Волшебный берег. Повести

«Не буду больше искать ронжу, — решила она. — Ну что ж, пусть не дружится. Не буду».

Она встала и медленно пошла через полянку. Лесная трава стояла по пояс.

Вдруг шевельнулась, закачалась еловая ветка. Аниска подняла глаза: на большом старом дереве, покрытом волокнистыми голубыми лишаями, сидела необыкновенная птица. Она, словно большой яркий цветок, как-то боком висела на суку и поглядывала на Аниску. Чёрная как бархат шапочка, светло-зеленоватая грудка, красное перо в крыле…

Аниска перестала дышать.

«Ронжа?»

Птица, легко вспорхнув, развернула крылья, и Аниске показалось, что она сейчас ослепнет от этой красоты. Красные, как огонь, были у этой птицы крылья, красный, как огонь, был у неё хвост! Она тихо, бесшумно скользнула над полянкой и скрылась в густой древесной листве.

«Ронжа!»

Аниске хотелось кричать от радости. Но она затаила дух и крадучись подошла к дереву, покрытому лишаями. Прижавшись к стволу, она долго глядела вверх, разглядывая старые сучья. Не здесь ли спрятала ронжа своё гнездо?

И Аниска увидела это гнездо. Оно чернело вверху среди густых веток, прижатое к самому стволу. Там должны быть детки. Большие уже должны быть детки — лето на исходе!

Аниска подобрала подол, заткнула за пояс и полезла на корявую смолистую ёлку. Обдираясь о сучья, морщась от сухой хвои, которая набивалась ей в волосы и сыпалась в глаза, Аниска упрямо лезла всё выше и выше. Она карабкалась трудно, долго. А когда уселась на большом суку передохнуть и подняла глаза, то увидела, что гнездо уже совсем близко, над самой её головой. Она перебралась повыше и заглянула в гнездо.

Аниска не ошиблась — в гнезде сидели птенцы. Они уже оперились. Но что такое?

Тускло-серые, чуть рыжеватые к хвосту, они вовсе не были красивы. У них не было красных перьев на крыльях, а хвостов и совсем ещё не было видно. Куцые глупые птенцы доверчиво и беспомощно глядели из гнезда на Аниску.

— Бедненькие! Ну как же я возьму вас от матери? — сказала Аниска. — Ой, как же мне быть?!

У неё не поднималась рука взять птенца из гнезда. Вот, сколько она искала эту ронжу, сколько мучилась! А когда нашла — не может взять! Аниске хотелось плакать.

«А зачем их ловить? Ронжа не может жить в неволе. Умрёт от тоски по лесу…»

Это отец сказал Аниске. Но что же ей теперь делать, если она обещала Светлане?

Аниска стиснула зубы и запустила руку в гнездо. Птенцы тревожно затрепетали крыльями, один вырвался из гнезда и взлетел. Аниска схватила его.

Вдруг закачались ветки и красная птица с пронзительным криком кинулась к Аниске. Она кричала, словно звала на помощь. Она чуть не касалась крыльями Анискиных волос…

Тёплое маленькое тельце птенца дрожало в руках, и в нём изо всех сил билось сердце. Аниска нежно коснулась губами бархатной головки.

— Не бойся. Я тебя не обижу…

Бережно завернув птенца в фартук, Аниска спустилась с дерева и пошла через высокие травы. А красная птица ещё долго кричала у своего гнезда. И от этого крика у Аниски всю дорогу острой болью болела душа.

Домой Аниска пришла как раз к обеду. Мать, увидев её, всплеснула руками:

— Ох, на кого ж ты похожа? И где это тебя угораздило?

— А руки-то все в смоле! — подхватила Лиза. — И платье разорвано! А в фартуке что?

Аниска посмотрела на мать, на Лизу, на свои чёрные от смолы руки, на порванное платье с мокрым подолом… И вдруг, заглянув в фартук, бегом бросилась из избы.

— Совсем рехнулась, — сказала Лиза.

Мать только вздохнула. Ну что ей делать с этой горе-головушкой Аниской?

Аниска прибежала к Тумановым. Светлана стояла перед зеркалом и завязывала синий бант в косе. Она увидела Аниску в зеркало:

— Фу, какая… испачканная!

Но Аниска схватила своей чёрной от смолы рукой тонкую руку Светланы и прошептала:

— Я тебе ронжу нашла! Я из гнезда достала! Теперь ты будешь со мной дружиться?

Светлана встрепенулась:

— Правда? Где она, покажи скорей!

Аниска раскрыла фартук. Испуганный птенец сидел съёжившись и ни на кого не глядел.

— Это и есть ронжа? — протянула Светлана. — Ну что же в ней хорошего?

— Да ведь это ещё детка! — сказала Аниска задрожавшим голосом. — У него красные крылья потом вырастут! Ты увидишь, какой он красивый будет! Он скоро вырастет!

Аниска говорила, стараясь убедить Светлану, но уже чувствовала, что всё это напрасно. Светлане не понравилась ронжа.

— Я не виновата… — пробурчала наконец Аниска. — Если бы большую ронжу можно было поймать — я бы поймала. Ну ведь эта тоже красивая будет!

Светлана засмеялась. Но обернулась к ней, увидела её жалкие косые глаза и вдруг обняла за плечи.

— Да ну ладно! Ронжа-ронжа! А на что она мне? Пойдём к нам в огород, горошку поедим. Я ведь сказала, что буду с тобой дружить — значит, буду!

И, схватив Аниску за руку, потащила её в огород.

— Подожди! — ответила сразу утешенная Аниска. — Я сейчас. Птенчика в лукошко посажу. А завтра отнесу обратно, на ёлку. Пусть его мать выкормит!

15. Гуси-лебеди

Так и прошло лето — с дождями и солнцем, с грозами и алым сиянием зорь…

Аниска не заметила, как дни полетели один за другим вместе с золотой осенней листвой.

Дружила или нет с ней Светлана? Трудно было Аниске понять. Нынче дружила, а завтра обижала. Правда, Аниска никогда не говорила о своих обидах, хотя эти обиды каждый раз всё тяжелей ложились ей на сердце. Но стоило Светлане кликнуть её, Аниска бежала к ней полная радости.

В этот ясный осенний день Светлана позвала Аниску к старой, поваленной бурей рябине:

— Пойдём на рябине покачаемся!

Девочки взобрались на большой сук, тихонько покачивались и смеялись — им казалось, что они птицы.

— Давай петь! — сказала Светлана. И запела тоненьким голоском:

Аниска стала ей подтягивать. Но голос у неё был неверный, и песня не получалась, только получалось очень смешно — кто в лес, кто по дрова.

Посмеявшись, они снова запели. И снова рассмеялись.

— Ой, падаю! — вдруг закричала Аниска. И свалилась в мягкую рябиновую листву.

Хохот поднялся ещё громче. Аниска думала, что сейчас умрёт от смеха, и она никак не могла встать и вылезти из рябиновых веток.

А Светлана наверху смеялась, повизгивала и сквозь смех кричала:

— Ой, и я сейчас! Ой, и я сейчас!..

В разгар этого веселья неожиданно явился белобрысый Прошка. Он подошёл и сказал басом:

— Светлана! Эй!

— Что тебе ещё? — крикнула Светлана.

— Иди. Бабушка домой велела.

— Ну вот ещё! Зачем такое?

Аниска выбралась из листвы и помогла Светлане слезть с ветки.

— Сейчас сбегаем и опять придём, ладно? — сказала Светлана. — Ты, пожалуйста, не уходи домой, ты со мной!..

Девочки побежали. Ещё издали Аниска увидела во дворе у Тумановых какую-то женщину в белой кофточке. Она приостановилась и неизвестно почему встревожилась.

— А у вас кто-то…

— Где?

— А вон… У калитки с бабушкой стоят…

Светлана пригляделась. И вдруг взвизгнула, бросила Анискину руку и припустилась к дому.

— Мама! Мамочка приехала!

Аниска не знала, что же ей делать теперь? Бежать за Светланой? А Светлана уже и забыла про неё. Она повисла на шее у своей мамы, целовала её, что-то быстро рассказывала…

Потом все пошли в избу — бабушка, мама, Светлана… Но тут Светлана вспомнила про Аниску.

— Что же ты стоишь? Иди сюда! Сейчас вещи собирать будем — я уезжаю!

Аниска медленно подошла к Светлане, у неё ноги почему-то стали очень тяжёлыми.

— Да не бойся, иди! — нетерпеливо кричала Светлана. — Я уж маме рассказала, что ты мне ронжу принесла! А знаешь, она мне новую игру купила!..

Быстрые Светланины слова кружились где-то возле уха, как летняя мошкара. А в сознании осталось только одно: