Занавес

Он не обратил внимание на Джулию, но, продолжая улыбаться Рене, объяснил:

— Я всю неделю пытался привлечь твое внимание, но ты меня игнорировала.

— Я же не знала… — начала было Рена.

— Теперь ты признаешь, что я сумел все-таки обратить на себя внимание! Я отвечаю за театральные реквизиты, так что могу достать любую сценическую краску и все такое прочее, — произнес он с гордостью. Его темные глаза, не отрываясь, смотрели на Рену.

«Он такой непосредственный, — подумала она. — Как ребенок. И кажется таким… таким… несчастненьким».

— Я могу достать сценические шрамы, пулевые ранения — словом, все, что угодно! Все это необычайно интересно!

— Да уж, необычайно, — произнесла едко Джулия. — И часто ты откалываешь такие шуточки и пугаешь людей, а?

— Я не думаю, что театр должен ограничиваться лишь сценой, — сказал Джордж, по-прежнему пристально глядя на Рену. — Ты читала про искусство перевоплощения?

— Неужели ты думаешь, что лежать в луже крови на пороге нашей комнаты и пугать нас до смерти — искусство? — спросила Джулия, подбоченясь.

— Да! Я попытался создать артистическую ситуацию — с собой в главной роли. Я думаю, что могу пробудить в зрителях те же чувства, что художник или скульптор. Или даже драматург, создавая воображаемую ситуацию, близкую к реальной жизни, — не сдавался Джордж.

— Превосходно! При виде тебя мы чуть не потеряли свой ленч, — продолжала возмущаться Джулия.

— Это было бы нормальной реакцией, — важно сообщил Джордж и улыбнулся Рене.

— Тебе повезло, что ты такой милашка. — Гнев Джулии постепенно улетучивался. — Если бы ты не был таким симпатичным парнем, то так просто бы не отделался!

— Ты собираешься стать актером? — спросила Рена.

Вопрос, видно, удивил Джорджа.

— Бакс считает, что я подаю надежды, — гордо сообщил он.

Рене стало как-то не по себе. Большинство парней, которых она знала, никогда так не смотрели ей в глаза. Он будто хотел передать ей свое напряжение, словно вынуждая ее смотреть ему в глаза.

Она с трудом отвела взгляд и уставилась на ковер.

— Мы с Реной собираемся поплавать, — сказала между тем Джулия. — Не хочешь пойти с нами?

— Да, было бы здорово! — воскликнул он.

— Нет. Я… эээ… я передумала, — сказала Рена. — Пойду полежу немного.

Джулию это, казалось, взбесило, но лишь на мгновение. Вскоре она просияла:

— Ладно. Встретимся у воды внизу, — обратилась она к Джорджу.

— Нет, пожалуй, как-нибудь в другой раз, — уклонился парень.

Джулия попыталась скрыть обиду.

Джордж обошел девушек и легкой походкой направился к выходу.

— Увидимся позже! — крикнула ему вслед Джулия.

Он остановился и обернулся.

— Если я могу что-нибудь сделать для тебя, дай мне знать, — сказал он, обращаясь исключительно к Рене. Казалось, он вложил особый смысл в свои слова. Несомненно, это было своего рода приглашением к дальнейшему общению.

— Как насчет крови? — крикнула ему вдогонку Рена. Лужа крови не давала ей покоя, несмотря на то что это была всего лишь сценическая краска.

Джордж пожал плечами.

— Она легко смоется водой, — ответил он, помахав ей рукой на прощание. Но вдруг добавил загадочно: — Искусство и иллюзия. Именно из-за этого мы все здесь, не так ли? Искусство и иллюзия…

Обе девушки смотрели Джорджу вслед, пока он не скрылся за углом. Затем они перешагнули лужу крови и вошли в комнату.

Это было маленькое помещение с крашеными, тонкими, оштукатуренными стенами. Было слышно, как в соседских комнатах разговаривают другие девчонки. «Мы будто живем в картонной коробке», — подумала Рена, когда впервые сюда вошла.

Здесь едва хватало места для двухэтажной койки, деревянного складного стула и комода с зеркалом прямоугольной формы. Комод был из сосны, и только волшебник или какой-нибудь силач мог выдвинуть ящички, которые деформировались, да к тому же пахли плесенью. Еще здесь был небольшой чуланчик размером с телефонную будку. Единственное окно открывало вид на холм. Ванная комната находилась в конце коридора.

— Он настоящий ребенок, — сказала Джулия, усаживаясь на стул.

Рена состроила гримасу.

Джулия удивленно на нее посмотрела и продолжила:

— Безусловно, он тобой интересуется.

— Мне все равно, — ответила устало Рена, укладываясь на край кровати Джулии. — Он не мой тип.

— Не твой тип?

— Он слишком давит. Какой-то… больной. Лечь на пол, притворяясь мертвым… Это безумие.

— Нет, всего лишь шутка, — Джулия поразилась такой неистовой реакцией подруги.

— И к тому же мне не понравилось, как он на меня смотрел. Он как будто меня гипнотизировал, — добавила Рена.

— Ты просто не привыкла к людям театра. Он всего лишь играл. А ты действительно неважно выглядишь, такая бледная…

— Да нет, все нормально. Это все он… ну, он… напомнил мне кое-что.

— Кое-что? Ты от меня что-то скрываешь? Давай же, Рена, колись!

Рена даже не улыбнулась. Джулия поняла, что не стоило шутить. Она подняла расческу и начала приводить в порядок свои спутанные черные волосы. Но ей это не удавалось — чем больше она причесывалась, тем более лохматой становилась.

Рена уставилась на угол кровати. Она злилась на себя за то, что выдала причину своего беспокойства, и ей совсем не хотелось это обсуждать. Она просто не могла говорить об этом с Джулией. Что же заставило ее проболтаться?

— Перед тем, как я переехала в Кембридж, — начала Рена медленно и осмотрительно, почти шепотом. — Перед тем, как я познакомилась с тобой… случилось нечто ужасное. Мне никогда не хотелось об этом рассказывать. — С минуту она молчала, затем добавила: — Мне и сейчас не хочется.

Джулия не ответила. Она продолжала расчесывать волосы, уставившись в пол. Две девчонки с в соседней комнате громко смеялись.

Через какое-то время Джулия сказала:

— Возможно, поэтому ты была так хороша сегодня на сцене? Твои воспоминания помогли тебе играть?

— Не знаю… — Рена почувствовала некое облегчение от того, что Джулия не пыталась заставить ее все рассказать. Она бы охотнее поговорила про пьесу, чем про… воспоминания.

— Ты была так великолепна на репетиции сегодня, так передала злость, что я даже поверила, будто ты прикончила Чипа. Ты слышала мой визг?

Рена улыбнулась:

— Боюсь, я слишком вошла в роль… слишком увлеклась, поэтому ничего вокруг не видела и не слышала.

— Это было потрясающе! Увлекайся так каждый раз, — сказала Джулия. — На Бакса это произвело большое впечатление.

— Баксу так и не терпится наехать, — возразила Рена. — У меня было такое чувство, будто под маской добродушного Санта-Клауса скрывается бездушный убийца, который только и ждет, когда его выпустят на свободу.

Джулия даже расческу уронила от удивления:

— Да брось ты, Рена! Почему ты так говоришь?

— Я всего лишь сказала, что Бакс — жестокий человек.

— Ну, не думаю, что Бакс жесток. «Занавес» — тяжелая пьеса. Я просто считаю, что он пытается выдавить из нас все, на что мы способны.

— Джулия, вернись к реальности. А что ты скажешь про первый день в лагере? Как он заставил всех расхаживать в купальниках по сцене и рассматривать друг друга с ног до головы? Мы тогда друг друга даже не знали.

— Он хотел раскрепостить нас, Рена. Это была своего рода попытка помочь вам избавится от вашего стеснения.

— Это было жестоко. А два дня назад? Я насчет того, как он заставил нас издеваться над внешностью друг друга. Это было ужасно!

— Есть такой театральный прием, Рена. Бакс так делал не просто ради развлечения.

— Разве? А ты видела в тот момент выражение его лица? Ты не заметила, как он млел и наслаждался в то время, пока мы просто раздирали друг друга на куски? Бедняжка Марси — помнишь ту низенькую девушку с плохой кожей? — она же была вся в слезах! А Бакс смеялся и не прекращал, потому что он хотел, чтобы она плакала.

— Возможно, и хотел. Но не из жестокости. Умение плакать на сцене — очень ценная вещь, которой действительно стоит научиться. — Джулия присела на корточки, чтобы поднять свою расческу и сунуть в выдвижной ящик комода. — Интересно, зачем я вообще защищаю Бакса? — спросила она раздраженно. — Он известный режиссер, он знает, что делает. А для тебя все это просто непривычно.