Тайна Флоры

Она отвернулась и больше не смотрела на нас. Я заметил, как дрожат её плечи…

Глава 13

Ближе, ещё ближе

Оллидия была самым смелым человеком из тех, кого мне доводилось встречать. Интересно, а я смог бы отдать своё будущее за другого? Я не мог похвастаться храбростью. Чтобы раскрыть тайну Флоры, нужно иметь совершенную любовь и доверие друг к другу, а я ещё так далёк от этого.

Поднимаясь по водяной лестнице, Лоринг обернулась и тихо сказала:

— Оллидия, мы обязательно победим. Мы обещаем.

Казалось, встреча с Ниборелли и Оллидией придала ей сил. Но я только запутался ещё больше.

— И в какую же сторону нам идти?

Коко указывала рукой вперёд. Перед нами было две дороги. Та, что уходила налево, была сплошь покрыта густой травой. На обочинах дороги справа росли цветы, похожие на блюдца размером с ладонь. Они качались туда-сюда, с каждым движением становясь то чёрными, то красными.

— Где-то я видела такие же…

Коко склонила голову набок.

Лоринг шёпотом объяснила нам с Коко:

— Это цветы. Самые ядовитые из всех. Они выделяют яд, и если он попадет на кожу, то человек окаменеет и умрёт.

— Значит, их нельзя потрогать?

Коко посмотрела на Лоринг.

— Нет, дело не в этом. Эти цветы слышат, если кто-то произносит вслух их название. Стоит только сделать это, яд, скопившийся внутри цветов, проливается наружу. Поэтому ни в коем случае нельзя говорить, как они называются.

Понизив голос, как Лоринг, я сказал:

— Да, правильно. Я тоже вспомнил — нам рассказывала об этих цветах бабушка Фурнье. Они расцветают, питаясь энергией Гибектроса. Если мы пойдём по дороге, где они растут, то доберёмся до него.

Коко первая пошла по тропинке, на которой росли цветы. Мы с Лоринг последовали за ней.

— Что это за цветы такие, они ничем не пахнут!

Дорога уже заканчивалась, когда Коко наклонилась к цветам, чтобы вдохнуть их аромат. Она рассмотрела их поближе и часто закивала.

— Лоринг, Маро, я вспомнила, что это за цветы, — вскричала Коко, указывая на растения. Кажется, она совсем забыла, что название цветов нельзя произносить вслух. — Точно, это цветы тарина. Тарина, таящие в себе обман!

Мы с Лоринг закричали, пытаясь предупредить Коко, чтобы она не произносила название цветов вслух, но было поздно. Коко, гордясь, что вспомнила, как называются эти растения, с улыбкой смотрела на нас. В тот же миг цветы начали переворачивать свои головки вверх тормашками. Диски цветов, сверху гладкие, снизу были все в шипах. Острые щупальца, шевелящиеся между шипами, тянулись ко мне.

Коко, которая немного обогнала нас, удивлённо смотрела назад. Мы с Лоринг как вкопанные стояли посреди дороги. Дотронешься до ядовитых щупальцев — тут же окаменеешь. Спасало только то, что цветы тарина не умели ходить и не могли зайти на тропинку.

Лоринг с испуганным лицом повторяла:

— Что же делать, как нам быть?

Она прижалась ко мне. Я обнял её. Послышалась мелодия цветов тарина. Если долго слушать её, то всё тело сведёт от холода.

— Залезай, — сказал я, подставляя Лоринг спину.

— Да ты что, Маро!

— Другого способа нет. Если я тебя понесу, ты выйдешь отсюда невредимой.

Лоринг удивлённо ответила:

— Маро, так нельзя. Как же ты?

— Не волнуйся. Я побегу быстрее, чем летает птица риши. Скорее, времени нет! — улыбаясь через силу, сказал я.

Лоринг нехотя залезла мне на спину. Придерживая Лоринг, я побежал вперёд. Шипы вонзались мне в стопы. Щупальца, чуть коснувшись меня, обвивались вокруг моих ног. У меня кружилась голова. Мне хотелось опуститься на землю прямо здесь. Лоринг крепко обнимала меня за шею. Я закусил губу. Чтобы не потерять сознание, я старался думать только о Лоринг. Собрав все силы, я добежал до конца тропинки.

Оказавшись рядом с Коко, я упал на землю. Лоринг, которую я нёс на спине, упала вместе со мной. Я не мог дышать. Перед глазами потемнело. Лоринг подошла ко мне и сняла с меня обувь:

— У тебя все стопы в ожогах.

Коко погладила меня по ноге:

— Прости меня, Маро. Это всё из-за меня. Всё из-за моей рассеянности.

— Коко, сейчас на это нет времени. Беги скорее, найди воду. Чтобы смыть яд, нужна вода.

Лоринг достала из сумки сотин кожаную бутылку и протянула её Коко. Та, схватив бутылку, куда-то побежала.

Словно издалека я услышал голос Лоринг:

— Будет больно.

Краешком острого камня она сделала надрез на моей ноге. Я закричал от боли. Но только так Лоринг могла удалить яд, проникший в мою кожу. Находясь в полубреду, я услышал её громкий голос:

— Маро, я знаю, тебе тяжело, но нужно позвать птицу риши.

У меня не было сил даже засвистеть.

— Если только птица риши прилетит, мы спасём тебя. Пожалуйста, Маро, свистни, — говорила Лоринг сквозь слёзы.

Собрав последние силы, я присвистнул. Я чувствовал, как подлетает ко мне птица риши, как гладит крыльями мои похолодевшие щёки.

— Я нашла воду.

К нам бежала запыхавшаяся Коко.

— А зачем тебе перья риши? — спросила Коко у Лоринг.

— Элвин как-то говорил об этом: птица риши летает со скоростью света и может крыльями остудить любой жар. Может быть, её перья помогут вылечить ожоги.

Лоринг и Коко выдёргивали перья у риши и жевали их. Промыв мои раны водой, Лоринг приложила к ним мякиш из перьев. Коко сняла верхнюю одежду и забинтовала мне ноги.

— Так получше? — участливо спросила Коко.

— Я сам… не знаю…

Лоринг легла рядом со мной. Мне хотелось увидеть её лицо, но слабый туман застилал мне глаза, и я ничего не мог рассмотреть. Я чувствовал, как сводит мышцы.

— Я принесла хворост. Я соберу ещё, чтобы жечь костёр, пока ты не проснёшься. Ты должен жить, Маро, — тихим голосом сказала Коко.

— Маро, тебе будет ещё холоднее, чем тогда, за фальшивой ледяной стеной… Но ты обязательно должен это преодолеть.

Лоринг обняла меня. Её нежные руки гладили меня по лицу.

— Я буду рядом. Пока ты не проснёшься…

Плачущий голос Лоринг доносился до моего слуха. Мне хотелось сказать ей, чтобы она не плакала. Но я не мог говорить. Постепенно я погрузился в глубокий сон.

Откуда-то запахло мыльной водой. Аромат был сладким и приятным. Казалось, мне снится что-то очень хорошее. Какое тёплое и ласковое прикосновение… Как и всегда, когда я засыпал, мне чудилось, как моей щеки касается мамина щека… Я хотел протянуть руки, чтобы обнять маму. Но не мог пошевелить и кончиком пальца. Силы совсем покинули меня, и я лежал, словно приклеенный к земле. Казалось, стоит только протянуть руку — но я не мог ни ухватиться за маму, ни даже коснуться её. Это злило и расстраивало меня.

— Мама… я… хотел стать таким, как Элвин… Хотел прожить так же достойно, как он… Я думал, вы с папой будете рады… Думал, что если обрету уверенность в себе, всё изменится… Я, правда, очень старался… Крепко сжимал кулаки, чтобы не плакать… Я скучал по тебе и по папе, но держался и терпел… Но… я такой же, как раньше… Так же, как и раньше, я ничего не могу… Поэтому мне плохо… Очень плохо…

Я пытался не плакать, но чувствовал, будто горячая волна разливается в груди. Я не мог больше терпеть. И зарыдал так, словно хотел освободиться от всего, что до сих пор копилось в душе.

— Эй, нытик! Сколько можно валяться?

Я плакал всё громче, как вдруг откуда-то послышался знакомый голос. Что-то, чего я не мог разглядеть, приблизилось ко мне из темноты.

Я попытался сосредоточиться. Расплывчатые черты лица делались всё более чёткими. Я увидел тикающие часы в левой глазнице…

— Бабушка Фурнье…

Стоило мне едва слышно произнести её имя, бабушка перестала хмуриться и заулыбалась.

— Маро… — тихо ответила бабушка Фурнье.

Приятная теплота разлилась по моему телу. Бабушка Фурнье гладила меня по лбу и говорила:

— Деточка… Тебе очень больно… Я пришла в тот момент, когда тебе стало уже невмоготу терпеть страдания. Впереди тебя ждут испытания ещё более тяжкие. Придёт день, когда тебе придется плакать в одиночестве, такой день, когда слёзы польются из глаз, а ты должен будешь терпеть… Но не бойся. У тебя есть силы, чтобы победить невзгоды. Как бы ни было тяжело, не поворачивай обратно. Не убегай, не делай вид, будто не понимаешь, что происходит. Помни: тот, кто отступит один раз, будет отступать ещё и ещё. Если твоя любовь будет больше грядущих страданий, то каждый миг обернётся счастьем.