Тайна заброшенной часовни

Потому неудивительно, что, когда великий Альберт медленно приоткрыла скрипучую дверь, все присутствующие невольно затаили дыхание.

— Идите за мной, — строго сказала Альберт.

Внутри было темно. Немедленно зажглись три фонарика (Ики, Влодека и Брошека), и на безмолвных стенах заплясали три светлых пятна.

— А это что? — с изумлением прошептала Ика.

В кругу света появился деревянный столбик, на котором стояла… скульптура: примитивная, небрежно обтесанная фигурка бородача с воздетой кверху рукой, со следами белой краски на длинном балахоне и черной на длинных волосах и бороде.

— А это? — закричал Брошек, освещая второй столбик с аналогичной фигурой, изображающей женщину.

— Ага, — с гордостью сказал Пацулка. — Ну что?

— Прошу обратить внимание, — тоном заправского экскурсовода произнесла великий Альберт. — Мы с Пацулкой обнаружили в старинной часовне две замечательные скульптуры первой или второй половины давно минувшего века. Ученым пока не удалось точно определить ни возраст, ни происхождение этих произведений искусства, но мы считаем, что они вышли из мастерской безусловно незаурядного, хотя и малоизвестного художника.

— Ну, — торжествующе подтвердил Пацулка.

Остальные остолбенело глядели на фигурки. Вид у них действительно был такой, будто они родились не одну сотню лет назад под долотом талантливого мастера-самоучки. Первым пришел в себя Брошек. Скульптуры эти что-то ему напомнили — что-то очень знакомое…

— Ух! — воскликнул он. — Это творения… хи-хи-хи… — он даже поперхнулся от смеха, — это же творения нашего Пацулки! Цезарь и Клеопатра, насколько я помню, или нет?

— Нет, — злобно засопел Пацулка.

— Конечно, нет! — поддержала его Ика. — Цезарь был лысый, а Клеопатра — с утиным носом. Это, конечно, дело его рук, но только не Цезарь и Клеопатра.

— Правильно, — согласился Брошек. — Зевс и Гера, да?

— Мгм, — неохотно подтвердил Пацулка, который два года назад увлекался греческой мифологией. Он даже, кажется, собирался принять участие в телевизионной викторине по мифологии, однако, поняв, что придется слишком много говорить, после недолгих колебаний отказался от соблазна получить главный приз. Тем не менее в тот год Пацулка все каникулы вырезал из мягкого липового дерева богов и героев и по своему вкусу их раскрашивал. А поскольку к собственному творчеству он относился с безграничным уважением, то устроил в сарае за домом тайник, где за три года скопилось несколько десятков разнообразных фигур — людей, животных и неведомых чудищ.

— Гм, — задумался Брошек. — А уместны ли тут эти деревяшки?

— Ух, — возмутился Пацулка.

— Кончайте валять дурака, — пресекла бесплодную дискуссию великий Альберт. — Чтобы засада, точнее, западня отвечала своему назначению, необходима приманка.

— Чепуха! — пробормотал Брошек. — Кто польстится на такую халтуру? Циничные преступники знают, за чем охотятся. Достаточно будет взять эти поделки в руки, и они немедленно полетят в крапиву.

Пацулка разозлился, но ничего не сказал. Свое отношение к замечаниям Брошека он выразил только жестом, а именно постучал пальцем по лбу, что должно было означать: ты, пустоголовый болван!

— Я бы тебя попросил, дорогой скульптор, с бóльшим уважением относиться к старшим, — обиделся Брошек.

— Пацулка, как всегда, прав, — решительно заявила Катажина. — Сейчас не время обсуждать художественную ценность находящихся перед нами произведений искусства. Надо решить важную задачу: добиться, чтобы преступники к ним прикоснулись… Не трогать! — вдруг закричала она.

Ика испуганно отскочила от Зевса.

— Это еще почему? — растерянно спросила она.

— В свое время узнаешь, — сурово сказала великий Альберт. — Действие западни будет продемонстрировано только после обсуждения принципов ее устройства.

— Ну, — подтвердил переставший дуться Пацулка.

— Итак, — продолжала Альберт, — мы разработали две системы. Одну из них предлагаю называть дневной, а вторую, которая будет действовать ночью, причем вместе с первой, — ночной. Итак, имеются две системы: дневная, или система «Д»…

— «Д», — многозначительно повторил Пацулка.

— …а также система «Н», объединенная с «Д», то есть «ДН». Ясно?

— Гм, — сказала Ика. — Что тут может быть ясно?

— Пока ничего, — подтвердил Брошек.

Великий Альберт поглядела на них со снисходительной усмешкой. Это было заметно даже в темноте.

— Напоминаю, — сказала она, — что наш дом находится в восьмидесяти метрах от часовни. Между ними — примерно на полпути — новый сарай, в котором Вевюрчаки хранят сено. Таким образом, даже при самых неблагоприятных атмосферных условиях любой акустический сигнал будет услышан караульным. Именно на этом и основана система «Д». А частью системы «ДН», которая должна сработать ночью, когда, например, уставший… или размечтавшийся… часовой может не услышать сигнала, является фотоаппарат со вспышкой. При малейшем движении, не говоря уж о попытке снять скульптуры с постамента, преступник будет сфотографирован.

— Потрясающе… — прошептал изумленный Влодек.

— Хо-хо, — засмеялся Пацулка.

— А теперь, — продолжала великий Альберт, — приступим к комплексной демонстрации, то есть к демонстрации системы «ДН». Есть желающие испытать ее действие на себе?

— Ну, — ободряюще произнес Пацулка.

Испытать на себе действие системы вызвался Влодек. А поскольку — втайне даже от самого себя — он порой мечтал о больших ролях на сценах и экранах мира, то решил выступить как профессиональный актер.

— Погасить фонари, — распорядился он, — всем к стене. Вас здесь нет.

И вышел.

— Ну и туман, — послышался минуту спустя негромкий незнакомый голос.

Всем стало немного не по себе. Как будто Решающий Момент уже наступил.

Одна Катажина мысленно улыбнулась, так как сразу поняла, что этот голос не что иное, как сильно измененный, но хорошо знакомый (и любимый) голос неотразимого Влодека.

Прошло еще несколько секунд, и дверь начала медленно открываться. В узкую щель протиснулась высокая, чуть сгорбленная фигура. Луч света от фонарика заплясал на каменных плитах пола, затем поднялся и упал на одну из скульптур.

Высокая фигура приблизилась к бородатому Зевсу, с тупой величавостью пялившему на нее глаза. «Вор» склонился над ним и некоторое время изучал способ его крепления к постаменту. Потом в руках у «преступника» блеснуло лезвие перочинного ножа: чтобы снять фигурку, нужно было вывернуть два старых, сильно заржавевших шурупа. «Вор» работал неторопливо, бесшумно, аккуратно. Время от времени он прерывал свое занятие и прислушивался. Тогда зрители невольно задерживали дыхание и крепче прижимались к стене.

«Ах! — думала Катажина, позабыв на миг, что происходит испытание ее способностей. — Какой актер! Какой талант!»

Наконец оба шурупа были вывернуты. «Преступник» погасил фонарь, подошел к двери и посмотрел в щелку, словно проверяя, не приближается ли к месту преступления нежелательный свидетель. Потом вернулся к скульптуре и, подсвечивая себе фонариком, снял ее с постамента.

— Вот вам! — с торжеством воскликнула великий Альберт. А Пацулка пронзительно засвистел в два пальца.

Ибо в тот самый момент, когда «преступник» снимал фигурку Зевса со столбика, случилось то, что должно было случиться. Вначале сверкнула ярко-синяя молния, а затем, четверть секунды спустя, с башенки часовни донесся оглушительный вой — нечто среднее между пением петуха и поросячьим визгом.

— Что это? — закричал Влодек.

— Что это?! — хором воскликнули Ика и Брошек.

— Система «ДН», — грубым голосом ответил Пацулка: такой исход генеральной репетиции взволновал даже его.

Великий Альберт упивалась своим триумфом.

— Вот так действует система «ДН», — бесстрастно сказала она. — При снятии скульптуры с постамента высвобождается прикрепленная к ее основанию нейлоновая леска. В результате в тайнике опускаются вниз две гирьки. Одна из них, поменьше и полегче, открывает объектив фотоаппарата и включает вспышку; таким образом запечатлевается облик преступника. Одновременно вторая, более тяжелая гиря опускается на сильно надутый воздушный шар. Гиря давит на шар, воздух выталкивает неплотно пригнанную пробку из отверстия в шаре, и раздается довольно-таки пронзительный акустический сигнал. Вот, собственно, и все.