Приключения Гомера Прайса

А затем уже по одному, по два, по три посетителя и посетительницы стали присоединяться к поющим, и к приходу дядюшки Одиссея приятная мелодия с не менее приятными словами захватила всех.

Сопрано из церковного хора залезла на самую вершину до-бемоль и заставляла дрожать и звенеть всю посуду на полках кафе, когда произносила слово "вагончики-и-и". И ей неплохо помогал смешанный хор мужских и женских голосов с хористами всех возрастов, а также всевозможных оттенков кожи - благодаря беспрерывно сменяющемуся световому оформлению за стеклянным окошечком музыкальной машины.

Никогда прежде не было еще такого ни в городе Сентербер-ге и, пожалуй, ни в каком другом городе: чтобы эдакую веселую, радостную и легкую мелодию люди пели с такими удрученными, озадаченными и просто несчастными лицами!

Гомер пел и пел вместе со всеми, и вместе со всеми он изо всех сил старался позабыть и веселую мелодию, и забавные слова, только все было напрасно. Пробовал он запеть другие песни, например: "У Мэри Смит овца была" или "Джек и Рой идут горой, несут с водой ведерко", - но все равно и Мэри Смит и Джек со своим другом Роем очень быстро забывали про овцу и прет ведерко и начинали есть только "пончики, симпо-симпомпончики", да еще "целые вагончики" этих "симпомпончиков"...

Гомер со страхом, но и с надеждой смотрел на лица наиболее испытанных и закаленных певцов их города: на сопрано из церковного хора, на священника, на зубного врача и, наконец, на своего дядюшку Одиссея - все они пели уже много лет и легко могли переходить из одной тональности в другую и даже из мажора в минор... Так неужели они не в состоянии остановиться, когда хотят, когда песня, уже в который раз, приходит к концу?!

Нет, видно, не могут, а то бы уже давно это сделали. Они даже не могут петь потише, не то чтобы совсем остановиться!

Страшная мысль мелькнула в мозгу у Гомера: "Что, если мы никогда не остановимся?!"

И тут Гомер вспомнил, что нечто подобное уже случалось с ним как-то, около года назад. Он тогда прочитал в библиотечной книге один стишок и потом долго не мог от него отвязаться - все повторял и повторял против воли и желания. К счастью, в той же книжке был рецепт, как излечиться от этой болезни...

Но вот какой рецепт и что за книга, Гомер не мог сейчас вспомнить хоть убейте!

В перерывах между строчками песни он стал пытаться припомнить хотя бы автора, или, наоборот, название, или что-нибудь о рецепте... Ничего! Все вылетело из головы, как нарочно! Иногда ему казалось, что он уже близок к тому, чтобы вспомнить, что вот-вот он вспомнит... Но, увы, вновь его захватывала неудержимая мелодия, и он беспомощно плыл по ее течению.

"Если не найдется книжка, - думал Гомер, - без нее нам будет крышка! Тесто ем сперва я, дырку - на закуску... Ну и голова я, чтоб мне было пусто!.."

Он выждал момент, когда сопрано закончило свой самый высокий и громкий пассаж, и затем вскочил на прилавок и пропел оттуда, перекрывая могучие звуки хора:

- Ноги в руки, и пошли все скорей за мной в библи... отеку! - добавил он уже без мотива и потом продолжил: - Помню, книжка есть одна, нам помочь должна она!

Обладательница сопрано тут же подхватила на самой высокой ноте:

- Все ступайте за Гомером, он послужит нам примером!.. Собирайте дырки в чистые пробирки!..

И с этими словами танцующая и поющая толпа выкатилась из дверей кафе и понеслась по площади. И песня огласила весь город Сентерберг и даже, наверно, его окрестности:

Ем я только пончики,

Симпо-симпомпончики!

Пончики, пончики

Целые вагончики!

Чики-пон, чики-пон,

Нет для пончиков препон!

Тесто ем сперва я,

Дырку - на закуску,

Красота какая,

Очень это вкусно!

Чтоб они не кончились,

Чтоб они не пончились,

Собирайте дырки

В чистые пробирки!

Мы облепим дырки тестом,

Будет дыркам в тесте тесно,

Будет тыркам в десне десно,

Будет просто расчудесно!

Пончики, пончики

Целые вагончики!

Время было позднее, и библиотекарша собиралась уже домой, тем более что ей надо было уложить вещи: ночным поездом она уезжала в отпуск. И сейчас она стояла у стола и наскоро пересчитывала тридцать два цента, которые набрались со штрафов за сданные не вовремя книги. Она окинула прощальным взглядом помещение библиотеки - полки с книгами, столы, стулья, лестницу на второй этаж, - прикидывая в то же время в уме, всё ли в порядке, не забыла ли она чего-нибудь сделать, перед тем как запереть дверь и на две недели сказать "до свидания" всем этим разноцветным корешкам и переплетам. Внимательно посмотрела она на полку с журналами и напомнила сама себе, что, как только вернется, нужно продлить подписку на "Музыкальный ежемесячник". Потом захлопнула огромный словарь, которым пользовался Фредди и который он оставил открытым на букве "П", - захлопнула, чтобы пыль не осела за две недели на слова, начинающиеся с этой буквы, включая и слово "Пандора".

Наконец ее требовательный взор отметил, что все в абсолютном порядке.

- Ну вот, - произнесла она радостно вслух, - вот и я отправляюсь на отдых. Этого момента я давно ждала!

И в этот момент Гомер протанцевал по вестибюлю, раскрыл дверь в книжный зал и - трррах! - споткнулся о столбик с объявлением "Соблюдайте тишину", опрокинул его и упал сам.

Сопрано в это же время успешно взяло свое самое верхнее до-бемоль и вместе с этим звуком свалилось на упавшего Гймера. За сопрано последовал смешанный квартет, за ним - трио, а потом уже всё перемешалось в этой куча мала: несколько квинтетов, секстетов и септетов, ведущие и неведущие солисты, первые и вторые голоса, и Фредди, который не обладал еще таким вокальным мастерством, чтобы без труда и к тому же совершенно правильно исполнять мелодию в лежачем положении, да еще когда чьи-то ноги колотят тебя по спине.

Прежде чем весь этот клубок людей и обрывков музыкальных фраз окончательно смог распутаться, мэр города успел в бурном темпе поддать дядюшку Одиссея коленом пониже спины (разумеется, не нарочно), и в его стиле невольно действовали также судья Шенк и несколько членов городского управления, которые нанесли подобные же удары начальнику тюрьмы и зубному врачу. И все это, конечно, не переставая петь.

Почтарь Прет тем временем с песней на устах пробивал себе дорогу через барахтающихся людей во главе немалой своей семьи, состоящей из жены, дочерей, зятьев, восьми внуков и пожилой троюродной жениной сестры, которая вовсю использовала свою трость как оружие и как дирижерскую палочку. Гомер одним из первых поднялся на ноги и с песней протанцевал к испуганной до полусмерти библиотекарше.

- Ем я только пончики, симпо-симпомпончики, - сообщил ,ей Гомер и продолжал на тот же мотив:

- За свое вторжение Опросим извинения...

И хор повторил его слова.

А затем все они исполнили песню от начала до конца, и спели ее, надо сказать, лучше, чем когда-либо до этого. Наверно, потому, что хотели загладить свою вину перед библиотекаршей. Их исполнение лишний раз подтвердило тот факт, что в любом деле необычайно важна тренировка.

Библиотекарша была потрясена до глубины души и самой песней, и мастерством исполнения, но, прослушав это музыкальное произведение два или три раза, стала все-таки беспокоиться, успеет ли собрать вещи и не опоздает ли к поезду, поэтому с ми-лой улыбкой она поблагодарила всех за удовольствие и попыталась успокоить их и вежливо выпроводить за дверь.

Но не тут-то было! Во-первых, никто ее не слушал и не слышал, а во-вторых, она сама почувствовала вдруг непреоборимое желание присоединиться к хору своих сограждан.

- Что могу для вас я сделать? - пробормотала библиотекарша, предпринимая героические усилия, чтобы не пропеть эти слова.

- Книжка есть у вас одна, - просолировал ей в ответ Гомер, - нам помочь должна она!