Большие каникулы

— Нехватало еще, чтобы она увидела меня с вздувшимся носом!

Он уже собирался незаметно уйти, когда прямо перед ним остановились два парня. Раскрасневшиеся, здоровые, шикарные в свитерах крупной вязки.

— Видишь ту девчонку, вон ту, в зеленом свитере и в шапочке? Давай собъем ее!

— Давай!

Парни промчались мимо девочки, как призраки. Она покачнулась, испуганная, но не упала. Проезжая возле Дину, они перемигнулись, собираясь «напасть» снова. Через несколько секунд девочка была опрокинута на лед, а те двое уже уносились в другой конец катка.

Дину почувствовал, что весь дрожит. Но не от холода. Неверно держась на коньках, в любой момент рискуя упасть, уклоняясь от конькобежцев, скользивших по льду в разных направлениях, он направился к хулиганам. Он не спускал с них глаз. А они между тем уже выбрали новую жертву и подъезжали к ней. Мальчик презрительно взглянул на них и сказал ломающимся голосом, стараясь придать ему как можно больше мужественности:

— Хулиганы!

— Тебе что, жизнь надоела? — усмехнулся один из них.

— Вы просто негодяи! — добавил Дину. — Что вам сделала эта девочка?

— Ага, это твоя возлюбленная? — хрипло засмеялся один, и ухватив его за нос, сильно сжал.

Дину почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Когда он открыл глаза, те двое уже отъехали.

Он держался за нос и… чихал, чихал без передышки. Глаза его налились слезами, и каждый чох болезненно отдавался в носу.

На другой день Дину шел в школу. Падал снег. Снежинки садились на пластырь на его носу, и ему все время хотелось чихать. Вдруг он увидел, что к нему подходит Она, и сам не заметил, как заговорил с ней:

— Когда пойдешь на каток, позови меня!

— Зачем? — спросила Она, но Дину не ответил.

На него напал новый приступ чихания, и нос ужасно болел. Но — странно! — он чувствовал себя гордым, смелым, чистым. И между двумя чиханиями вдруг спросил своим ломающимся голосом, которого больше не стыдился:

— Что вам задали по румынскому?

ДЕТАЛЬ

КОНЧАЕТСЯ ПОСЛЕДНИЙ ТРИМЕСТР. Приближаются каникулы, но Раду и Дину усиленно занимаются. Точнее, повторяют. И еще точнее: повторяют по зоологии. Прижав кулаки к вискам и качаясь на передних ножках стула, Раду читает вслух:

— «Верблюд — это позвоночное, млекопитающее, жвачное животное…»

— Раду, пропусти, это все детали, — просит Дину, раскачиваясь на другом стуле, но на задних ножках. — При повторении нужно рассматривать все в общих чертах. Нам ведь и в школе сказали: «Не разбрасывайтесь по мелочам».

— «Верблюд обитает в теплых странах, в пустынях Африки, Центральной Азии и Туркестана…»

— Мелочи, мелочи… Давай короче, переходи к следующему вопросу.

— «У верблюда два горба…»

— И четыре ноги, и два глаза, и хвост и… Пожалуйста, не останавливайся на мелочах. Посмотри, что там в конце.

Раду переворачивает страницу.

— «Существует несколько пород верблюдов…»

— Пропусти ты эту чепуху, слышишь? Нас интересует главное, ведь я тебе уже тысячу раз говорил, — выходя из себя, прерывает его Дину.

— «Верблюды служат человеку особенно в пустынях, где…»

Дину с негодованием машет рукой:

— Давай, давай, Раду, ты останавливаешься на всякой чепухе. Что там еще?

— Больше ничего.

— Видишь, что значит не обращать внимания на всякие пустяки, — победоносно восклицает мальчик. — Это ведь повторение. Ну давай дальше, а потом, может, мы еще захватим конец матча.

— «Домашний кролик. Домашний кролик — это позвоночное…»

— Известно. Как и верблюд.

— «Кролики служат человеку…»

— Как и верблюды. Давай дальше.

— «Они питаются…»

— Важно, что они питаются. Что там на следующей странице?

— «Кит… Кит — это позвоночное млекопитающее…»

— Как и кролик. Давай дальше…

— «Он обитает….»

— И тэ пэ. Переходи к главному.

— «В длину кит достигает 25 метров, а весом —150 000 кг.

— Детали, Раду, пустяки.

— …„дышит через…“

— Как и верблюд. Не останавливайся ты на всяких финтифлюшках. Что, по-твоему, главное, существенное?

— Да… не знаю… ничего…

— Ну и прекрасно. Это ведь повторение. Нечего воду лить.

Нужно ли добавлять, что вся зоология была повторена меньше чем за час? Или вы считаете, что сейчас, когда наш рассказ подходит к концу, мне следует вызвать к доске хотя бы одного из наших героев? Я лично не считаю, что это так уж важно, но если вы настаиваете, я воспроизведу для вас ответ Дину на уроке, на следующий день:

— Полевая мышь — это… вообще, если оставить в стороне подробности и отбросить все несущественное и неважное… то это животное, которое, в общих чертах, не так уж велико… Существенно то, что оно… меньше других, которые больше его. Итак, как я уже сказал, оставляя в стороне подробности и все несущественное, полевая мышь обитает в поле…»

Может быть, это было совсем не важно — сообщить вам эту подробность. Но есть одна важная вещь и одна деталь, о которых я должен сказать. Важно, что Дину поставили оценку. А деталь? То, что это была тройка!

КАРТОШКА

ПОЧЕМУ ИМЕННО ИХ ДВОИХ назначили чистить картошку, они никак не могли догадаться! Может быть — потому, что слоняясь по лагерю, они день-деньской распевали:

Правда, мелодия славная, стихи забавные, а жареная картошка — это слабость обоих. Поэтому, когда в дежурной группе распределяли обязанности («Мы будем собирать васильки, чтобы украсить столы, вы двое до блеска начистите вилки и ножи, вы трое будете рисовать билетики с надписью: „До свиданья, милый лагерь!“» и т. д.), никто не удивился, когда на кухню назначили Лику и Мишу.

— Вы будете чистить картошку!

Но здесь-то и началась драма. Или, точнее, — несколькими минутами позднее, на кухне, когда они оказались перед кастрюлями, доверху наполненными картошкой.

Они смотрели на нее, ерзая на стульях, неуверенно улыбаясь и покашливая, и ни одному из них не хватало смелости признаться в той простой истине, что они… представления не имеют, как чистить картошку!

— Значит, мы с тобой будем чистить эту карто-о-о-шку! — пробормотал Лика, беря в руку картофелину и пристально рассматривая, словно это был метеорит.

— Ты уже сказал это пять раз! — буркнул Мишу, сердито глядя на друга.

— Так чего ж ты не берешься за дело?

— А ты чего не берешься?

— Начинай ты!

Мишу швырнул картошину в кастрюлю и замолчал, надувшись. Они сидели в каморке с левой стороны кухни, и солнце бросало прямо на картошку целый сноп лучей. Теперь она, и правда, казалась золотой. Со двора доносились обрывки песен и разговоров. Ребята собирались на последнюю экскурсию…

Лика посмотрел на друга. Тот сидел, сложив руки на коленях и глядя куда-то в геометрический центр кастрюли, или, может быть, картофелины.

— Ну что же ты, почему не начинаешь? — взорвался, чуть не плача, мальчик. И так как ответа не последовало, добавил сдавленным голосом:

— Только не говори, что ты не умеешь!

— Почему? — прошептал еле слышно Мишу.

— Это было бы несчастьем: я тоже не умею. Дома, когда нужно было делать что-нибудь такое, я посылал…

— Знаю. Сестру.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что и я так делал.

Снова наступила тишина. Из кухни доносилось шипение жира, шум бьющей из крана воды. Кто-то шинковал лук. Мишу чуть не плакал.

— А теперь?…

— Теперь она дома. У нее тоже каникулы.

— Я спрашиваю про картошку.

— М-да, у нее нет каникул. Будем чистить, что же делать?