Духи реки

— А ты потом добавишь, когда подарки отдашь. Тогда будет честно…

Снежана крепко его обняла и умчалась со всех ног.

— И Зубр сказал, что родители от неожиданности растеряются, — припомнил юный охотник. — Или я неправильно что- то сделал?

Он отёрся снегом и в слабых вечерних сумерках нырнул под полог дома. Здесь было тепло, в открытом очаге бился огонь и, не помещаясь, иногда выхлёстывал в стороны. Чистая Капля кормила малышку Зимнюю Звезду, отец расстилал на глубокой боковой постели оленьи шкуры: полог из волчьих родители использовали как одеяло.

— Скажи, Ломаный Клык, а когда ты просил свою жену, всё племя тоже знало об этом за много дней?

— Конечно, нет! — ответил отец.

— Ещё как знали! — улыбнулась Капля. — Когда охотник вдруг в одиночку начинает запасать дрова возле большого котла, все понимают, что он собирается делать. Я, помню, извелась вся, не зная, кому он поклонится. А Клык молчал, и даже не подошёл ни разу. Только слеги кривые с того берега возил.

— День дрова потаскаешь, вечером только спать хочется, и ничего больше. — Пыхтун зачерпнул из берестяного ведра талой воды, с наслаждением напился.

— Вот и сейчас один охотник, недавно собравший ожерелье, дровины каждый день волохает, — добавила Капля. — К чему бы это? Ой, сколько девушек сейчас тайной этой маются: к кому на празднике подойдёт этот охотник, чьим родителям поклонится? Шепчутся, гадают, Праматери подарки носят.

— Надеюсь, этот охотник поклонится не Храброму Рыку, — заметил Клык, разглаживая шкуру.

Пыхтун, зачерпнувший ещё ковш, замер.

— Обмолвился сегодня Храбрый Рык, — не оглядываясь, продолжил охотник, — что мала слишком его младшая дочка, чтобы в чужой дом уходить. Коли просить её кто станет, тому придётся отказать до поры. Как повзрослеет, тогда с радостью…

— Он сказал это тебе, Ломаный Клык? — пересохшим голосом спросил Пыхтун.

— Он сказал это Белому Камню, когда я был рядом, — повернулся к сыну охотник. — Коли кто против обычая малую девочку замуж будет просить, так тому с плохим ответом дальше жить придётся. Другую жену просить после того, как в одной отказали, будет для второй девушки обидно, тоже отвернуться может. Подумать тут нужно. Либо терпение проявить, либо красавицу по возрасту своему выменивать. Шёпот Мотылька чем не хороша? И красавица, и хозяйка умелая.

— Снежана лучшая хозяйка в племени! — вскинулся Тигриный Волк.

— Она и вправду слишком мала, чтобы женой кому становиться.

— Я обещал взять её и только её! Она лучшая! — вскочил паренёк.

— Не горячись, — вздохнул Клык. — Мне тоже обидно, что Рык от нас отказывается. Хоть не прилюдно сие сделал, и то хорошо. Коли мы ему не по нраву, за тебя любая с радостью пойдёт.

— Мне не нужна любая!

— Тогда жди, — кивнул отец. — Уговаривать не стану. Чем с немилой женой маяться, уж лучше одному в лесу шататься. Если бы мне в Капле отказали, ушёл бы из племени прочь, сразу так решил.

Женщина подняла на него глаза, улыбнулась. И в этом взгляде Тигриному Волку померещилось что-то такое, что выкинуло его обратно на мороз, прочь из дома. Он добрёл до котла, сел рядом на заиндевевшие лесины.

— Ты ли это, охотник? — послышался из темноты знакомый голос.

— Не знаю, Хромой Зубр, — пожал плечами Пыхтун. — Кого ты ищешь?

— Тебя.

В сумерках фигуру старого мастера удалось различить только с двух шагов.

— Ты, храбрый охотник, в хлопотах про просьбу свою совсем забыл. А я поручение твоё исполнил. Вот, принимай.

Зубр вложил ему в руки мягкий кожаный свёрток.

Пыхтун только кивнул. Смотреть, что там получилось у мастера, настроения не было совершенно. Да и темно слишком для любования.

— Упредить тебя хочу, Тигриный Волк. Рык сегодня заходил. Случайно. Случайно сказал, что младшую так рано в чужие руки не отдаст. На том и ушёл. Он обиды тебе не хочет. Он за дочку беспокоится. И ты на него зла не держи. Ты ведь тоже для Снежаны только радости желаешь, правда?

— Я взрослый охотник, я могу дать ей всё, что она пожелает! — громко ответил Тигриный Волк.

— Тогда дай ей время.

Хромой Зубр развернулся и неслышно растворился в темноте, среди медленно кружащихся снежных хлопьев. А юный охотник ещё долго сидел один в темноте у большого котла — пока ночной мороз не пересилил его смешение чувств и не прогнал в тёплый отцовский дом.

Чужой Голос ничуть не удивился, увидев поутру перед домом юного охотника.

— Ты уже знаешь… — утвердительно кивнул он, оглянулся на жену и детей, вышел гостю навстречу и повернул в сторону священной ивы, вынуждая Пыхтуна шагать туда же рядом с собой. — Я знаю, почему ты пришёл и что хочешь сказать. Но скажи, разве Храбрый Рык не прав? Снежана ещё слишком мала, чтобы выходить замуж.

— Охотники проходят посвящение, после чего становятся взрослыми, — ответил Тигриный Волк. — У девочек такого испытания нет. Тогда как Рык может узнать, кто из них готов стать женой, а кто ещё нет?

Шаман остановился, задумчиво глядя на паренька, тронул пальцами подбородок, укололся, отдёрнул руку. Покачал похожей на ёжика головой:

— Ещё никто и никогда не задавал этого вопроса. Прости, но я не знаю, как тебе ответить. Об этом нужно спрашивать Великую Праматерь и молить духов о прозрении. Но духи капризны, я не знаю, когда смогу получить ответ.

— Спроси сейчас!

— Обряд общения с духами не так прост, чтобы начинать его в любой день, когда захочется. Меня должны позвать тени, я должен вознести молитвы Праматери, а она больше благоволит женщинам. Посему прозрение может снизойти не на меня, а на кого-то из женщин… — Шаман развёл руками. — Я сделаю это, обязательно. Но это случится не нынче, и не завтра. Может статься, даже не зимой. Прости.

— Тогда что мне делать, Чужой Голос? Я приготовил подарки, я собрал дрова. Ответ нужен мне сегодня, а не летом.

— Скажи мне, Тигриный Волк, почему ты хочешь взять себе в жёны именно Снежану? Она ведь вправду совсем ещё малышка.

— Она хорошая хозяйка.

— В племени много девушек, которые куда опытнее её и в шитье, и в приготовлении пищи.

— Она красива.

— Она будет взрослеть ещё несколько лет, Тигриный Волк. Никто не знает, останется ли она привлекательной, когда достигнет возраста Лугового Цветка.

— Она… — Юный охотник запнулся. — Она… Она…

— Плохо, — вздохнул шаман.

— Что плохо? — не понял охотник.

— Ты не знаешь, почему она тебе нравится, — ответил Чужой Голос. — Когда у потомка Мудрого Бобра есть разумные доводы, с ним можно спорить, убеждать, ему можно объяснить ошибку. Если охотник не знает, чем хороша выбранная им жена, спорить бесполезно.

— Мне не нужна другая, — твёрдо отрезал Тигриный Волк. — Пусть даже другая будет красивее или научится лучше шить и готовить. Я прожил со Снежаной целое лето, Чужой Голос. Она лучше всех. И она совсем не малышка! Она младше меня всего на четыре зимы. Разве твоя жена не младше тебя, Чужой Голос? И разве Белая Лиса не младше самого Храброго Рыка? Почему же тогда Рык не хочет, чтобы Снежана стала моей женой?

— Он не против. Он лишь просит подождать, чтобы она подросла, — объяснил шаман. — Но ты желаешь получить Снежану в жёны прямо сейчас. Я понимаю его и понимаю тебя. Ты хочешь знать, что тебе делать? Я скажу тебе, Тигриный Волк. Ты прошёл посвящение, ты стал взрослым охотником. Теперь уже никто: ни я, ни Белый Камень, ни твой отец — не могут указывать тебе, как поступить. Ты должен решить это сам.

— Спроси совета у духов, Чужой Голос!

— Я попрошу у них помощи для тебя, Волк. Они поддержат тебя в твоём выборе.

— В каком?

— В любом. Но даже духи не могут сделать выбор вместо взрослого охотника. Они умеют только помогать. Или отказывать в помощи.

— Спроси совета у Мудрого Бобра!

— Спроси сам. Зачем тебе лишний толкователь?

— Как? Я не умею.

— Ты знаешь, где находится святилище. Ступай туда, сделай предку подарок, побудь с ним наедине. Расскажи о своей беде. Подожди ответа. Мудрый Бобр обязательно даст тебе какой-нибудь знак.