Остров без пальм

Чтобы не грузить себя печальным, мы брались с Глебушкой за игры. В крестики-нолики, в морской бой, в самолетики, в уголки и города. За время, проведенное на «Варе», мы успели переиграть во все, что только помнили и знали. Даже пытались выдумывать свои собственные игры — иногда совершенно нелепые, а иногда вполне разумные. При этом я вспомнила наши школьные споры с историком Кузей. То есть звали его, понятно, не Кузей, а Ильей Кузьмичем, но кто же зовет учителей по имени-отчеству? В общем, Максим с Колюней в два горла доказывали Кузе, что когда всего много и есть выбор, это здорово. Историк же хмыкал в ответ и говорил, что обилие вариантов на деле означает отсутствие выбора. Мы так понимали, что он катит бочку на супермаркеты, на современное кино и Интернет с его поисковиками. Дескать, тратить время на изучение сорока улиц по карте — вздорное занятие, лучше прогуляться по одной-единственной. И что толку в обилии продуктов, если качество последних в массе своей оставляет желать лучшего. Пока все перепробуешь, желудок испортишь… Кузя и другие обидные вещи говорил про сегодняшний прогресс, но такой махровой отсталости мы решительно не принимали и дружно начинали галдеть, улюлюкать и стучать ногами. Такие вот у нас были уроки. Теперь же я, кажется, начинала понимать, что подразумевал наш историк. От большого выбора тоже можно заскучать и поглупеть. Потому что скользишь по поверхности, не ныряя вглубь. Когда же выбора нет, приходится скрипеть мозгами и создавать нечто из ничего. Вот и нам с Глебушкой удалось много чего выдумать. Кто знает, может, за это время мы даже поумнели немножко.

Когда же случались паузы между играми, мы принимались за исследование нашего пристанища. Внимательно изучали надстройки и помещения «Вари», с азартом первооткрывателей выискивали что-либо загадочное, укрывшееся от внимания прежних посетителей судна. Увы, все ценное, что когда-либо присутствовало на корабле, давно унесли более удачливые, и меня радовало, что уцелели хоть наши каютки. К наклонному полу мы тоже легко привыкли. Да и что тут особенного? Идешь на бак — поднимаешься в гору, а обратно — уже бежишь, только успевай тормозить. А не успеешь, так мчишься до того самого места, где коридор трапом нырял вниз — прямо в темный кружок воды.

Это подобие колодца нас поначалу прямо завораживало. Я даже пробовала погружаться туда со своим подводным фонарем. Глеб очень просился со мной, но братишку я не взяла. Во-первых, опасно, а во-вторых, паренек явно ожидал, что мы отыщем сундук с сокровищами или прикованный к трубе скелет Леонардо ди Каприо. Я, честно говоря, тоже на это рассчитывала, хотя и понимала, что найти сундук с мертвецом маловероятно. После фильма «Титаник» добрая половина девчонок из нашего класса спешно засобиралась в Америку к Ленечке ди Каприо в гости. Дабы приласкать и спасти. Мы с Юлькой и Махой тоже были не прочь утешить этого красавчика, но понимали, что денег на билет и визу нам никто не даст.

В общем, сундук с золотом или скованный наручниками скелет нас с братцем очень мог бы утешить, однако ни того ни другого я в затопленных отсеках не обнаружила. Судя по всему, в этой части судна располагался моторный отсек, и здесь же в свете ксеноновой лампы я разглядела жутковатых размеров пробоину. Даже подумала — не вылезти ли наружу, не попугать ли Глеба. Но шутка получилась бы жестокой. В прошлом году я сама побила Егора, который решил пошутить над нами таким же образом. Этот вундер с перекрученными, как белье, мозгами сделал вид, что ныряет за ракушками, а сам заплыл за плавучий буй и там высунул свою пакостную головенку подышать и послушать. Пока мы вопили и метались туда-сюда, этот стервец наслаждался кислородом и вовсю потешался над нами. В общем, когда он соизволил наконец объявиться — сияющий и довольный, я и вправду чуть не утопила его. Причем Юлька с Нинкой охотно мне помогали. Прибежавшие Максим с Колюней едва отняли у нас истерзанного Егэ. Так что пугать Глеба я не стала и вернулась обратно той же дорогой.

А вечером мы с братиком выбрались в открытый «океан». Глеб дрейфовал на надувном матрасе, а я сновала вокруг этакой барракудой и изучала дно. Если обнаруживалось что-нибудь интересное, Глеб соскальзывал с матраса, вентилировал легкие и следовал за мной. Он уже неплохо нырял — мой маленький братец! Вполне грамотно продувался и запросто доставал песок с пяти и шести метров. Глубина, конечно, детская, но ему ведь и было всего восемь!

Нашли мы, между прочим, и здоровенный, на три четверти ушедший в песок якорь. Судя по ржавчине и форме, якорь принадлежал позапрошлому веку. То есть позапрошлому как минимум! Точнее определить я не могла. Мы плавали вокруг находки, касались ее руками и возбужденно пускали пузыри. Жестикулируя, воображали, что где-то поблизости лежит настоящий испанский галеон, неведомым образом забредший в Меотиду. Спасался, небось, от Карибских пиратов и дотянул-таки до нашего укромного моря. Еще и якорь успел бросить, но налетело цунами и сделало свое черное дело. Копнуть поглубже, и наверняка обнаружатся истлевшие борта, а там под настилом палубы откроются бочки с сияющим золотом. Набрать хотя бы ведерко и показать нашей мамочке. Вот бы и забыла про своего Бизона. Много ли надо для счастья?

Эхх!.. Да на золото галеона я бы все окружающие новостройки прикрыла! Наоборот — насадила бы вокруг кипарисовых да миндалевых рощ, а паркинги засыпала бы свеженьким дерном, посеяв кукурузу и тыкву с подсолнечником. Всем поселковым жителям я накупила бы удобных велосипедов с башкирскими лошадками, чтобы пожилые люди могли ездить в тарантасах с дилижансами, а молодые накручивали бы педали.

Что и говорить, мечтать я всегда умела. Особенно в море. Жаль, что кроме якоря мы ничего не нашли. Ни бочек с золотом, ни даже простенького скифского браслетика. Мне бы такой сейчас очень пригодился. Взамен сердоликового, подаренного Юльке.

Словом, поначалу все было здорово. Мы торчали за огромным штурвалом, воображая себя мореплавателями, бомбили вражеские субмарины, а когда побеждали, затевали дискотеку под музыку с плеера. Танцевали, само собой, на палубе с наушниками в ушах. Глеб визжал, я хохотала. Выручала и веревочка, захваченная из дома. Обрезав лишнее, я соорудила из нее простенькую скакалку и время от времени мы устраивали соревнования. Глеб скакал, конечно, по-детски — с прискоком, но на нашей улице он обскакивал всех своих сверстников. Мог раз сто и даже больше проскакать. Но куда ему было тягаться с опытной сестренкой! Как всякая нормальная девчонка я прыгала через всевозможные веревочки с колыбели. Умела скакать на двух ногах и на одной. И прыгала даже не на разы, а на минуты, — могла десять минут проскакать, а могла и двадцать. Скажи мне, что ради восстановления семьи нужно пропрыгать целый час, я бы, наверное, сумела. А так мы просто заключали с братцем спор — кто проскачет дольше, и начинали долбить пятками по палубе. Приходилось поддаваться изо всех сил, и какое-то время все шло нормально. Но Глеба угораздило попасть голой ступней на вылезшую из металла заклепку, и соревнования прекратились. Да мы бы их все равно прекратили, поскольку уже к часу дня солнце нагревало палубу до безумной температуры. Скакать же голыми пятками по раскаленному железу — не самое простое занятие. Мы ведь не те лихие аборигены, что бегали в телепередаче по раскаленным углям. Даже разговаривать с кораблем я стала куда менее почтительно:

— Что, Ксюх, допрыгалась? — вздыхал ржавый корабль. — И чего ты добилась своей выходкой?

— Ты тоже допрыгался, между прочим! — дерзила я. — Сидишь теперь на мели.

— Не сижу, а лежу.

— Ага! Будто есть разница!..

В общем, спустя какое-то время, Глебушку и меня неудержимо потянуло на берег. Точно заработал неведомый магнит. Мы ведь здесь все равно как на острове жили. Крохотном, от клотика и до киля железном, без единого кустика, без единой пальмочки. Честно сказать, я и не подозревала, что вся моя корабельная романтика испарится так быстро. Да и животы у нас основательно подвело.