Липовый лифт

С тех пор сироты Бодлеры потеряли покой и по ночам почти не смыкали глаз. Стоило им закрыть глаза, как перед ними снова и снова возникал длинный черный автомобиль, увозящий Квегмайров. Они слышали голоса своих друзей, которые в последнюю минуту пытались сказать им что-то, очевидно имеющее отношение к страшной раскрытой ими тайне Олафа. «Г.П.В.» – все, что успел крикнуть Дункан прежде, чем его умчал черный автомобиль.

В полусне дети метались, не зная, как помочь друзьям. Они никогда не переставали беспокоиться о них и все гадали, что же означают эти три таинственные буквы – «Г.П.В.».

– Вам не следует так уж сильно беспокоиться о Квегмайрах, сейчас во всяком случае, – сказал мистер По и добавил: – Да и в ближайшем будущем тоже.

Детей удивила уверенность, прозвучавшая в его голосе.

– Не знаю, случалось ли вам читать информационный бюллетень Управления Денежных Штрафов, но у меня есть хорошие вести о ваших друзьях.

– Гаву? – спросила Солнышко. Солнышко была самой младшей из бодлеровских сирот и самой маленькой по росту, едва ли выше палочки твердокопченой колбасы салями, что, вообще-то, нормально для ее возраста. Но вот таких четырех крупных и острых зубов, как у нее, я не видел ни у одного малыша. Однако, несмотря на рано окрепшие зубы, Солнышко часто разговаривала на своем особом языке, малопонятном большинству людей. Например, под словом «гаву?» она разумела что-то вроде «А вы уверены, что Квегмайры нашлись и спасены?». Вайолет сразу же поспешила перевести мистеру По вопрос, заданный младшей сестрой.

– Все обстоит даже лучше, чем вы думаете, – сказал мистер По. – Я получил повышение по службе. Теперь я вице-президент банка. Я распоряжаюсь всеми финансовыми и наследственными делами сирот, это означает, что нынче в моем ведении не только ваше дело, но также и дело Квегмайров. Я обещаю вам направить все силы на то, чтоб найти Квегмайров и позаботиться об их безопасности, иначе какой же из меня попечитель? – Тут он снова раскашлялся и вытащил носовой платок, а сироты Бодлеры терпеливо ждали, пока у него пройдет приступ. – После того как мы с вами здесь расстанемся, я отправляюсь в трехнедельное путёшествие на вертолете к одному из горных пиков. Не исключено, что Квегмайры спрятаны именно там – объявил мистер По, когда кашель наконец утих. – Связаться со мной все это время будет очень сложно – на вертолете нет телефона, но я вам позвоню, как только вернусь обратно с вашими юными друзьями. Кстати, какой это номер дома? В такой темноте мне трудно разглядеть, где мы сейчас находимся.

Клаус, прищурившись, взглянул на номер, еле видимый в тусклом зеленоватом свете.

– По-моему, это дом 667, – сказал он.

– Значит все верно, мы на месте. Квартира мистера и миссис Скволор находится в пентхаусе, Мрачный Проспект, дом 667. Думаю, дверь здесь.

– Ошибаетесь, она вон там, – раздался из темноты высокий скрипучий голос. Бодлеры даже слегка подпрыгнули от неожиданности. Обернувшись, они увидели человека в широкополой шляпе и мешковатом пальто, которое было слишком велико для него. Рукава висели, полностью скрывая руки, а широкие поля шляпы скрывали большую часть лица. Разглядеть кого-либо в темноте было не просто, и поэтому неудивительно, что дети не заметили его раньше.

– Большинство посетителей с трудом находят дверь, – сказал странный человек. – Для этого и был нанят консьерж.

– Я это приветствую, – любезно ответил мистер По. – Моя фамилия По, и у меня есть договоренность с мистером и миссис Скволор, что я оставлю им их новых детей.

– Да, да. Они мне сказали, что вы придете. Проходите, пожалуйста.

Консьерж открыл дверь и провел их в комнату, где было так же темно, как и на улице. Вместо ламп на полу стояло несколько свечей, и дети так и не поняли, большой или маленькой была комната, где они очутились.

– Боже, какой мрак! – воскликнул мистер По. – Почему вы не попросите своих нанимателей вкрутить здесь хорошую яркую лампу?

– Не положено. Сейчас темнота в моде.

– В чем? – спросила, не поняв, Вайолет.

– Просто в моде, – пояснил консьерж. – Здешние жители сами решают, что модно, то есть стильно и броско, или же не модно. Мода меняется беспрестанно. Каких-нибудь две недели назад темнота была не в моде, а в моде, наоборот, считался свет. Вы бы видели всю эту округу! Ни на минуту нельзя было снять темные очки – так слепило глаза.

– Надо же, темнота в моде, – ухмыльнулся По. – Не забыть бы рассказать об этом жене. А сейчас покажите нам, где у вас лифт. Мистер и миссис Скволор живут в пентхаусе, и мне бы не хотелось пешком подниматься на верхний этаж.

– Боюсь, вам ничего другого не остается, – сказал консьерж. – Две двери лифта прямо здесь, но вам от них никакой пользы.

– А что, лифт не в порядке? – спросила Вайолет. – Я хорошо разбираюсь в разных механизмах и с радостью погляжу, в чем там дело.

– Это очень любезное и необычное предложение, – сказал консьерж. – Но лифт сейчас не в моде. Это постановила вся округа, и он был отключен. Лестницы, впрочем, остались в моде, так что в пентхаус все-таки попасть можно.

Консьерж провел всю компанию через вестибюль, и Бодлеры с удивлением увидели очень длинную петляющую деревянную лестницу с металлическими перилами. Через каждые несколько ступенек кто-то поставил свечи, и лестница теперь превратилась в петли мерцающих огоньков, которые тускнели по мере того, как она уходила все дальше вверх, пока совсем не пропадала из виду.

– Я ничего подобного нигде не видел, – сказал Клаус.

– Она больше похожа на пещеру, чем на лестницу, – добавила Вайолет.

– Пинс! – выпалила Солнышко, что означало: «Или же на космос».

– А мне все это напоминает какую-то бесконечную длинную дорогу, – буркнул мрачно мистер По и, обернувшись к консьержу, спросил: – До какого этажа доходит лестница?

Консьерж пожал плечами под своим непомерно огромным пальто:

– Не помню точно. Кажется до сорок восьмого, а может быть, и до восемьдесят четвертого.

– Никогда не представлял себе, что бывают такие высокие дома, – сказал Клаус.

– Сколько бы их ни было, сорок восемь или восемьдесят четыре, у меня не хватит времени проводить вас, дети, до самого верха, – сказал мистер По. – Я пропущу вертолет. Вам придется добираться самостоятельно. Кланяйтесь от меня мистеру и миссис Скволор.

– Неужели нам идти одним? – спросила Вайолет.

– Радуйтесь, что у вас с собой нет вещей, – ответил мистер По. – Миссис Скволор сказала, что нет смысла брать с собой старую одежду. Теперь я понимаю, она хотела избавить вас от необходимости тащить вверх по лестнице чемоданы.

– Так, значит, вы не пойдете с нами? – спросил Клаус.

– У меня просто не хватит времени проводить вас. В этом все дело.

Бодлеры переглянулись. Они знали, как, не сомневаюсь, знаете и вы, что темноты, в общем-то, бояться не надо. Но даже если вы не особенно чего-то боитесь, вам все равно не хочется лишний раз сталкиваться с неприятной для вас ситуацией. Сироты слегка нервничали при мысли о том, что им придется одним взбираться по лестнице в пентхаус, а рядом не будет никого из взрослых.

– Если вы боитесь темноты, – сказал мистер По, – я, наверное, мог бы отложить поиски Квегмайров и проводить вас к вашим новым опекунам.

– Нет, нет, – поспешил заверить мистера По Клаус. – Мы не боимся темноты. Для нас самое важное – спасти Квегмайров.

– Обог, – неуверенно произнесла Солнышко.

– Проползи сколько сможешь, а потом мы с Клаусом будем нести тебя по очереди, – ответила ей Вайолет. – До свидания, мистер По.

– До свидания, дети. Если у вас возникнут какие-нибудь проблемы, помните, вы всегда можете связаться со мной или с любым из моих помощников в Управлении Денежных Штрафов, и уж во всяком случае после моего возвращения из путешествия на вертолете.

– Что касается лестницы, одно хорошо – она уводит отсюда наверх в гору, – пошутил консьерж, провожая мистера По обратно к наружной двери.

Бодлеры, которые уже успели подняться на несколько ступенек, слышали, как внизу в темноте консьерж хихикает над своей шуткой. Выражение «уводит наверх в гору» не имеет ничего общего с подъемом по лестнице. Оно лишь означает, что дела у вас пойдут лучше в будущем. Дети поняли шутку, но даже не рассмеялись – настолько тревожно было у них на душе. Тревожил их Граф Олаф, который мог появиться с минуты на минуту. Тревожили тройняшки Квегмайры, которых они могли больше никогда не увидеть. А в данный момент, когда они начали взбираться по лестнице, их тревожила встреча с новыми опекунами. Они пытались представить себе, какие же люди живут на такой темной улице и в таком темном доме, да и к тому же еще на самом верхнем этаже, куда добраться можно, лишь одолев не то сорок восемь, не то восемьдесят четыре марша темной лестницы. Им было трудно поверить, что в будущем что-то переменится к лучшему, когда они поселятся в этом мрачном и плохо освещенном месте. И хотя они только начали в темноте карабкаться по лестнице и впереди их ждал еще долгий подъем, они были полны тревоги, которая мешала им верить, что высоко наверху им наконец улыбнется удача.