Происшествие в Оттербери

Очевидно, они нигде не работали, вечно шатались по улицам и лезли не в свои дела.

Вот и в это утра они появились в Месте происшествия, где мы все собрались.

— А, ребятки, всё играете, героев из себя корчите, — обратился к нам Джонни Шарп.

Тэд покраснел. Чарли Мазуэлл сказал:

— А вы, пижоны несчастные, всё по улицам шляетесь! — и тут же юркнул за кучу мусора.

Но Шарп и Бородавка не побежали за ним. Бородавка, конечно, разозлился, но Шарп только ухмыльнулся, обнажив дёсны, и, заломив шляпу набекрень, пошёл прочь. Он как будто гордился тем, что его обозвали пижоном. Бородавка потащился за ним.

Пройдя ярдов сто по улице, они остановились, прислонившись к стене полуразрушенного дома.

Их присутствие могло нам помешать. Ведь они могут не пустить нас во двор Скиннера. Но Тэд послал одного из ребят отвлечь их внимание, и пока гонец разговаривал с этими типами о всякой всячине, я со своим звеном перелез через ворота. Со мной пошли Чарли, Ник и маленький Уэкли. Я захватил гранаты, сложенные в плотный бумажный пакет. Питер Батс, заместитель командира, сам изготовил их в школьном химическом кабинете. Гранаты эти совсем не опасные, они не взрываются и не загораются. Но у них есть одно хорошее свойство: они здорово липнут. Их следовало бы назвать липучками. По правилам игры, чтобы вывести танк из строя, надо прилепить к его борту по меньшей мере две такие гранаты. Но бросать их нельзя. Это было бы слишком легко. Их полагается прилепить к вражескому танку руками. Часто мы отчаянно спорили, действительно ли граната была пришлёпнута к танку или её бросили с очень близкого расстояния. В таких случаях судья нам был просто необходим. Во время споров мы горячились, теряли терпение, и ко времени, о котором я пишу, отношения наших отрядов очень обострились.

До начала боя оставалось три минуты. Тэд скомандовал:

— Все по местам. Маскируйтесь!

Через минуту я выглянул на улицу. Сначала мне показалось, что Тэд и остальные ребята куда-то исчезли. Внимательно присмотревшись, я разглядел, что все они расположились за кучами мусора вокруг воронки. Из-за ворот торчали две головы и ствол деревянного ружья. Один мальчик спрятался за кустиком курослепа, проросшим над кучей обломков, другой забрался в бетонную трубу. Поверьте мне, ребята были превосходно замаскированы. Тэд зачем-то притащил мусорные ящики и поставил их посреди улицы.

В ожидании боя мы решили перекусить. Ребята достали завтраки, принесённые из дома.

— Эх, не было бы сейчас войны, ну и наелся бы я! — размечтался маленький Уэкли, уписывая чёрствый хлеб. — Начал бы с бутерброда с сардинами, потом слопал бы целую тарелку эклеров, а потом… потом запеканку с мясом и ещё закусил бы жареной картошкой с бобами… — А тебе чего хочется, Ник?

— Не знаю, — сказал Ник, — наверное, того же, что и тебе. — Он сидел на футбольном мяче, и вид у него был понурый. Ему не очень-то хорошо жилось у дяди с тёткой, которые взяли его к себе после смерти родителей. Ходили слухи, что Ника, даже не кормили досыта. Но, может, это просто сплетни.

— Ник, хочешь липучки? — предложил я.

— Нет уж, большое спасибо. Лучше я возьму футбольный мяч, привяжу его к верёвке и буду колотить их по голове мячом.

Я раздал гранаты остальным ребятам. До начала боя оставалось лишь полминуты. Сердце у меня бешено колотилось. На подумайте, что я трусил, нет, просто… я волновался. Ведь вся ответственность за успех боя лежала на мне. Я вспомнил, как Тэд предупреждал нас: «Не торопитесь выходить из засады. Выждите, пока не завяжется бой. Не поступайте необдуманно. Иначе всё полетит к чёрту».

В этот момент я услышал, скрип колёс и подумал, что это танк проехал по Эбби Лейн мимо нас, вправо. Должно быть, скрипели приделанные к танку старые велосипедные ободы без шин. Танк, был совсем как настоящий, мы сделали его в школьной мастерской… Башня была из дерева, а бока выкрашены в маскировочный цвет. На башне был натянут кусок всамделишной маскировочной сетки, которую Тэд выклянчил у брата. Впереди вместо ствола орудия торчала половая щётка. В танке свободно умещались три человека: водитель, стрелок и командир.

Я снял автомат с предохранителя и выглянул на улицу. Но вместо танка я увидел двух вражеских велосипедистов. Очевидно, Топпи послал их, чтобы разведать, нет ли ловушек.

«Чёрт возьми, — подумал я. — Они сдвинут мусорные ящики и очистят танку путь».

Изо всех сил нажимая на педали, пригнувшись, велосипедисты промчались мимо нас, направляясь прямо к ящикам, словно собираясь их протаранить.

Из засады Тэд и ребята открыли ураганный огонь, но велосипедисты смело ехали под обстрелом. Казалось, они были заколдованы, и пули их не брали. Я уже решил, что всё потеряно, но вдруг распахнулись крышки ящиков, и оттуда, как ваньки-встаньки, появились две головы. Две длинные трости преградили велосипедистам путь. Ага, — значит, Тэд посадил в ящик ребят. Ловко придумано! Велосипедисты, боясь, что трости попадут в спицы колёс или проткнут им животы, свернули в сторону. У одного из них, вероятно, были испорчены тормоза. Он стремительно пронёсся мимо ящиков — и не мог остановиться, пока не отъехал от них на расстояние не меньше 50 ярдов. Другой повернул направо, резко затормозил и, петляя, скачками стал двигаться к Месту происшествия. Наконец он свалился на кучу мусора, и на него прыгнул один из наших ребят.

Итак, первая вылазка противника была отбита, но мы знали, что Топпи на этом не успокоится.

Вскоре появился танк в сопровождении трёх человек. Они шли гуськом, нагнувшись, прижимаясь к его левому борту. Танк укрывал их от огня из засады Теда, но с нашей стороны они были открыты для обстрела.

Проехав ярдов десять, танк остановился. Стрелок открыл лихорадочный огонь по засаде Тэда. В этот момент я увидел, что Топпи и ещё трое крадутся к воронке от бомбы, окружая отряд Тэда с тыла, а Тэд с ребятами так увлёкся боем, что не замечает опасности. Положение с каждой минутой становилось всё тревожнее. Если Топпи удастся напасть с тыла, то Тэд окажется запертым в клещах между отрядом, охранявшим танк, и вражеской пехотой. А я не мог даже крикнуть, чтобы предупредить Тэда, — этим я бы выдал себя и сорвал план внезапного нападения.

Мне предстояло принять очень важнее решение: напасть ли на танк тут же, немедля, или подождать, пока вражеские солдаты, залёгшие между танком и моей засадой, выйдут из укрытия.

Мы вполне справились бы с троими и завладели бы танком, но шестерых нам не одолеть, поэтому я решил пока не обнаруживать себя. Это было чертовски трудно: Чарли тяжело дышал мне в затылок, а маленький Уэкли всё время порывался проскользнуть у меня между ног, чтобы посмотреть, что происходит.

Когда наконец я решился выйти, случилось непредвиденное. Прун запустил куском кирпича в Тэда, хотя по правилам игры категорически запрещалось швырять камни друг в друга. Их можно было бросать только в танк. Конечно же, только Прун мог нарушить приёмы цивилизованного ведения войны. Прун неприятный тип, поверьте мне.

Он был в команде Топпи, и я сам видел, как он схватил обломок кирпича и швырнул его. Кирпич угодил Тэду в плечо. Вообще Тэд — спокойный парень. Но иногда он становится просто бешеным, как это было на школьных соревнованиях по боксу. Его противником был Топпи, Тэд проигрывал, и в последнем раунде он буквально озверел. Вот и на сей раз с ним случилось то же самое. Он отдал приказание, чтобы двое ребят вместе с ним атаковали группу Топпи. Потом дал три коротких свистка — это был сигнал атаки, и помчался к Пруну со скоростью пожарной машины.

Я понял, что настал мой черёд выходить из засады. Когда охрана танка бросилась наперерез Тэду, мы проскользнули через скиннеровские ворота и ринулись вперёд, не встречая на своём пути никакого сопротивления, если не считать вражеского велосипедиста, того самого, у которого отказали тормоза. Он был совсем ещё сопляк и наблюдал за тем, что происходит, издалека. От волнения он пританцовывал на месте, как это делают дети. Однако, увидав, что я и мои ребята устремились к танку, он сел на велосипед и что есть духу помчался наперерез нам.