Дело о ядовитых письмах

Папа задумчиво покачал головой, погруженный в воспоминания. Его глаза сияли, и он мягко улыбался.

— Она была настоящей личностью, старушка Молли, и отлично владела пером, — нежно сказал он. — Мне кажется, она бы гордилась новым Оком. Это только на первый взгляд просто, Стив. Чтобы собрать такую колонку, нужен талант. Талант, любовь к людям и хорошая наблюдательность.

Я смотрел на него с нежностью, чувствуя внутреннюю теплоту. Папа здорово поработал, чтобы поставить газету на ноги после смерти деда, и было так приятно видеть его счастливым. Конечно, он был прав, Око — это как раз то, что надо.

Что бы там ни говорил Стефен Шпирс.

Глава IV 

ГЛАЗА В ПОРЯДКЕ

На следующий день в школе нас ожидала большая новость. Мисс Эдейр подала заявление об уходе. Лиз была ошеломлена, так же как и я.

— Я вам говорила, — причитала Лиз во время ланча. — Я говорила — что-то не в порядке. Ох, она, должно быть, серьезно заболела. А то с чего бы ей уходить?

— Есть тысяча других причин, — проворчал Ник. — Может, ее уже тошнит от преподавания. А тебя бы не тошнило? Вообрази, что каждый день видишь Мойстена над томиком поэзии.

Он постарался съязвить, как обычно, но у него это не получилось. Я думаю, всем было жаль расставаться с такой хорошей учительницей, как мисс Эдейр. А вот противные учителя оставались в нашей школе на всю жизнь.

После полудня мы пришли на урок английского, полные решимости просить мисс Эдейр изменить свое намерение. По крайней мере, Лиз, Санни, Том и я собирались поговорить с ней. Ник и Ришель сказали, что это бесполезно и мы только поставим себя в неловкое положение. Но нам хотелось хоть что-нибудь предпринять. Мы поговорили со многими другими ребятами, и все согласились.

Итак, когда мисс Эдейр вошла в класс, Лиз встала.

— Мисс Эдейр, — начала она, — по поручению класса я хотела бы...

Тут она остановилась на полуслове, потому что мисс Эдейр явно не слушала. Вместо этого она гневно уставилась на двух ребят в первом ряду. У них на парте лежал экземпляр газеты «Перо», и они дружно хихикали над колонкой Ока. Лицо мисс Эдейр стало пунцовым.

— Глазам своим не верю, — крикнула она срывающимся голосом. — Как вы посмели притащить эту дрянь на мой урок? Это — последняя капля!

Она развернулась и бросилась вон из класса.

Последовало долгое тяжелое молчание, а потом ребята с газетой обернулись к нам.

— Что мы такого сделали? — недоуменно спросил один из них. — Я иногда читаю эту газету. Я же не знал, что у мисс Эдейр такая ненависть к ней.

— Вовсе нет, — сказала Лиз. — Во всяком случае, раньше ее не было. Я думаю, дело не в газете, Робби. Такого не может быть. Она выбита из колеи чем-то еще и сейчас сорвалась без всякой причины.

— Это не объяснение, — нахмурился Том.

Я сидел тихо, с мерзким ощущением рези в желудке. Том был прав. Это было не объяснение. Я видел лицо мисс Эдейр, когда она бросила взгляд на «Перо». С моего места казалось, что ее глаза полны ненависти.

После школы «Великолепная шестерка» собралась прямо за воротами. Ник заявил, что нам надо вернуться в редакцию и установить, наконец, кто же скрывается за подписью «Око».

— Только не сегодня, — сказала Лиз с удрученным видом. — Мне надо идти домой. Я обещала папе. Маму опять вчера допрашивали в полиции, и она совершенно выбита из колеи.

— Но они не думают, что она помогла грабителям, не так ли? — нервно спросила Ришель.

— Конечно, нет! — огрызнулась Лиз. — Еще чего!

— Ну, если они беседуют с ней в третий раз, — заметила Ришель, — у них должны быть какие-то причины?

— Не будешь ли ты так добра прикусить язык, Ришель? — протянул Ник.

Лиз вспыхнула и отвернулась.

— Ник, мы с Томом пойдем убираться к прекрасной миссис Дриск-Хэскелл, — сказала Санни, быстро меняя тему. — Но потом можем встретиться в газете, если хотите.

— А ты что скажешь, Элмо? — с надеждой спросил Ник, но я замотал головой.

— Прости, но на сегодня я записан к глазному врачу. Раз в шесть месяцев я прохожу обследование и не могу его пропустить.

Ришель издала сдавленный писк, и все повернулись к ней.

— В чем дело, Ришель? — спросил я. Но я знал, в чем дело.

Она глубоко вздохнула.

— Ты сказал — глазной врач, — прошептала она, вся дрожа.

— Ришель! — негодующе фыркнула Лиз. — Ты и вправду...

— Ты не понимаешь, Лиз! — патетически воскликнула та. — Это действительно случилось! Моя мама записала меня на прием на четверг! К этому мистеру Саламанди, который заставит меня носить очки, я знаю! Мне придется носить очки, и я буду в них выглядеть страшилищем!

— Саламанди — это миссис, а не мистер, — сказал я. — Я тоже иду к ней. Она хороший врач. Сделает тебе все, как надо.

Ришель вздернула свои плечики, как бедная нахохлившаяся птичка. Она действительно принимала очень близко к сердцу все эти очковые дела. Хотя я понимал, что она выглядит просто смешно, мне все же было жалко ее.

— Послушай, а почему бы тебе не пойти со мной сегодня? — неожиданно для самого себя предложил я. — Ты сможешь посмотреть, какие есть оправы у миссис Саламанди. Увидишь, что тебе подойдет, что нет.

Я не ожидал, что Ришель примет мое предложение всерьез. Я сказал это только потому, что она выглядела уж очень подавленной и печальной. Но, к моему удивлению, Ришель сразу же просияла.

— Мне правда можно пойти с тобой? — нетерпеливо спросила она. — Это будет здорово! Знаешь, я ведь не могу выносить напряжение ожидания. Ничего с этим не поделаешь. Я очень чувствительна и...

— Да-да, мы все знаем, как ты чувствительна, Ришель, — с ухмылкой перебил Ник. — Ну прямо как маленький цветочек. Почему бы мне не пойти с тобой и не подержать тебя за ручку, пока ты будешь примерять оправы? А позже мы все можем встретиться в редакции.

Я тихо застонал про себя. Так тебе и надо, дураку, не будешь жалеть Ришель Бринкли. Теперь от нее уже не отделаться — а что еще хуже, не отделаться и от высокомерного Ника.

Это был интересный опыт — идти с Ришель и Ником по Рейвен-Хиллу. Они плыли по Крэйгенд-роуд, как особы королевской крови, громко и самоуверенно переговариваясь. Оба были такие высокие и красивые, что я почувствовал себя словно их зачуханный младший братишка. Пользуясь любимым словечком Ришель, скажу, что это было неловко.

Когда мы добрались до глазного врача, я был готов притвориться, что знать не знаю никакой Ришели. Похоже, что и ей была уже не нужна моя помощь. Ришель регулярно терялась по дороге в школу, но путь среди магазинов, рынков и универмагов находила инстинктивно, как почтовый голубь. Она вошла в приемную миссис Саламанди, прошествовала мимо стола медсестры и направилась прямо в маленькую комнату, где были выставлены оправы для очков. Медсестра выглядела озадаченно.

— Кто это? — спросила она, делая слабую попытку зацепиться за меня.

Я понимал ее чувства. Ришель смотрела прямо сквозь нее. Медсестра не принадлежала к тому сорту людей, которых Ришель изволила замечать. Она была не старая и не молодая. Не уродина, но и не красавица. И на ней была серая юбка с бежевой блузкой и серая шерстяная кофта на пуговицах. Такую одежду Ришель вообще в упор не видела.

— Простите, мисс... э... простите, — промямлил я, слишком поздно сообразив, что не знаю ее имени, хотя уже несколько лет хожу к глазному врачу. Я оказался таким же невоспитанным, как Ришель. Почти таким же.

— Вы знаете эту девушку? — осведомилась медсестра с таким видом, словно ей хотелось найти повод немедленно вышвырнуть Ришель вон.

— А как же! — бодро сказал я. — То есть да, конечно. Ее зовут Ришель Бринкли, и она назначена на четверг, а сегодня только хотела...

Медсестра тяжело вздохнула.

— Ну да, понятно. Все в порядке.

Она вернулась к пишущей машинке, передернув плечами, что должно было означать: не трудитесь объяснять, я здесь работаю, вот и все.