Приключения Гомера Прайса

Деревья Далей Дунера стали основной достопримечательностью и главной отличительной чертой сентербергского пейзажа. Они господствовали над всей местностью, давно оставив позади, а точнее, ниже себя сентербергскую ратушу и даже трубы заводов Эндерса, выпускающих витамины на все буквы алфавита.

- Не думаю, что на них вообще вырастет что-нибудь, кроме листьев. Да, теперь я просто уверен в этом. - Так сказал парикмахер Биггз, сидя в кафе у дядюшки Одиссея за чашкой кофе. - Вся сила ушла у них в листья. Очень уж Далей их перекормил.

- Лично я давно бы их подрезал, - сказал шериф. - На де-сте Малси... то есть на месте Далей.

- Да, - сказал дядюшка Одиссей, - для него это большое разочарование. Так усердно он ведь давно уже не работал... Наверно, с тех пор, как ставил уличные знаки в новом квартале.

- Эти бы я подрезал, - продолжал шериф свою мысль и одной рукой показал, как-бы он это сделал, а другой стряхнул с усов крошки от пончика. - Эти бы я подрезал, говорю, а на будущий год... зато... может быть...

Дверь в кафе открылась, и появился Гомер. Он вошел спокойно, не торопясь, даже лениво, и тихо сел у прилавка.

- Привет, племянник, - сказал дядюшка Одиссей. - Угощайся пончиками. Бери прямо из машины.

- Нет, спасибо, - сказал Гомер, задумчиво глядя на пончиковый автомат, сбрасывающий свою продукцию по желобу в пончикоприемник.

- Ты что, заболел? - спросил дядюшка Одиссей.

- Нет, - отвечал Гомер. - Я чувствую себя нормально. Он еще посидел с задумчивым видом и вдруг сказал:

- А я знаю, что выросло у Далей Дунера!

- Знаешь?! - завопил шериф.

И все они бросились к витрине кафе, приложили руку козырьком ко лбу и стали вглядываться туда, где за площадью, за Городской ратушей, над всеми домами и деревьями возвышались невиданные растения Далей Дунера.

- Даже отсюда немного видно, - сказал Гомер. - Их уже там, наверно, много тысяч... этих бутонов. Они появились сразу, прямо с утра.

- На что-то определенно похожи, - сказал парикмахер, - так и вертится в голове название!

- Я долго думал, - продолжал Гомер. - и наконец понял. Все дело в размере. Если б они были поменьше, все бы сразу догадались, что это такое... Не верите? Вот поглядите на них, а потом закройте глаза и представьте хоть на секунду, что они нормального размера... Ну попробуйте!

Все послушались Гомера и сделали, как он сказал. Первым начал смеяться, не открывая глаз, дядюшка Одиссей, за ним шериф, затем парикмахер, а потом они открыли глаза, но смеяться не перестали. К ним присоединилось еще несколько посетителей, и скоро все кафе просто сотрясалось от хохота.

- Бедный Далей, - выговорил в конце концов парикмахер, хлопая себя по бокам.

- Он не переживет этого, - сквозь смех прокудахтал дя дюшка Одиссей.

- Да, теперь мальчишки его просто задразнят! - хохотал шериф.

- Подумать только, - изнывая от смеха, заговорил парикмахер. - Так много труда и так много шума, а все из-за каких-то сорняков!

- Сорняков, правильно,--сказал Гомер. Он один из всех даже не улыбнулся. - Но каких сорняков? Как их называют? Знаете?

Все поглядели друг на друга, наморщили лбы, и внезапно ужас исказил их лица, а смех застрял в горле.

- Боже! - воскликнул дядюшка Одиссей. - Ну конечно! Парикмахер громко сглотнул и сказал:

- Я уезжаю из города. Парикмахерская закрыта.

- Я тоже, - сказал один из посетителей.

- И я, - сказал другой. - Сегодня же меня здесь не будет.

- Ну и дела! - воскликнул шериф. - Кто бы мог подумать, что это не что иное, как самая жедная врелтуха... То есть я хотел сказать - вредная желтуха!

- Да, правильно,--сказал Гомер. - А точнее, она называется "полыннолистая амброзия"... Мы ее в школе только что проходили. Я все про нее знаю... -Ее пыльца вызывает сенную лихорадку..

- Слезы! - воскликнул дядюшка Одиссей и поежился.

- Кашель! - сказал парикмахер и содрогнулся.

- Насморк! - прибавил шериф и громко высморкался.

Один из посетителей чихнул, а другой сказал что-то про повышенную температуру и озноб.

Когда все затихли, Гомер добавил:

- - Через несколько дней должно начаться цветение, и тогда пыльца полетит по всему городу!

- По всей стране! - крикнул дядюшка Одиссей и предложил немедленно отправиться в городскую ратушу и поговорить с мэром.

Предложение было принято сразу, и, позабыв о кофе и пончиках, все выскочили на улицу. По дороге к ним присоединились зубной врач со своими пацментями, а также ювелир, водопроводчик, наборщик из типографии и аптекарь.

- Боюсь, - говорил парикмахер, останавливаясь возле своего дома, - что с Далей Дунером не так-то легко будет договориться... Что касается меня, то, покя суд да дело, я укладываю чемоданы - и только меня и видели... От одной лишь мысли об этой амброзии у меня начинает щекотать в носу, и я готов рас... чих... чих...

чих... аться...

- Очень многие люди подвержены заболеванию сенной ли-радкой, - сказал аптекарь.

- Надо не забыть сегодня же заказать побольше бумажных носовых платков.

- Когда все эти огромные бутоны раскроются и начнут сыпать свою пыльцу, - сказал зубной врач, - наш город будет напоминать Помпею под слоем пепла. Или мусорную корзинку.

Дядюшка Одиссей и шериф прошли в кабинет мэра, остальные остались ждать.

И почти тотчас же мэр выскочил на улицу, прислонил руку созырьком ко лбу и уставился туда, где гордо высились тринадцать сорняков Далей Дунера. Мэр действовал по методу Гомера:

Он закрывал и открывал глаза, надолго задумывался, а потом, видимо поняв суть дела, побледнел и судорожно полез в карман.

Никто из присутствующих не удивился тому, что мэр достал юсовой платок, ибо все в городе знали, что их глава был очень подвержен сенной лихорадке и неоднократно страдал от нее с самого детства.

Мэр высморкался, чихнул, поглядел вокруг, и на какое-то мгновение могло показаться, что он хочет прямо сейчас убежать из города куда глаза глядят. Но мгновение прошло, мэр поднял голову, распрямил плечи и решительно зашагал в ту сторону, где стеной возвышались дунеровские сорняки. А вслед за мэром шла толпа горожан. Далей Дунер выбежал им навстречу из своей оранжереи.

- Они начали созревать! - кричал он. - Видите? На них тысяча тысяч бутонов!..

Здравствуйте, мэр. Я как раз хотел идти к вам. Думал попросить прислать ко мне пожарную машину с лестницей. Знаете зачем? Спилить несколько веток прямо с почками для выставки. Это будет интересно, верно? Моя лестница не достает даже до нижних ветвей.

Мэр был так огорошен напором Далей Дунера, что на время потерял дар речи, а Далей истолковал это по-своему: подумал, что мэр колеблется, давать или не давать лестницу. Поэтому Далси снова закричал:

- Я и вам подарю несколько веток, мэр, ей-богу! Пусть стоят у вас в кабинете в большой вазе. Это будет красиво, верно? Особенно когда они начнут цвести!

И, тут мэр обрел наконец дар речи, высморкался, чихнул, и проговорил:

- Э-э... Далей... я... я...

Больше он ничего сказать не мог.

Далей тоже замолчал, огляделся, увидел серьезные, испуганные лица своих сограждан и, почуяв неладное, спросил: - В чем дело? Опять я что-нибудь не то сказал или сделал? Что случилось? Да не смотрите вы так строго, шериф. Я ничего плохого не задумал. Ей-богу! Наоборот, хочу, чтобы наш город наконец хоть чем-нибудь прославился... А мои растения - поглядите! - разве не сделают они любой город знаменитым?! Неужели вам жалко дать мне какую-то пожарную машину с лестницей?..

- Далей, - снова заговорил мэр, - я.,, э-э... мы... э-э... - Он взял себя в руки, выпрямился и четко произнес: - В качестве мэра Сентерберга я уполномочен поставить вас в известность, что выращенные вами растения являются не чем иным, как сорняком, носящим название желтухи или... это... как ее... - мэр пощелкал пальцами, - амброзии полыннолистой.

Далей с трудом сглотнул и молча, скривив шею, уставился на -свои гигантские растения. В наступившей тягостной тишине неуместным до неприличия казался веселый щебет птиц, а в легком шелесте громадных листьев неожиданно появилось что-то зловещее.