Волшебный берег. Повести

«М-му-уу…»

А потом из овчарника:

«Б-бя-а…»

Но бабушка сказала:

— Рано, рано запросили! Ещё полудня нет!

И пошла в избу. А Таня вперёд побежала. Бабушка вымыла руки, взяла гребень и веретено и уселась прясть кудельку. А Таня стала раздёргивать шерсть — тонко-тонко, по волоконышку.

— Вот спрядёшь кудельку, и работа вся. Да, бабушка? — спросила она.

— Спряду кудельку и скотине сенца дам, — ответила бабушка. — А потом обедать собирать — дед из лесу с дровами приедет, мать из риги придёт. Они сегодня всей бригадой в риге лён мнут… Ну, после обеда кудельку спряду, а там и убираться надо: скотину поить, скотину кормить, корову доить, за водой идти… А там уж и вечер — в горнице печку топить, картошку варить на ужин…

После обеда явилась Алёнка — вся в снегу! Таня обрадовалась.

— Что ж ты не шла так долго?

— Я вьюги боялась. И то едва добежала. А ты на улице была?

— А когда мне! Я всё бабушке помогала!

Подружки уселись играть в куклы. А когда стемнело, залезли на лежанку и принялись рассказывать друг другу сказки. Бабушка входила, выходила, гремела вёдрами, а Таня и забыла, что она ей собиралась целый день помогать.

И только вечером вспомнила, когда Алёнка ушла:

— Бабушка, а что ещё делать надо?

— А ещё сейчас полезу в подпол, картошки наберу на завтра, капусты достану.

— Бабушка, и я с тобой! Я тоже буду картошку набирать!

Бабушка зажгла лампу, взяла корзинку и полезла в подпол. И Таня с ней. В подполе было очень интересно. В одном углу лежал целый ворох картошки, в другом — брюква и свёкла, в третьем стояли пузатые кадки с капустой и огурцами.

Таня тоже хотела набирать картошку. Но бабушка сказала:

— Не грязни руки. Лучше выбери себе брюковку.

Таня выбрала брюкву, посмотрела, а у неё бочок погрызенный.

— Бабушка, смотри-ка! Кто-то брюкву обгрыз!

— Это мыши, — сказала бабушка. — Вот негодные!

Таня живо оглянулась:

— А где они живут?

— Да где-нибудь тут, в норочках.

В это время сверху спрыгнул в подпол кот Михей. И сразу пошёл лазить по углам. Глаза у него в темноте светились, как зелёные огоньки.

— Вот Михей знает, где мыши живут, — сказала бабушка. — Он уж их проучит!

Бабушка набрала в корзину картошки, положила из кадки капусты в миску, взяла морковку для щей.

— Ну, полезем? — сказала она.

— Сейчас, бабушка, — ответила Таня, — только подожди — я себе огурчик достану.

Таня приподнялась на цыпочки и достала из кадки большой солёный огурец. А когда увидела, что бабушка уже ногу на ступеньку поставила, то ей вдруг стало страшно в тёмном и тихом подполе.

— Подожди, подожди! — закричала она. — Чур, я первая вылезу!

Таня и бабушка вылезли. А кот в подполе остался — мышей искать.

— Вот мы и управились. Да, бабушка? — сказала Таня.

Но в это время загремела дверь на крыльце, заскрипели морозные шаги — в избу вошла мать.

— Ох, вьюга все глаза залепила! — сказала она отряхиваясь. — Еле дошли из риги!

Снова загремела дверь — пришёл дедушка.

— Ну и ну, погодка! Бабка, давай ужинать — прозяб совсем!

— Накрывай на стол, Таня, — сказала бабушка, — будем ужин собирать.

— Ой, бабушка! — сказала Таня. — А когда же твоим делам конец?

Бабушка улыбнулась и ответила:

— Моим делам конца не бывает!

Подружки отправляются в путь

Два дня и две ночи веселился дед-мороз, крутил снег, гудел в трубу. А потом ушёл отдыхать в лес, в овраги…

К полудню стало тихо в деревне. Выглянуло солнце, и сразу на стёклах заблестел разноцветный морозный бисер.

После обеда бабушка сказала Тане:

— Таня, сегодня мать не скоро домой придёт: льну уж очень много насушено, боится — перемять не успеют. Снеси-ка ты ей в ригу киселя — уж очень хорош у меня нынче овсяный кисель вышел.

Она завязала в платок горшок с киселём и дала Тане.

Таня вышла на улицу и даже зажмурилась — так ударило в глаза блеском снега и солнца. Горбатые сугробы, усыпанные искрами, залегли на улице, завалили изгородь у палисадника, заслонили дорогу. Всё бело, всё пышно, лишь чей-то одинокий след синими ямками протянулся через сугроб. Таня огляделась, подобрала шубейку и пошла по следу.

Только выбралась Таня на дорогу, только отряхнулась, как слышит — Алёнка кричит:

— Куда собралась?

Алёнка, закутанная в голубой полушалок, стояла на крыльце и боялась сойти: сугроб привалился к самым ступенькам, к самым перильцам.

— В ригу иду, — ответила Таня, — матери кисель несу. Пойдём со мной?

— Пойдём, — сказала Алёнка.

И полезла через сугроб к Тане на дорогу. Как ступит ногой, так кричит:

— Ой, тону! Ой, тону!

Но не утонула, выбралась.

Подруги шли по дороге и разговаривали.

— Гляди-ка, что это с неба сыплется? — сказала Таня. — Сыплется и блестит! Видишь?

— Вижу, — ответила Алёнка. — Это мороз иголочки сорит.

— Такие тоненькие иголочки? А кто ж такими иголочками будет шить?

Деревня расступилась. Отошли в стороны заметённые снегом дворы. Подруги вышли на широкий выгон. Вот сколько снегу! Вот сколько огоньков на снегу!

И вдруг остановились.

— Таня, гляди-ка!

— Ох, Алёнушка!

На выгоне самый большой сугроб поднялся высокой стеной, а на стене — зубцы, а между зубцами — окошечки. В окошечки маленькими квадратиками смотрит синее небо.

— Гляди, там кто-то есть!

— Кто-то есть, только прячется!

«Га-га, га-га!» — вдруг заскрипело невдалеке.

Это гуси, переваливаясь, шагали оранжевыми лапами по снежной дороге. Целое стадо гусей шло навстречу девочкам, высоко подняв головы на длинных шеях, и все они кричали и скрипели, как немазаные колёса:

«Га-га! Га-га!»

Дошли до Тани и Алёнки и остановились. Будто два воза встретились на дороге.

— Уклюнут, — прошептала Алёнка.

Таня закричала на гусей:

— Что стали? Сворачивайте с дороги да проходите!

Но гуси подняли такой крик, такой скрип, что и своего голоса не услышишь.

Таня замахнулась было на них варежкой. Но гусак распустил свои огромные крылья, пригнул длинную шею, зашипел, как змея, и двинулся на неё. Таня и Алёнка завизжали и, спасаясь от гусака, бросились через сугроб за ракитовый куст. И тут же споткнулись обо что-то и обе сразу полетели в снег. И горшок с киселём уронили.

Но что же такое случилось? Кто это выскочил из-под куста? Кто закричал на них?

— Вот ещё козявки ходят тут! На разведчиков спотыкаются! Слепые, что ли?

Из-под куста выскочили председателев Юрка и его товарищ Витя Бубенцов. Но как только выскочили из-под куста разведчики, за высокой стеной с зубцами вдруг замелькали шапки и треухи, раздались крики и роем взлетели крепкие снежки. Разведчики залегли за куст, стали отстреливаться, а девочки очутились под перекрёстным снеговым огнём.

— Убирайтесь отсюда! — закричал им Юрка. — Боевым действиям мешаете!

— Да подожди ты, — отвечала ему Таня, — тут кисель пролился…

Но оказалось, что киселя пролилось немного, только платок смочило. Подруги обрадовались, что кисель цел, вылезли из сугроба и, пригибаясь, побежали подальше от крепких снежков.

Девочки и не заметили, что выбрались не на ту дорогу, по которой шли. Они выбрались на широкую тропку, которая увела их в другую сторону.

— Алёнка, ты смотри, куда мы идём, — сказала Таня. — Мы не в ригу идём!

Они остановились.

— И правда не в ригу, — сказала Алёнка. — Мы с тобой на реку идём!

Окно в речку

Тропка голубой канавкой убегала в овражек и по овражку — к реке. А рядом с овражком падал к реке крутой склон. Снег с него сдуло, и накатанный лёд крепко сверкал под солнцем. Таня засмеялась:

— Шли-шли и на гору пришли!

— На гору пришли, а санок нету! — сказала Алёнка.

— Можно и без санок, — сказала Таня, — можно на соломе.

— А солома где?