Сказка для злодеев

Алешка оглянулся — никакого покорного слуги за нашими спинами не было.

— Это выражение такое, — объяснил дядя Мифа. — Ваш покорный слуга в данном случае это я.

— И как наш покорный слуга поспособствовал истории города? — спросил я.

— Очень просто. Опубликовал в нашей газете очерк о незавидной судьбе Марфуши. О легенде про ее сокровища. Многие заинтересовались, в редакцию пошли письма. А не так давно ко мне заходил вполне приятный молодой человек и очень подробно расспрашивал о Гремячей башне, о подземелье, о нечистой силе…

— И вы ему все рассказали? — с волнением спросил Алешка.

— Конечно! Ему было так интересно.

— А у этого очень приятного молодого человека, — спросил я, — вот здесь, на грудном кармашке, была такая бирочка с его фамилией, вроде ценника?

— На кармашке у него ценника не было, зато на голове были рыжие волосы. Рыжие люди вообще любопытны.

Что-то не замечал. И что-то мне не очень нравится повышенный интерес всяких Червяковых и рыжих к сокровищам спящей царевны.

Мы еще поговорили, поспрашивали, потрогали экспонаты. Алешку почему-то (или зачем-то) очень заинтересовал белый гипсовый череп Ивана-царевича, совсем как настоящий.

— Дадите поносить? — вдруг ляпнул он. Не череп, а Алешка.

Наш покорный слуга возмутился:

— Поносить! Это тебе не пиджак.

С тем мы и расстались. А когда наконец пришли домой, мама сказала, что за нами приезжала бабушка.

— Вы обещали ей помочь, а сами где-то шляетесь. Обедайте и дуйте на завод. А где ваши лопаты? Отнесли обратно?

Мы переглянулись, промолчали, но покивали головой. В общем, мы их отнесли. В зеленую рощу. И после обеда мы туда помчались, чтобы забрать лопаты и вернуть их бабушке.

* * *

В роще мы нашли только одну лопату. И то не нашу. Она стояла, прислонившись к дереву, будто отдыхала. А наши лопаты исчезли. Несмотря даже на то, что они были помечены — на их черенках были выжжены буквы «КЗ» — конезавод. Чтобы их не украли. Но это не помогло!

— От бабушки попадет, — сказал я.

— Ни фига! Купим ей другие. У нас сто рублей есть.

— На сто рублей, Лех, только детскую лопатку купишь. В песочке играть.

В общем, от большого огорчения мы перепрятали чужую лопату и пошли на завод.

* * *

— Явились, — сказала бабушка. — А ну-ка, переодевайтесь, берите совки и марш денники чистить.

Началось… Чистили денники, носили воду в поилки, таскали сено и овес в кормушки. Про лопаты бабушка пока не вспомнила.

Уже темнело, уже заморосил дождик, когда рыжий Обормот позвал нас пить чай — самовар готов.

— Молодцы, — хвалила нас бабушка за столом — то ли за аппетит, то ли за работу. — Завтра утречком, жеребятки, прокопаете канавку от ручья и можете шляться где угодно. Лопаты не забыли?

Мы не успели ответить. Ответил рыжий Обормот, незаметно нам подмигнув:

— Не забыли, не забыли. Они правильные пацаны. Аккуратненько их в каптерку поставили.

Каптеркой называли темную комнатку в дальнем углу конюшни, где хранились ведра, совки, лопаты и другие инструменты — инвентарь, как говорила бабушка.

— Ты куда? — спросила она вскочившего Алешку.

— Чай на улицу просится.

— Зонтик возьми.

— Я в зонтик не писаю, не маленький.

Он и маленьким в зонтик не писал.

Когда Алешка ушел, рыжий Обормот стал нахваливать бабушкины плюшки.

— Я такие, — говорил он с полностью набитым ртом, — только второй раз кушаю. Меня такими только Кириллыч угощал.

Вот тут я чуть не подавился! Значит, точно — именно он расспрашивал дядю Мифу о сокровищах Гремячей башни.

— Ты, Пашка, не хвали меня, — говорила между тем бабушка. — Я их не пекла. А ты угадал, эти плюшки Мефодий принес.

— Он за вами ухаживает, — опять подольстился рыжий Пашка Обормот.

— Пусть ухаживает, — отмахнулась бабушка. — Раньше надо было думать.

Тут вернулся Алешка и с порога покивал мне с недоумением, мол, лопаты и в самом деле вернулись на свое место. Те самые лопаты, с буквами «КЗ» на черенках.

— Дождик кончился, — сказал Алешка.

— Паша, отвези их домой.

И опять по дороге Пашка нахваливал нашу бабушку и нас заодно, как говорится, до кучи.

— Лопаты я принес, выручил вас. В роще на них наткнулся. — А вот что он делал в роще? — Но скажу вам, мальцы, держитесь от этой башни подальше. Нечистое место, опасное. Там…

— Чудеса, леший бродит, — перебил его Алешка, — знаем.

— В самом деле, зуб даю. В полнолуние там из-под земли такой вой раздается. Жуть на цыпочках! А подальше, в овраге, где свалка, бомжи собираются. Тоже народ опасный. Ну, пока! Завтра за вами заеду.

Глава VII. НЕЧИСТАЯ СИЛА

У двери бабушкиной квартиры я рассказал Алешке о своем открытии.

— Знаю! — сказал он. — Я давно догадался. — И тут же распорядился: — Ты будешь следить за Пашкой, а я за Червяковым. Иначе не видать нам сокровищ.

— Они тебе очень нужны? — я позвонил в дверь.

— А ты знаешь, что там? — возмутился Алешка.

— Золото, брильянты. И рука Марфуши.

— Это совсем другие сокровища, Дим. Они побогаче золота и брильянтов. — Опять он знает больше, чем я.

Мама открыла дверь:

— Набегались?

— Наработались. Из меня даже пар пёр, — похвалился Алешка.

У мамы стали глаза как блюдца.

— Кто из тебя пёр?

— Пар! Потливый такой.

— О боже! — мама схватилась за виски. — Как же папа не вовремя уехал!

А папа, как почувствовал ее призыв, — дал эс-эмэску из своего Парижа. Мама прочитала, задумалась, а потом тревожно вздохнула:

— Неужели заболел?

Я взял у нее мобильник и прочитал вслух: «Пальцы одинаковые. У генерала тоже. Целую. Ночь».

Мама повторила чуть слышно: «Пальцы одинаковые. У генерала целую ночь».

— Ничего не понимаю. У папы, наверное, высокая температура. Почему у генерала целую ночь одинаковые пальцы?

— Мам, да все понятно. У папы и у его генерала одинаковые пальцы. Он нас целует и желает спокойной ночи.

— Кто целует? Генерал? Палец? — Тут до мамы что-то стало доходить. — Алексей, твои штучки? Я вот сейчас сообщу папе!

Но сообщить папе о Лешкиных штучках маме не удалось — денег на ее мобильнике не было. Кончились, как оказалось.

Тут все и прояснилось. Алешке очень не терпелось узнать, кто в нашей семье главнее: мама или папа? И он дал папе сообщение с подробной инструкцией. Видно, папа заинтересовался этим не только сам, но и заинтересовал своих коллег. И сейчас они все активно общаются с женами и выясняют, у кого какой палец на ноге длинней?

— Так? — строго спросила мама. — Сознавайся.

Алешка начал было врать, что на самом деле папа подготовил шифровку в свое министерство, но очень соскучился по маме и по ошибке направил сообщение на ее мобильник. И что нужно срочно передать эту важнейшую оперативную шифровку в Москву, в главный милицейский штаб.

По мере того как он трепался, мамины глаза становились все уже и уже и над ними грозно собрались черные брови под сердито наморщенным лбом.

— Все? — спросила она, когда Алешка завял под ее взглядом.

Он насупился, кивнул (врать он умел, но только не маме) и молча вытянул из кармана шортов смятую сторублевку.

— Что это?

— Это тебе на мобильник.

— Откуда?

— Нашел.

— Я вот в своей жизни даже паршивого рубля не нашла.

— Потому что ты под ноги не смотришь. Ты смотришь вдаль.

Красиво сказал. На маму подействовало — я заметил, как чуть дрогнули ее губы в улыбке. Но брови еще хмурились.

— Если ты, Алексей, еще раз возьмешь мой мобильник без моего разрешения, я приму самые строгие меры.

На Алешку эти слова тоже подействовали, его губы тоже чуть дрогнули в будущей улыбке.

— Ложитесь спать без ужина. Съешьте по две котлеты с салатом, чай — и все. — Мама пошла в свою комнату, закрыла за собой дверь, но все равно мы услышали, как она хихикнула и проговорила: — Пар из него пёр, видите ли.