Странница

Лицо у Коди выглядит получше. Мы отыскали шовный материал в аптечке, и я смогла наложить швы на раны у глаза и на носу. Когда прибудем в Англию, Коди придется показаться врачу. Дядя Стю сказал, что рука Брайана тоже нуждается в помощи врача, да и моя нога тоже. Правда, она уже заживает и не так сильно болит, но еще держится отвратительный кровоподтек вокруг колена.

С дядей Стю происходит забавное превращение. Казалось бы, сейчас у него так много поводов для беспокойства, а он стал спокойней и добрее.

Когда Стю спросил меня о больной ноге, он добавил:

— Странная штука — быть отцом. Чувствуешь себя ответственным за все, так стараешься защитить своих детей и так трясешься над ними, что порой не можешь правильно оценить обстановку. А потом вдруг осознаешь, что не в состоянии контролировать события, и приходится только надеяться, что все будет хорошо. — Он оглянулся на Брайана, составлявшего очередной список на камбузе, и закончил: — И иногда просто оставляешь все как есть и надеешься, что дети сами себя спасут.

Я поняла, что он имел в виду. Интересно, подходит ли это к детям? Должны ли мы оставить все как есть, если не можем контролировать события? Может быть, оставить родителей в покое и пусть будет, что будет? Но тут у меня в голове все перепуталось, и я даже не могла с точностью сказать, где я и что делаю.

Теперь мы с Коди снова стоим на вахте вдвоем, вот мы и принялись обсуждать произошедшее. Не знаю, понимают ли остальные, как волна подействовала на нас двоих, потому что, если не считать дядю Дока, никто не видел и не испытал на себе первого удара волны, крушившей нас словно орехи щипцами.

Еще я думала о волне, что снилась мне прежде. Очень странно, что волна из моего сна была в точности как наша: так же высока, тех же очертаний. Единственное различие в том, что волна из моего кошмара была черной, а та, что ударила «Странницу», — белой.

В кошмарном сне я всегда нахожусь на берегу, обычно играю на пляже. Однажды, помню, мне приснилось, что волна наступала издалека, и я бросилась строить дамбу из мешков с песком. Не могу избавиться от чувства, что волны из моих сновидений предсказывали мне волну, что настигла нас в океане.

Теперь я вижу новые сны, хуже прежних. В них я уже не на твердой земле, а в лодке, волна приближается, подхватывает меня, уносит далеко-далеко, и, когда я просыпаюсь, мне кажется, что волны все еще тянут меня в море.

Я постоянно записываю задания для себя: одно нужно сделать поскорее, другие дела отодвинуть на будущее. Я хочу научиться ткать, построить свой ткацкий станок, чтобы ткать шелковые ткани, как мама. Хочу полететь на воздушном шаре с газовой горелкой. Хочу совершить прыжок с парашютом. Проехать по Аппалачской дороге. Проехать на горном велосипеде тысячу километров. Спуститься на каноэ вниз по длинной-длинной реке, ночуя по пути в палатке на берегу. Подняться в горы. Построить хижину на острове, как та женщина с собакой на Грэнд-Мэнане.

И пусть рядом со мной всегда будут люди. Бомпи, Коди, дядя Док, мои родители. Даже Брайан и дядя Стю, пусть и они приходят.

Возможно, когда мы достигнем Ирландии, этот список дополнится походом на парусной яхте.

Сегодня вернулись дельфины, и, глядя на их прыжки, я смеялась. Они словно приглашали меня развлечься вместе с ними в воде.

Коди сказал, что, наверное, в начале пути мы накопили энергию, набрались сил, а когда волна настигла нашу яхту, эта энергия стала защитной оболочкой и спасла нас. В этом есть свой смысл, как и во всем, что произошло с нами за эти дни.

— Знаешь, о чем я думал, когда ударила волна? Я думал о Бомпи, — признался Коди.

— И я тоже! — Я и забыла об этом, пока Коди не напомнил. — Когда я почувствовала, что тону в пучине, я вспомнила, как Бомпи боролся с водой — в реке, в океане…

— Я тоже! Разве это не удивительно? — Коди расплылся в улыбке. — Знаешь, что я твердил себе, когда вода накрыла меня? Я твердил: «Держись, Коди!»

— И я тоже. Как странно.

— Может, у нас крыша поехала? — предположил Коди.

Вчера у нас с Коди был очень серьезный разговор о жизни. Мы обсуждали, что было бы, если бы люди никогда не умирали, а просто жили бы себе да жили.

Когда смерть проходит совсем рядом, ты словно умираешь, как и все, окружающие тебя, но ты, твое внутреннее «я», не прекращает существования. Наоборот, ты продолжаешь жить так, как прежде, но ты уже побывал на волосок от смерти и чудом спасся. Мы предположили, что, возможно, каждый из нас — не единая личность, а множество людей, проявляющихся в разных ситуациях. Как, например, корабельный линь, который расплетается и разветвляется, но в нем всегда есть один центральный канат.

От большого количества мыслей у меня заболела голова, и Коди сказал:

— Ночью в океане человеку часто приходят на ум странные мысли. Давай не будем больше думать. Лучше пожонглируем.

И мы стали жонглировать мокрыми носками.

60. Вопросы

Папа больше не кричит на меня и все время спрашивает, как я себя чувствую. Я собираюсь поговорить с ним, но не знаю, как начать.

Вот о чем я думаю: живешь себе, не замечая времени и не думая, что постоянно изменяешься. И вдруг понимаешь, что твои сегодняшние мысли отличаются от тех, что были вчера, и сам ты отличаешься от вчерашнего Коди и от Коди, который был месяц назад. Как это получается?

У меня такое чувство, что я проспал всю предыдущую жизнь, а мне бы хотелось, чтобы я постоянно задавал вопросы, как Софи. Тогда бы я узнал гораздо больше. Несмотря на эти мысли, я еще не знаю, как стать человеком, который всем интересуется, многое знает.

А мой папа — ведь я видел его почти каждый день, — как получилось, что он показался мне вдруг совсем чужим. Я о нем ничего не знаю. Не знаю, где он родился, чем занимается на работе, отчего у него на лбу шрам.

Все только и говорят об Ирландии, а у меня странное чувство, словно мы туда и не собираемся, может, я еще не готов туда попасть. А что будет с Софи, когда мы приедем к Бомпи? Может, поэтому я и не хочу в Ирландию? Я боюсь за Софи.

Я продолжаю думать, откуда Софи знает истории о Бомпи, если это действительно его истории? И только ли ей одной он рассказывал о борьбе с водой, а если ей одной, то почему он так поступил? Потом мне вспомнилась одна из историй Бомпи, которая не связана с водой. О том, как умирал его отец. Вчера ночью мне приснилось, что Бомпи рассказывает эту историю мне, и, проснувшись, я подошел посмотреть на отца, крепко спавшего на соседней койке. Я тыкал в него пальцем, пока не разбудил.

— Просто хотел проверить, — объяснил я ему.

Часть VI Земля

61. Эй, на палубе!

Коди, дядя Док и я ранним утром стояли на вахте, как вдруг Коди крикнул:

— Эй, на палубе! Смотрите!

Я впилась глазами в темноту:

— Что? Где?

— Видите, вон там темная штуковина возвышается? Мы долго вглядывались в «темную штуковину», пока не поняли, что это всего лишь низко висящее облако.

— Эй, на палубе! Вижу! — крикнул Коди спустя полчаса.

— Где?

— Вижу огни — вон там!

— Ты имеешь в виду огни проплывающих яхт?

— Наверное, я ошибся, — согласился Коди.

И вот перед самым рассветом мы увидели темное возвышение над серо-голубыми облаками.

— Эй, на палубе! Вижу землю! — радостно кричал Коди.

Мы ясно различали гору. Земля. Ура, видим землю!

— О, гора, моя прекрасная гора! — распевал Коди. Земля, земля, земля! О, благословенная земля!

О, родная, милая земля!

Мы разбудили остальных и несколько часов плыли вдоль южной оконечности Ирландии. Какое облегчение держать курс вдоль берега, а не идти по компасу в океане! О, милая земля!

Дядя Док был в прекрасной форме. Взобравшись на ограждение, он читал стихи. Он сказал, что это из «Сказания о Старом Мореходе»: