Выстрел

рел на его побуревшее от водки лицо. Плюгавый какой-то, грязный, жалкий. Витька его особенно презирал за то, что жалкий. Было стыдно, что у него такой отец. Никто его в доме не уважает. И оттого, что никто не уважает его отца, Витька упорно утверждал себя.

– Дай рубль, говорю, тебе говорю, дай сейчас же, кому говорю?! – бубнил отец.

– Нет у меня рубля, сказала тебе!

Засучив рукава, мать стирала белье в деревянном корыте.

– Кому говорю?! – заплетающимся языком повторил отец, не обращая внимания на приход Витьки, будто тот и не пришел вовсе.

– Хватит, набрался, спать ложись! – сказала мать.

– Мне долг надо отдать… Поняла? Д-долг… Д-долг чести, поняла?

Отец куражился, показывал, что он городской, а мать деревенская. Он пытался встать, но пошатнулся и опять опустился на табурет.

– Работать надо, а не долги делать. – Мать сильными руками перетирала белье в мыльной пене.

– Я без… безработный… Долг чести…

– Не пил бы, так и не был бы без работы.

– Работа… Я мастер, дура!

– Не мастер ты, алкоголик! Занавески и те пропил. От людей стыдно… Хоть бы куда провалился с моей головы, алкоголик проклятый! Хоть бы тебя, пьяного, трамваем задавило!

– Эт-то… Эт-то ты на кого?! – Буров опять поднялся, удержался на этот раз в вертикальном положении. – На кого, спрашиваю, на мужа? На мужа, который, значит, тут есть лицо… Такие слова?!

Витька загородил мать:

– Ложись спать, папаня!

Он был одного роста с отцом, но плотнее и сильнее его.

– Ты! Как смеешь?!

Отец поднял кулак, но Витька перехватил его руку.

– Ложись спать, папаня!

Сообразив, что если он вырвет руку, то упадет, Буров-отец завопил:

– На отца?! Люди! Народ! Караул! Убивают!

Но люди не откликнулись: в квартире привыкли к скандалам у Буровых. Жили они на первом этаже, крики были слышны во дворе, но и во дворе никто не отозвался: тоже привыкли.

Витька держал руку отца:

– Не смей ее трогать!

Открылась дверь и появился Миша, остановился, молча взирая на происходящее.

– Тебе чего?! – спросил Витька.

– Дело есть.

– Не звали тебя. Чеши!

Буров-отец вырвал руку, плюхнулся на табуретку, ударил кулаком по столу:

– Нет! Не уходи, товарищ! Смотри, как сын на отца кидается. Смотри, какие дети пошли. Раньше их ремнем, а теперь нет, права не имеешь.

– Не вовремя вы пришли, – сказала Бурова-мать.

– Не уходи! – кричал Буров-отец. – Я их, паразитов, иждивенцев, кормлю, пою… И меня же, в моем доме… Куда мне теперь деваться?.. Сын – бездельник, хулиган, отца не уважает, на отца кидается… Убить хочет, смерти моей желает…

– Чего на парня возводишь, – сказала Бурова-мать. – Сам ты паразит, бездельник. – Она обернулась к Мише: – Меня ударить хотел, а Витя не дал. Разве сын позволит мать бить?

– Ты зачем с ним разговариваешь? – нахмурился Витька. – Он кто? Лезет тоже! Убирайся, уходи! Сказали тебе!

– Может, и ты со мной выйдешь? – сказал Миша.

– Зачем?

– Поговорим.

– Не о чем. Звали тебя? Иди!

– Будь здоров! Только не шумите