Следствие ведет Россана

— Можно впустить? — робко спросил дежурный, вырастая на пороге.

— Проси.

Адвокат Алесси был невысокий, приземистый, почти совсем лысый. Выглядел он лет на шестьдесят, хотя ему, наверное, было немногим больше сорока; одет он был очень тщательно и элегантно, что, вероятно, должно было компенсировать не слишком выгодное впечатление от его внешности. Рукопожатие его было властным, уверенным.

— Чем могу быть полезен? — любезно осведомился комиссар, пока посетитель усаживался напротив него; комиссару Да Валле хотелось верить, что приход адвоката не принесет ему новых хлопот и неприятностей: у него их сейчас было и без того выше головы.

— Речь пойдет о субботнем похищении, о котором говорят все газеты.

При слове «похищение» комиссар навострил уши, пытаясь, однако, ничем не выдать своего напряженного внимания. Адвокат неправильно расценил его молчание.

— Мне сказали, что этим делом занимаетесь вы.

— Да, действительно, я веду это дело. Продолжайте, пожалуйста.

— Так вот, сегодня утром мне позвонил по телефону брат похищенного…

— У него есть брат? — воскликнул комиссар.

— Да, но не здесь, а в Бостоне. Это очень пожилой человек, у него больное сердце, и он, естественно, не может прилететь. Он узнал о случившемся из газет… он выписывает и регулярно читает одну сицилийскую газету, которую получает авиапочтой…

— Видно, его мучит тоска по родине.

— Наверное. Вот так он узнал, что его младший брат похищен. Он поручил мне предпринять все необходимые шаги, установить, если появится такая возможность, контакты с похитителями и ежедневно информировать его, как развиваются события.

— Понятно.

— Кроме того, он поручил мне назначить награду в сто тысяч долларов за… ну, как это говорится… за голову бандитов. И сообщил о прибытии из Соединенных Штатов частного детектива, его доверенного лица.

— В самом деле? И как же этот господин, человек, видимо, очень состоятельный, позволял своему брату в течение стольких лет влачить такое нищенское существование? Всего несколько часов назад мы произвели обыск в его жилище: это какая-то мышиная нора, а вы говорите: сто тысяч долларов!

Адвокат Алесси заерзал на своем стуле — он и без того сидел как на иголках.

— Ну… об этом я, конечно, не мог его спрашивать, тем более по телефону, но, насколько я мог понять по некоторым его словам, между братьями в течение многих лет были довольно прохладные отношения, и младший — тот, что похищен, — в один прекрасный день перестал что-либо сообщать о себе моему клиенту. Понимаете, он долгие годы совершенно ничего не знал о брате. Например, ему даже не было известно, что тот живет в Риме.

— Понятно, — кивнул комиссар.

Дело ясное, брат-богач пытается заглушить мучавшие его много лет угрызения совести и готов разбиться в лепешку, чтобы хоть как-то помочь брату-бедняку, попавшему в беду. Но как бы там ни было, обещанная награда весьма кстати. Сто тысяч долларов развяжут языки самым молчаливым, и они застрекочут, как пулеметы. Это-то уж несомненно! Остается задать один деликатный вопрос, из тех, что всегда сбивают с толку. Но этот адвокат отнюдь не производит впечатление простака, и с ним лучше говорить напрямик, без всяких дурацких ухищрений.

— Как фамилия вашего клиента?

— Ну… естественно, такая же, как у его брата, — пробормотал Алесси слегка растерянно. — Его зовут Джардина, Кармело Джардина.

— Прекрасно, вы невольно оказались нам полезны, адвокат.

— Вы не знали фамилии похищенного?

— Вот именно. Вам, может быть, покажется это странным, но никто из допрошенных не мог нам назвать ее. У старика здесь, в Риме, нет ни родных, ни друзей, и живет он один, в доме, где почти не осталось других жильцов.

— А…

— Но скажите, адвокат, что думает ваш клиент о целях похищения его брата?

— Вы задаете, комиссар, трудный вопрос. Он полагает, что его похитили с целью получения выкупа. Не знаю, может быть, в газете, которую он читал, про это дело говорилось недостаточно ясно. Во всяком случае, мне пришлось ему объяснять, что его несчастный брат зарабатывал себе на жизнь торговлей вразнос.

— Теперь мы почти с полной уверенностью можем сказать, что он занимался продажей наркотиков.

Адвокат воздержался от каких-либо комментариев. Комиссар мог только отметить его молчание и напряженный, выжидательный взгляд.

Он рассказал адвокату, стараясь не входить в подробности, о сигаретах, найденных на лотке-тележке вместе с булочками и сластями. А также о сигаретах, спрятанных дома внутри старой лампы с треснутым стеклянным абажуром. Теперь уже почти не оставалось сомнений: Пьеро Джардину, по прозвищу «дядюшка Пьеро», ликвидировала банда торговцев наркотиками, которой он, вероятно, чем-то мешал.

— Ясно. Конечно, объяснить все это его брату, боюсь, будет не так-то легко, — сказал адвокат, поглаживая себя по щеке. Челюсти у него были мощные и казались еще заметнее, так как были безупречно выбриты.

Только тут комиссар вспомнил о кофе, который все это время печально стыл в оранжевой чашечке между телефоном и грудой папок с бумагами, требующими срочного исполнения.

— Разрешите?

— Что за вопрос, комиссар! Извините, я помешал…

Кофе, разумеется, был отвратителен. Он поставил недопитую чашечку обратно на стол: придется подождать того несравненного, ароматного кофе, который ему приготовит после ужина жена. Адвокат Алесси между тем уже поднялся.

— Ну так, комиссар, я буду ждать от вас сообщений, каковы бы они ни были. Но будем надеяться — хороших.

— Я вас извещу сразу же, как только будут какие-нибудь новости, разумеется, если это не нарушит секретности, которую я обязан соблюдать.

— Разумеется.

Телефон зазвонил, когда светло-бежевое пальто адвоката еще маячило на пороге. Комиссар горячо пожелал себе, чтобы это не был снова начальник полиции, хотя теперь он располагал именем похищенного и это открытие ему ничего не стоило.

— Привет, папа, — раздался в трубке веселый голосок Россаны. — Есть какие-нибудь новости?

— А какого рода новости тебя интересуют? — спросил, чтобы выиграть время, комиссар.

— Насчет расследования.

— Ах, да, расследования… К сожалению, должен тебя огорчить. Твой друг, который кормил булочками весь ваш лицей «Юлий Цезарь» и которого ты так упрямо, несмотря ни на что, продолжаешь защищать, оказался действительно замешан в торговле… ты знаешь чем. Мы произвели сегодня обыск у него на квартире.

— Ах вот как?

— Да, вот так, — повторил комиссар и, протянув свободную руку, взял красную коробку и взвесил ее на ладони. — Сигарет сто с лишним, а может, и сто пятьдесят, никак не меньше. Не так уж, в сущности, и много, но старик, вероятно, вел дела в не слишком широком масштабе: довольствовался тем, что продаст одну сигарету тут, другую там, немногим, но надежным клиентам. Мы нашли коробку, полную сигарет с марихуаной, такую же, что обнаружили у него на лотке.

— Коробку? — отозвалась, как эхо, Россана, едва сдерживая смех, причину которого комиссар не мог себе объяснить. — Папа, а она, случаем, не красная?

— Да, именно красная. Но ты-то, черт возьми, откуда знаешь, какого она цвета? — в изумлении завопил комиссар. Эта сопливая девчонка не иначе как сам дьявол. Удивительно только, что от нее не пахнет серой.

— Я расскажу тебе вечером дома, — нежно проворковала Россана и, не дожидаясь других вопросов, повесила трубку.

6

В самом деле, замечательная личность этот профессор [2] Мартини, директор классического лицея «Юлий Цезарь» и к тому же самого высокого класса преподаватель латыни. Он человек спокойный, сделавший спокойствие своей религией, научился выполнять свои далеко не легкие обязанности, чрезвычайно ловко избегая всяких неприятностей и столкновений.

— Что за невероятная история! — повторял он, качая головой и складывая газету с крупными заголовками над уголовной хроникой.