Мой папа — киллер

— Леха, Аня… Вы тут? А где мои очки? — Аня — так звали Лехину маму. Анна Ивановна.

— На холодильнике, — ответил Корольков-младший.

Отец вооружился очками.

— Как дела, герой? — спросил он у Лехи, внимательно рассматривая его. — Настало для тебя утро стрелецкой казни? В школу идешь?

— Иду, — недовольно отозвался Леха. — Доем и пойду.

— А уроки выучил?

— Выучил, па, — Леха совершенно серьезно кивнул.

Эту шутку отец повторял каждый год первого сентября.

— Па, — вспомнил Леха, — возьми у дяди Семена какой дюдик или триллер, посмотрим вечером…

— Дюдик, триллер, — отец покачал головой. — Не о том думаешь…

— Думай, Алексей, о новом кол-лек-ти-ве! — назидательно сказала мама. — Сегодня ты должен зарекомендовать себя!

— Да кому я там нужен? — с ненавистью воскликнул Леха. — Тоже мне… Лучше бы я в старую школу ходил! На метро бы ездил! На час раньше вставал!

— Чепуха, — металлическим голосом произнес Корольков-старший. — Полная чепуха. Дети везде дети. Они тебя прекрасно примут.

Леха вздохнул: и отец туда же. Ох уж эти взрослые, что они понимают?

Мама тем временем привстала и выглянула в окно. Когда она обернулась, ее глаза сияли, и Леха понял: сейчас он что-то услышит. Что-то такое, что приободрит его — конечно, в мамином понимании.

— Наверняка у тебя в школе будет та же компания, что и во дворе! — торжественно заявила мама. — Посмотри, дети из нашего и соседних домов — все идут в твою школу.

Леха едва не подавился бутербродом. Мама попала в самую точку. Новость ужасно обрадовала.

Интересно, в какую школу ходит абориген? Ходят ли вообще аборигены в школу? Леха предпочел бы, чтоб не ходили. Но пацан имел явно школьный возраст, жил не в дикой Австралии и потому должен был учиться.

— Ты посмотри, посмотри, — настаивала мама.

Леха уныло посмотрел. Ну и что? Действительно, из восемнадцати подъездов, выходящих во двор, выливалось восемнадцать ручейков, которые соединялись в широкую реку — она текла по дорожке, вымощенной плитами, прямо к зданию школы. Леху это удивило… но он поднял глаза и увидел, что к окнам прилипли родители, которые вовсю махали руками и подмигивали своим отпрыскам.

Где среди этих родителей предки того пацана в кожаной куртке? Где внизу сам пацан? Интересно, сошел ли у него синяк?

— Да, мама, в школе будет та же компания…

Мама безоблачно улыбнулась, сделала заключительный глоток и поставила пустую чашку на стол.

Алексей вздохнул и снова посмотрел в окно. Новая школа притягивала взгляд. Она стояла не так уж и далеко — прямо напротив дома, где поселились Корольковы. Три новых пятнадцатиэтажных дома образовывали букву П, внутри которой находился двор, а школа как бы запирала выход из этой буквы П.

— Все пути упираются в нее, — вдруг пробормотал Леха.

— Что? — не расслышав, спросила мать. Она уже убирала со стола.

— А? — Леха отвлекся от своих мыслей. — Нет, ничего.

Мама вытерла руки, глянула на часы и в зеркало, которое висело на кухне.

— Ну, ты готов? — спросила мама. — Пойдем.

— Куда? — встрепенулся Леха.

— Как куда? — удивилась мать. — Без четверти восемь! В школу!

— Это зачем еще?

— Надо, — сказала мама.

Сердце у Лехи упало. Мама вознамерилась сегодня его сопровождать. Ужас! Как будто ему в школе мало будет своих проблем, теперь прибавится еще и эта — мама поведет его, словно он какой-нибудь первоклашка!

— Ну к чему это, мама? — бросился уговаривать Леха. — Ты ведь уже ходила в школу, записала меня в 8-й класс «Б».., Ну да, в 8-й «Б» — я это отлично помню. Неужели я один не найду дороги?

— Сам понимаешь, — сказала мама, обувая туфли в прихожей, — должна же я быть уверена… Но ты не волнуйся, Алексей, — торопливо добавила она, видя, что сын немного нервничает. — В классе я не буду появляться. Я только скажу Маргарите Игоревне…

— Маргарите Игоревне? — растерянно повторил Леха.

— Алешка, не спорь, — донесся голос Королькова-старшего из ванной. — Мать лучше знает…

— Вообще Маргарита Игоревна ведет географию, а еще это твоя новая классная руководительница, — со знакомой безоблачной улыбкой пояснила мать. — Вот видишь, а ты и не знал. Мы подойдем к ней, я скажу, что ты — Алексей Корольков, и все. Дальше будешь один… Ну, ты готов?

Леха был готов. Он был готов еще вчера.

Если откровенно, он был готов еще неделю назад, после своего дурацкого знакомства с местным аборигеном.

— Вперед, — сказала мама. — И не забудь цветы!

Цветы.

Нет, Леха ничего не имел против них, цветы полагалось дарить женщинам на 8 Марта, ко дню рождения, да и просто так, наконец. Леха понимал, что учительнице приятно будет получить букет к началу учебного года. Но цветы в сочетании с мамой, которая конвоирует тебя в новую школу первого сентября…

— Линейку для восьмиклассников отменили, — сказала мама. — Ростя, не знаешь, почему?

Ростя — это так мама называла Лехиного отца.

— Экономят, — сказал отец уже из уборной. — У нас теперь со всем так — что не дает дохода, подлежит уничтожению, —г Послышался шум спускаемой воды.

Леха молча взял букет. Спорить с родителями было бесполезно. Лучше держать рот на замке и терпеть — как терпит любой настоящий мужчина в обстоятельствах, которые ему не по душе. Буду настоящим, просто решил Леха.

На плече у него болталась школьная сумка, а в руке он сжимал пять гвоздик, три белые и две красные. При этом Лехе казалось, что несет он в школу не цветы, а большой и тяжелый крест.

Целеустремленная мама шла в четырех-пяти шагах впереди, а он прилагал все усилия, чтобы ее не догнать и не пойти с ней вровень — потому что надеялся выглядеть в глазах окружающих самостоятельным.

И все было бы неплохо, если бы мама поминутно не оглядывалась и не напоминала:

— Алексей, шире шаг! Осталось пять минут! Алексей, не отставай!

Леха злился…

Дорога была короткой. Школа приближалась, вырастала на глазах, вознося в небо свои могучие серые стены. Она была похожа на средневековый английский замок Камелот, куда добровольно стекались рыцари, плененные в боях королем Артуром, хозяином замка, и отпущенные им под честное слово быть в замке ровно в восемь ноль-ноль первого сентября.

Одно Леху пока утешало — в разношерстном потоке школьников он не замечал длинноволосого аборигена, встречи с которым желал меньше всего.

Мама поднялась по ступенькам на школьное крыльцо, остановилась у двери и оглянулась. Под ее выразительным взглядом Леха перешел на рысь и быстро вбежал на крыльцо.

— Ма, — Леха предпринял последнюю попытку освободиться, — а тебе еще не пора на работу?

— Я предупредила вчера, что могу задержаться, — отрезала мама. — Перестань, Алексей… Веди себя как восьмиклассник.

Леха кивнул. Как она не понимает, что в первую очередь сама и мешает этому?

— Кого я вижу? — внезапно раздался голос. — Моченый пришел в школу. Моченый — восьмиклассник.

Леха как ужаленный обернулся. Так и есть — случилось самое страшное. Это был тот самый длинноволосый абориген. Он, видно, шел следом и вот — догнал их.

На этот раз, по случаю первого сентября, длинные волосы аборигена были перехвачены на затылке резинкой. Кожаная куртка уступила место джинсовой — новенькой «Райфл-супер» с четырьмя звездочками.

Леха первым делом посмотрел: как там насчет синяка? Фингал был на месте. Он по-прежнему украшал правую скулу аборигена, хоть немного и уменьшился за неделю. И синего в нем поубавилось, зато добавилось зеленого. Пацан даже попытался замаскировать его — оставил свисать со лба длинную прядь волос.

— Еще живой? — прошипел абориген. — А ты, Моченый, оказывается, маменькин сынок?

Леха быстро опустил руку с цветами — не хватало, чтобы абориген прошелся еще и в их адрес. Что-нибудь вроде того, что в школу с цветами ходят только девчонки.

Пацан хотел прошмыгнуть перед Лехи-ной мамой, но та преградила ему дорогу.