Давно закончилась осада...

ет огонь. Коля не скрывал, что вычитал об этом в книжке. Фрол в разговорах не участвовал. Будто его все это не касалось. Женя тоже не заводил разговора о пистолете, даже не спросил, как отнеслась к нему тетушка. А вообще-то он держался обычно, разговаривал как всегда, по-дружески. Только… только показалось Коле, что Женя иногда слишком быстро отводит глаза. Но, наверно, и вправду только показалось. Немудрено после вчерашнего…

Дома Коля опять водрузил пистолет на стену – Тё-Тани не было.

– Побудь здесь хоть немного, – шепнул он пистолету.

Вещи иногда умеют мысленно разговаривать с людьми. И Коля понимал, что с Фролом пистолет, конечно же, разговаривал. Но сейчас пистолет молчал, глядя вниз длинным опущенным стволом…

А собственно говоря, как он сумеет помочь Коле одолеть его страхи? Не будешь же таскать его каждый раз собой, когда надо идти по темной улице. Да и не ходит Коля один… И боязнь экзаменов пистолетом как прогонишь? Ведь не станешь палить в хрестоматию по греческому языку! И не потащишь его с собой в гимназию!.. Можно взять пистолет разве что в баню, если пойдешь мыться один. Но и там от него какой прок? Стрелять в трюмника Ерофейку, если тот вдруг высунет голову из-за печки? А зачем? И как потом жить, если по своей трусости погубишь безобидное добродушное существо? (Да и нет на свете никаких трюмников!)

А Женин уходящий в сторону взгляд? Словно тому неловко за Колю. Может, и почудилось, а может… Смирный и застенчивый Славутский в вопросах совести всегда чуток, будто магнитная стрелка. Может, и не скажет ничего, а в глазах читается: «Это нехорошо…»

Значит, появилась в их дружбе трещинка? Пускай самая незаметная, а все-таки…

Коля затолкал пистолет за поясок и стал одеваться.

Фрол жил в двух сотнях шагов от Колиного дома, в косой приземистой хате под ярко-рыжей черепицей. Когда Коля подошел, он таскал на сколоченных из трех досок санках закутанную сестренку. Покосился, сказал неловко:

– Вот катаю, пока зима. А то не сегодня завтра все потает… – Санки скребли полозьями то по слежавшейся полоске снега у ракушечной изгороди, то по мерзлой земле.

– Фрол, держи… – Коля рукоятью вперед протянул пистолет.

Фрол уронил веревку, сдвинул на затылок суконную шапку.

– Это… с каких щей?

– Ну, с таких… Все равно он твой. А не мой… Я же чувствую… И тетя Таня не позволяет.

Фрол привычно щелкнул по губе.

– Это ваше с тетушкой дело. Я-то при чем? Что утеряно в спору, то обратно не беру. Может, в Петербурге не так, а у нас это не по закону…

– Да оставь ты Петербург, – с досадой сказал Коля. – Я потому и отдаю… что спор был неправильный. Вот как раз не по закону. Я же заранее знал, что ты проспоришь. Все подготовил. Не было никакого риска.

– Ну, это всегда так и бывает, – усмехнулся Фрол. – Помню, мне Адам говорил: если двое бьются об заклад, один всегда дурак, а другой подлец…

– Значит, я подлец?!

Фрол вдруг сильно смутился.

– Я же не про тебя… Просто поговорка такая. Ну… в ней все