Пять веселых повестей

- Ну, я побежал! - дожевывая мандарин, сообщил Витька. - Мне еще надо курицу купить.

Он очень увлекался покупками, хотя ему потом и приходилось отчитываться перед строгой соседкой Степана Петровича, которая упорно называла Витьку не «главпродуктом», а «главфруктом». Соседка упрекала Нытика в том, что он плохо экономит, «выбрасывает деньги на ветер» и «скоро пустит бедного Степана Петровича по миру».

- Я на рынке всегда торгуюсь и никогда не уступаю! - гордо отвечал Витька. - А скупиться мы не можем. Мы должны покупать все самое лучшее: шефствовать так шефствовать!

Вот и сейчас он собирался мчаться за какими-то курами, которые, как он точно узнал, должны привезти в диетический магазин.

- А сколько яиц снесет курица в первый день? - тихонько, со смехом спросил я у Витьки.

Он в ответ обиженно надул губы:

- Не забу-уду этого… Никогда-а…

Он уже направился к двери, но Степан Петрович остановил его:

- Хватит на сегодня покупок. Разденься, Витя. И если у тебя еще есть время, почитай мне, пожалуйста, сегодняшние газеты.

Когда я выходил на балкон без пальто и без шапки, мне совсем не было холодно, а тут вдруг по телу пошли мурашки: «Как же так? Витька будет читать газеты? А я? Это же мой шефский участок!»

- Сева сегодня, к сожалению, занят, - пояснил Степан Петрович. - Ему надо пойти к Володе Маталкину и помочь там. По арифметике, кажется.

- Не к Маталкину, а к Каталкину, - тихо поправил я.

А сам подумал: «Это я сам вчера был Маталкиным, когда от собаки сматывался».

- Кстати… - Степан Петрович снова поднял очки на лоб и хитро прищурился. - Кстати, собака у этих Каталкиных-Маталкиных, по моим точным сведениям, только глотку дерет понапрасну, а сама даже мясо боится укусить, когда ей в миске обед приносят.

- Степан Петрович, а откуда вы знаете про все про это: и о собаке и о Каталкине тоже? - спросил я тихо.

Степан Петрович подмигнул мне и своим глуховатым баском пропел на мотив известной арии из оперы «Пиковая дама»:

- Три буквы, три буквы, три буквы!..

«Какие три буквы?» - сперва не понял я. Но уже в коридоре понял. «ТСБ»! Вот какие это буквы!..

21 декабря.

Кто же такой «ТСБ»? Я думаю об этом целые дни с утра до ночи. И даже ночью иногда думаю.

А однажды мне приснился страшный великан в черной маске и длинных черных перчатках до локтей. Он подкладывал мне в парту самого настоящего живого крокодила. Я хотел убежать, но, как это всегда бывает во сне, не мог двинуться с места. А в ушах у меня почему-то звучал преспокойный голос нашей Анны Рудольфовны:

- А как будет по-немецки «крокодил»? Не знаете, Котлов? Я так и знала, что вы не знаете. Запомните, если вам не трудно, что «крокодил» по-немецки будет: «ТСБ», «ТСБ»…

От всей этой чертовщины я проснулся - и увидел над собой испуганное и, как всегда, очень странное без очков, лицо Димы.

- Ты не заболел? Что с тобой, Котелок?..

Странный все же человек наш Дима: то грозится выкинуть мою раскладушку в коридор, где от дверей холодным ветром дует, а то о здоровье моем беспокоится! И всегда он так: то хороший, добрый, а то злится и ко всему придирается!

Ах, если бы он знал, что происходит с его младшим братом, если бы он только знал!..

И как странно ведет себя этот «ТСБ»: иногда он помогает мне, подсказывает разные хорошие мысли, а иногда вмешивается в дела, которые его вовсе не касаются, и срывает мои самые лучшие планы. Ведь это он, я теперь уверен, что это он, переложил нашего колючего Борьку-Нигилиста из мухинской парты обратно в мою собственную. И это он послал мне и Витьке те самые записки и добился-таки, что мы целых три дня не разговаривали друг с другом. И, может быть, это он доложил Степану Петровичу об истории с собакой, которая «только глотку дерет понапрасну, а сама даже мясо боится укусить, когда ей в миске обед приносят». Все это он!..

А кто «он»? Не знаю. И думаю об этом все время - до того, что даже не слышу на уроках, о чем рассказывают учителя. Позавчера, например, учитель истории сказал вдруг:

- Котлов, закончи мою мысль!

Но я не мог закончить его мысль, потому что не слышал, с чего она началась.

И в тот же день, после уроков, мы с Витькой собрали в ванной комнате экстренный совет. Мы твердо решили выяснить, кто такой «ТСБ» и почему он вмешивается в нашу жизнь!

- Пусть лучше и не помогает нам и не портит наших планов - пусть вообще не лезет в чужие дела! - решительно заявил я.

Витька высказал мысль, что здесь, быть может, орудует не одно лицо, а какое-нибудь тайное общество или союз. В общем какая-нибудь организация, а «ТСБ» - ее сокращенное название.

- Давай попробуем расшифровать это название, - предложил я.

Мы сели в разных углах комнаты, наморщили лбы - и только время от времени вскакивали как сумасшедшие и выкрикивали:

- «Тайный Совет Бандитов!»

- «Темное Сообщество Бездельников!»

Но потом мы вспомнили, что многие советы «ТСБ» были как раз очень деловыми и даже полезными - при чем же здесь бездельники и бандиты?

И мы стали искать совсем в другом направлении. Расшифровывая загадочные три буквы, мы поочередно выкрикивали:

- Твердость! Смекалка! Бесстрашие!

- «Тайный Сигнал Барабанщика»!

- Это вот похо-оже!.. - обрадовался Витька.

- На что похоже?

- На то, что нужно!

- Ни на что это не похоже! Просто бессмыслица: какой-то сигнал, какой-то барабанщик…

- И зачем ему вдруг барабанить? Давай дальше!

- «Трое Смелых Борцов»!

- «Трест Самых Благородных»!

Так могло бы продолжаться до бесконечности: до самых «Последних известий» или даже до сводки погоды! Но когда вспотевший от напряжения Витька, глядя куда-то вдаль бессмысленными глазами, выпалил: «Товарищество Свободных Библиотекарей», я сказал:

- Довольно! Хватит! Мы с тобой уж, как это говорится, до точки дошли. Такую ерунду стали пороть, что слушать противно. «ТСБ» - это, вернее всего, никакая не организация, а первые буквы имени, отчества и фамилии. Понял?

- Чьи буквы?

- Если бы я знал чьи, так и отгадывать было бы не нужно. Давай соображать. Давай анализировать все, даже самые мелкие факты, как это делал Шерлок Холмс?

- Дава-ай…

- Человек, который подсовывает эти записки, знает обо всех наших отрядных делах и обо всех наших планах. Так?

- Та-ак…

- Он даже знает, какие именно нам задачки на дом задали. Он так и написал даже: «не вам», а «нам задали». Значит, он учится в нашем классе! Это ясно?

- Я-ясно…

- Кто у нас в классе есть на букву «Б»? Бородкин, то есть ты…

- Я-я…

- Ты сразу отпадаешь: тебе никогда в жизни не придумать таких дел, какие нам этот «ТСБ» подсказывает.

- Ну да-а, не приду-умать!.. - заныл Витька.

Но я, не обращая на него никакого внимания, продолжал:

- Дальше идет Балбекова… Она тоже отпадает: во-первых, девчонка, а во-вторых, ее Нинкой зовут. А у нас первая буква - «Т». Остается Буланчиков.

- Но ведь его Анатолием зовут.

Витьке почему-то очень хотелось, чтобы и Буланчнков тоже отпал. Но я этого не допустил:

- Анатолий!.. А уменьшительно-то как будет? Толька! Мы его так и зовем. Это когда вырастет, его будут Анатолием величать. Значит, остановимся на Буланчикове… Чует мое сердце, что это он нас и разыгрывает! Сам подкладывает мне записочки - и сам же потом насмехается: «Гений! Золотая голова! Гордость отряда!..»

- Издевается, значит? - посочувствовал мне Витька.

- Вот именно! И он один про Володьку Каталкина знал. Это же он поручил мне навестить его. Поручил, а сам, наверно, коварно и тайно сзади шел, все подсмотрел и потом Степану Петровичу рассказал.

- А что рассказал? - всполошился Витька: я ведь его не посвящал в историю с собакой.

- Да так… ничего особенного… Про собаку…

- Про какую собаку?

- Да там про одну. Я в общем вспугнул ее… Она сорвалась с цепи и убежала.