Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)

И вот я один в квартире. Хожу по пустым комнатам, ищу, чем заняться. Можно было бы укладывать вещи, да только они еще вчера уложены мамой. Читать тоже не хочется. Если только магнитофон включить… А вдруг сломаю?

Интересно, почему я должен обязательно сломать? Папа включит — не сломает, а я включу — сломаю. Подумаешь, ручку повернуть. Другое дело, если начать внутри отверткой копаться. А я просто включу и буду слушать музыку. Так хочется музыку послушать — сил никаких нет!

Включил магнитофон — и сразу меня к крану в ванной потянуло. Мама говорила, что он протекает. Может, починить? Вот будет им сюрприз: вернутся, а кран исправный. Кто починил? Я! Так хочется кран починить — сил никаких нет!

Разыскал в кладовке щипцы, плоскогубцы. Чтобы веселее было работать, подтащил магнитофон к самой ванной, поставил на пол, шнур длинный, как раз хватило. Музыка играет, я с краном вожусь. Покрутил сюда, покрутил туда — в порядке кран, больше не протекает.

Вернулся в комнату, улегся удобно на диване. Надо бы магнитофон из коридора на столик перенести. Да ладно! И так хорошо слышно! Вот, кончится лента — тогда перенесу.

Тра-ля-ля! Завтра в путь!

Тра-ля-ля! Тра-ля…

Проснулся я от сильных ударов в дверь. Было еще совсем темно. Неужели уже пять?

Побежал к двери.

— Спасибо, тетя Зоя! Я уже проснулся.

— Открывай скорей! Слышишь!

Не Котькина мама! Мужские голоса.

А вдруг жулики?

— Кто там?

— Открывай, тебе говорят! Весь нижний этаж затопило.

И только теперь я увидел, что стою босиком в воде. Откуда в коридоре вода?

Я открыл дверь.

Мимо меня промчались пять или шесть полуодетых людей. Возле ванной первый из них споткнулся о что-то и грохнулся на пол. Послышался треск.

Бедный магнитофон…

Мы все черпали воду ведрами, банками, кружками. Они меня даже не ругали. Только Иван Иванович из нижней квартиры — он работает в угрозыске — увидел на полу в ванной плоскогубцы, вздохнул жалостно:

— Эх, парень, парень!

— Но кран был совсем сухой — честное пионерское!

— А ночью пустили воду…

Часа, наверное, два шли спасательные работы. Потом нижние жильцы, хмурые и неразговорчивые, спустились к себе. Я потоптался виновато у двери, сказал им вслед «до свидания». Внес в комнату раздавленный магнитофон, поставил на стол. С него потекли на пол тоненькие струйки воды.

Как мама могла все предвидеть: и насчет магнитофона, и насчет крана? Ну, разве не удивительно?

Я, конечно, опоздал, хотя бежал со всех ног, насколько допускал чемодан. Выскочил на перрон, высунув язык и что? Вполне можно было не торопиться: мой поезд уже целых, пятнадцать минут, как ушел.

Подавленный, я сидел в переполненном зале ожидания между двумя древними старушонками в черных платках. Случались со мной и прежде всякие несчастья, но такого урожая, как сегодня, я еще никогда не собирал.

Следующий поезд в нужную мне сторону шел в полдень. Билет в кассе обменяли без долгих разговоров, пришлось только доплатить за плацкарту в купейный — все другие места были уже проданы.

Как подали состав, я первый подбежал к вагону. Проводница внимательно посмотрела на билет, на меня:

— Один едешь?

— Да… Нет, нет, билет оставьте, пожалуйста, у себя, а то я его потеряю.

Она улыбнулась, сунула билет в свою сумочку…

— Третье купе.

Там уже сидел пассажир и смотрел в окно. Сначала мне показалось — седой старичок. А потом вижу: парнишка. Такой же, как я, ну, может быть, чуть старше, и с совершенно белыми волосами — я таких белых еще ни на одном пацане не видел.

— Тут мое место, — сказал я. — Мотай отсюда.

Он обернулся:

— Ну?

Лицо у него было веселое. Еще смеется!

— Девятое — вот тебе и ну!

— А ты садись на то — оно свободное. — И снова смотреть в окно.

— То одиннадцатое, а мое девятое.

Парнишка ничего не ответил, даже не повернулся.

— Расселся на чужом месте! — разозлился я и, так как он снова и ухом не повел, схватил его за руку и потащил. — Слезай, кому сказано!

Он как будто даже обрадовался:

— Ах, драться!

Выскочил из-за столика, и мы схватились.

Справиться с парнишкой оказалось не так-то легко, хотя на вид он был щуплый, — ловкий такой, верткий. Я ему подножку — и сам же очутился под ним.

— Лопатки! — крикнул он, прижимая меня к полу.

— Врешь, не было!

Я напряг все силы и вывернулся. Теперь я был наверху, а он внизу.

Пока мы пыхтели на полу, открылась дверь.

— Это еще что такое?

На пороге стоял мужчина, тоже с белыми волосами, как у моего противника. Мы оба поднялись.

— Он с нами едет, — бойко ответил парнишка. — Мы боролись.

— Боролись — другое дело. — Мужчина поставил на столик две бутылки лимонада. — Кто победил?

— Я!

— Я!

— Понятно!.. Боевая ничья… Сашок, сбегай к проводнику за стаканами. Это дело надо отметить.

Беловолосый Сашка приволок два стакана. Мужчина налил ему и мне. Спросил, куда еду. Я сказал.

— В Малые Катки? — Сашка рассмеялся. — Вот здорово! И мы туда.

— К кому там? — спросил мужчина.

Я сказал: к археологам. Покосился на Сашку: он смотрел на меня с уважением.

Поезд тронулся.

Мужчина забрался на верхнюю полку и сразу заснул.

Мы с Сашкой стали смотреть на проплывавшие мимо дома, заводы.

— Ракета! — Сашка показал на высокую заводскую трубу. — Уже сняли леса, уже космонавт в кабине… Внимание! До старта осталось десять секунд. — Он положил палец на выключатель настольной лампы и стал считать: — Девять, восемь, семь, шесть…

Заводская труба покачнулась — я видел совершенно отчетливо.

— Пять. Четыре. Три. Два… Пуск! — крикнул Сашка и нажал кнопку.

Раздался пронзительный, нарастающий вой, и труба исчезла. В глазах потемнело. Я испуганно шарахнулся от окна.

Мимо нас, громыхая на стыках, мчался встречный состав.

— Ух ты! — вырвалось у меня. — Знаешь, мне показалось, она в самом деле взлетела.

— А думаешь — нет? — у Сашки горели глаза. — Поедешь обратно, сам увидишь: нет больше трубы.

Я рассмеялся:

— Сказки маленьким рассказываешь?

— А ты сказкам не веришь?

— А ты веришь?

— Верю.

— Всему веришь? Ведьмы есть, черти?

— А ты что — ведьм никогда не видел?

Я подумал и решил, что ведьмы иногда еще встречаются. Вот, например, Ленка Стрелкова из третьей квартиры. Типичная ведьма! На прошлой неделе я ее стукнул — легонько, вполсилы, для смеха, — а она мне щеку расцарапала и сама же побежала к маме жаловаться. Я еще и остался виноватым.

— Ну хорошо. А, скажем, Али-баба и сорок разбойников? Подошел человек к скале, сказал какое-то слово— и скала открылась. И этому веришь?

— Не какое-то слово, а «сезам».

— «Сезам» или «мадам», какая разница?

— Разница такая, что звуковое устройство замка в скале настроено на определенное слово. Будешь кричать «мадам», пока не лопнешь, а устройство все равно не сработает.

— А «сезам» — скажешь, сработает? — улыбнулся я.

— Если настроено на «сезам» — сработает. — Он говорил совершенно серьезно. — Видел, на вокзале автоматические камеры хранения? Набрал нужные цифры, открывай дверцу и забирай свой чемодан. То же самое и со скалой в сказке. Только она открывается не набором цифр и букв, а набором звуков, понял?

Я не смог ему ничего возразить.

Отвернулся, посмотрел в окно: поезд стоял на каком-то полустанке.

— Хочешь, я сотворю чудо? — неожиданно спросил Сашка.

Смеется?.. Нет, серьезно.

— Вот сейчас я скажу: «Вперед!» — и поезд сразу пойдет.

— Давай! — Я уже заранее торжествовал: пусть оконфузится, пусть!

Он поднял руку и как крикнет:

— Вперед!

И тотчас же, повинуясь его команде, поезд торопливо рванул с места. Задребезжали стаканы на столике, под вагоном что-то стукнуло, заскрипело.

Я, наверное, только через минуту сообразил, как ему удалось совершить чудо.