственно вздохнул высокий тонкий парнишка (с виду даже симпатичный, с волнистыми темными волосами до шеи и глазами, как сливы). Он держал в опущенной руке накрытую тряпицей клетку. Интересно, кто в ней? Хотя какое там «интересно»! Смыться бы подобру-поздорову…

Еще двое пацанов — чуть постарше Генчика — в пестрых шароварах и одинаковых черных свитерах (в такую-то жару!) «пасли» пленника со спины. Лица их были без всякого выражения, как деревяшки. Такие и не запомнишь…

Еще один — ростом с Геника — стоял чуть в стороне. Смотрел словно из темных ямок — такие были у него глазницы. Молчаливый и насупленный. «Бычок», — машинально подумал Генчик.

Тот, что с клеткой, спросил, сделавши улыбку:

— Сам выложишь валюту? Или будешь дрыгаться и звать маму?

У Генчика что за валюта? Самая мелочь, чтобы купить три-четыре моточка уцененных проводков…

— Потрясти? — деловито пропыхтел один из тех, что в свитере.

Круглый масляно улыбнулся.

— Обождите… Буся, покажи ему Шкурика.

Симпатичный Буся снял с клетки тряпицу. Генчик обмер.

В клетке, сунув острый нос между проволок, шевелил усами крупный грязно-рыжий крысенок. Он стоял на задних лапах, а передними, похожими на черные обезьяньи ручки, держался за проволочные прутья. И красными глазками смотрел прямо на Генчика! Понимающе и злорадно!..

Это, конечно же, был не просто крысенок! Это был детеныш крыс-мутантов, что развелись недавно в окрестных болотах! Эти существа назывались «шкыдлы». В газетах писали, что они ужасно коварные и умные твари. Правда, один известный профессор доказывал по телевизору, что никаких шкыдл не бывает. Но как же не бывает, когда вот…

Жуть и отвращение тряхнули Генчика крупным ознобом. Он беспомощно округлил рот.

Буся томно улыбался.

— Шкурик, давай мы тебя выпустим, ты пошаришь у мальчика за пазухой, нет ли там потайного кармана с денежками… Шкурик любит таких смирных мальчиков.

Несмотря на ужас, Генчик видел и понимал все четко. Краем глаза он различил, что спасительная «семерка» уже стоит на остановке.

Пробиться бы…

Буся открыл клетку… Господи, как он может брать эту тварь в руки?!

— Я… папе скажу. Он здесь… — хныкнул Генчик. И вдруг заорал, будто отец и правда был неподалеку: — Па-па-а!!

На миг они поверили. Генчик рванулся назад, распихал тех, кто в свитерах, и — к трамваю! Тот уже ехал. Генчик догнал, вскочил на заднюю площадку. Встал. Дышал он со всхлипами.

— Каждодневное у вас хулиганство, — сказал толстый пенсионер с удочками. — Распустили вас родители.

— А родители, они нонче сами такие же, — поддержала его тетка, которая со своей корзиной занимала на заднем сиденье два места. — Ребенку ноги пообрезает, а им и дела нет до этого…

— Вот взять бы тебя за ухо да в милицию, — увесисто произнес худой усатый дядька со множеством орденских ленточек на пиджаке. И щелкнул пальцами — будто и правда хотел за ухо.

Генчик сказал со звоном:

— Меня в милицию, да? А их… вон тех! Их куда? Пятеро на одного!

За стеклами сзади видно было, как вся компания рысью спешит за трамваем. В погоню! Буся прижимал Шкурика к рубахе. Генчик опять задрожал. Но трамвай набирал ход, враги отставали.

Общественное мнение разом склонилось в пользу Генчика.

— Вот шпана проклятая! — вознегодовала тетка с корзиной. — Загоняли ребенка! — Она поставила корзину на пол. — Ты, мальчик, сядь, а то еле на ногах держишься.

— Да ничего. Я… спасибо…

— Садись, садись, — добродушно велел дядька с орденскими планками. — Вон у тебя и нога пораненная.

Варенье давно уже просочилось через марлю и вполне создавало нужную видимость.

— Спасибо, — опять выдохнул Генчик. И скромно присел. А в трамвае пошел разговор о том, что воспитания нынче нету никакого. Отсюда кошмарный рост безнадзорности и детская преступность.

— Шагу ступить уже нельзя. У моей соседки на прошлой неделе сумку крест-накрест распороли и все акции треста «Купи-Дон» тю-тю…

— Куда катимся? Чем дальше, тем жутче…

— Раньше тоже всякого хватало. Но был порядок…

— А сейчас властям на все наплевать, кроме собственной зарплаты и дачи…

— Горячей воды с апреля нету…

— Вечером на улицу не выйдешь, сплошной страх…

— И жулики, и НЛО эти, — вставил слово пенсионер с удочками. — Позавчера в первом часу ночи этакая плоская штука размером с фонтан плюхнулась прямо на грядки. Полкан зашелся от лая. А она — фр-р! — и в небо, и нету ее… Я, граждане, про это безобразие написал статью в «Вечерний Белорыбинск», чтобы навели порядок. А редактор говорит: «Нам про такие явления печатать не рекомендуют, есть устное указание председателя горсовета, чтобы зря не будоражить общественность». Я говорю: «Дак уже и горсовета никакого нету и председателя ихнего, а есть выбранная демократическим путем городская дума». А он: «Председателя нет, а указание осталось». Вот так! Пошел я тогда в эту думу…

Чем кончился разговор в городской думе, Генчик не узнал — «семерка» остановилась у «Юного техника». Генчик всем сказал «до свиданья» и, прихрамывая на всякий случай, сошел в тень тополей на улице Новомосковской.

Магазин был в просторном полуподвале. Там стояла чудесная прохлада, и Генчик под ее влиянием совсем успокоился. Повеселел. Тем более что колечки монтажных проводов в самом деле оказались на витрине. Они были самых разных цветов! И продавались почти что задаром! Потому что у них была повреждена изоляция. Для электрических приборов это опасно, а для маленьких человечков — безвредно. Ух, сколько новых жителей скоро появится в городе Генчика!

Мурлыкая про ковбойшу и ковбоя, Генчик запихал покупку в карман и направился к выходу. И… сквозь дверное стекло увидел, что злодейская компания тут как тут. И Круглый, и Буся, и Бычок. И двое в свитерах. Буся держал навесу клетку, накрытую тряпицей. Клетка рывками качалась.

Они стояли напротив дверей магазина. Шеренгой. Они терпеливо ждали добычу.

Белый свет буквально померк в глазах у Генчика.

ГЕНЧИКА ПОХИЩАЮТ

1

Впрочем, свет померк вообще. Для всех. Из-за крыш показалась грозовая туча. Тополя с шумом пригнули верхушки. Сверкнуло, грохнуло. И тут же грянули об асфальт упругие струи.

Генчик с удовольствием смотрел, как улепетывают его недруги.

Но… они улепетнули только до трамвайной остановки. Там был широкий навес. Под навесом ежились застигнутые грозой прохожие. И вражья компания ежилась. Но, пританцовывая от долетающих брызг, все пятеро неотрывно смотрели на дверь магазина. Это Генчик видел даже сквозь частую завесу ливня.

…Ну, откуда в людях эта гадостная зловредность? Шел человек, никого не трогал, и на тебе — налетает целая стая! Как шакалы на кролика!.. Ладно, если бы им просто деньги были нужны, а то ведь главная радость: поймать и поиздеваться! И как от них спасешься, чем их проймешь? Сказать, словно кот Леопольд из мультика: «Ребята, давайте жить дружно»? Вот смех-то будет — гогочущий, злорадный! Бандюги паршивые… Да еще Шкурик этот пакостный! Как они его не боятся, мерзость такую? Наверно, потому, что сами такие же… Генчик точно помрет, если к нему близко поднесут эту зверюгу…

Гроза гремела, блистала и бурлила за окнами полуподвала. Генчик бродил от прилавка к прилавку и время от времени вздрагивал. Не от грозы, а от мыслей о Шкурике… Дождь когда-нибудь кончится. Придется выйти. Не будешь сидеть в «Юном технике» всю жизнь, как политический беженец в иностранном посольстве. В конце концов наступит обеденный перерыв, и тогда уж точно: «Мальчик, ну-ка брысь!» А те не уйдут. Им такая охота — одно удовольствие.

Вместе с Генчиком бродили по магазину те, кого застала здесь гроза. И среди них — высокая старуха. На старухиной одежде темнели следы капель — она появилась, когда уже начался дождь. Может быть, поэтому длинное лицо старухи было недовольным. Глаза ее блестящими квадратными очками раздраженно метались. Она что-то хотела купить в отделе канцтоваров, но сразу поругалась с молоденькой продавщицей, пригрозила «взять жалобную книгу» и отошла, стуча каблуками.